— Всю, ага… Как же! Обижаешь. Я как эту чернобурую бестию увидел, так сразу припрятал кое-что, — похвастался Птека.
— Отлично.
Марк растянулся на кровати поверх одеяла.
— Быть сытым и чистым удивительно приятно, — сообщил он, зевая. — Да, кстати, твоя команда вязальщиков не сможет сделать мне второй такой же рюкзак, только меньше? Дамский? Хочу Илсе подарить.
Птека задумался. Потом сказал:
— Ребята сделают. В полдень Фтека подойдёт, скажу ему. Илсе можно. Она не такая противная, как эта Диса, — заклеймил чернобурку Птека. — Только я всё равно не понял, что мы будем делать этой ночью.
— Будем искать Артефакт дальше, что ж тут непонятного — зевнул Марк, засыпая.
Ночь двенадцатая
Вечером звеРрюга вернулся на мельницу куда более грязным и ароматным, чем был до мытья.
— Рысь ел, — сумрачно объяснил он. — Протухла. Вкусная.
— Вот и славно, — одобрил Марк, бреющийся наточенным кухонным ножом. — Славно, что не голодный. Только пахнешь ты так, дорогое чудо-юдо, словно по её останкам катался. Дело твоё, впрочем. Сейчас закончу, и пойдём, погуляем по бережку.
— Рыбку поймаем? — оживился звеРрюга.
Марк задумался.
— А это мысль. Очень здравая мысль.
— Захватить наживку и крючки, — велел сам себе Птека, собирающий корзину.
Было ещё вполне светло. Стрекозы гоняли над рекой. Троица (состоящая из плохо побритого парня в затёртых джинсах, коренастого звеРрика с корзиной и зверРюги в росомашьем обличье) вблизи мало смахивала на любителей пикников, но издалека вполне могла сойти за двух непохожих братьев и собаку.
Они, не спеша, побрели вниз по течению, наслаждаясь последними минутами тёплого затишья перед холодной, наполненной страхом ночью.
Марк взял с собой карту и неторопливо сверял изображенное на ней с реально существующим. Делал заметки. Заодно разметил юг, север, запад и восток и вычеркнул выдр из Круга Безумия.
Птека нёс корзину с припасами и по пути собирал красивые камешки. Плоские запускал по воде и громко радовался, если блинчику удавалось скакнуть больше шести раз.
Росомаха переворачивал валуны и коряги в поисках червей. Когда попадались жирные белые личинки под трухлявой корой, он, отломив кусок коры с личинками, упорно пытался предложить их Марку, — и каждый раз не верил, что можно добровольно отказаться от лакомства!
Птека в такие моменты старался отскочить подальше, а однажды сказал:
— Вот хоть бы мы нашли Артефакт! Как представлю, что в случае неудачи я тоже этим буду питаться — так жить не хочется!
— Ну, говорят, они вкусные… — рассеянно заметил Марк, делая очередную пометку на карте. — Легко усвояемый белок и всё такое. Ну и потом, это ты сейчас в ужасе отворачиваешься, а после может быть, ничего приятнее и не будет.
Птека зажал рот ладонью, поставил корзину на землю и убежал в кусты.
Росомаха, не выходя из звериной ипостаси, как-то очень по человечески пожал плечами, сел на хвост, оборотил одну лапу в руку и с наслаждением закусил личинками, осторожно подхватывая двумя пальцами пухлые колбаски, копошащиеся на куске коры, и отправляя в пасть.
— Вкуснее рыси, — одобрил он. — Мягонькие.
— Гурман, однако, — усмехнулся Марк.
Они берегом прошли Олений Двор, миновали потайной ход.
Начинало темнеть.
Место для рыбалки Марк выбрал, не доходя до Волчьих Могильников. На берегу раскинули подобие бивуака, развели костёр. Птека настроил снасти, закинул удочки. Росомаха ушёл на камни ловить рыбу так, — лапой. Марк сидел на коряге и задумчиво строгал палочку.
Привычно похолодало. Узкое лезвие месяца нависло над ЗвеРрой.
Марк подобрал щепочку, несколькими движениями ножа сделал из неё лодку. Вставил мачту из прутика, прикрепил парус-лист. Подошёл к сидящему на берегу Птеке и пустил кораблик в плавание.
— Вот интересно, доплывёт до сожжённой мельницы или нет.
— До мельницы доплывёт, а в водопаде пропадёт, — предположил Птека. — Если раньше не затонет.
— А что мололи на ней до ЗвеРры? Место-то глухое.
— Говорят, руду мельчили. В горах были рудники, а на мельницу вела дорога. Помнишь, пересекали? Но Круг Безумия её перерезал.
Содержательную беседу прервал радостный звеРрюга, прискакавший с пойманной рыбой.
— Чистый Горлум, — фыркнул Марк. — Только что мохнатый.
— У меня рыбка! — похвастался росомаха. — А у вас нет!
— А у нас в квартире газ, — отбрил Марк.
В этот момент начало клевать у Птеки. Река ЗвеРра оказалась на удивление рыбной.
Уху варить не стали, запекли улов на костре, на палочках.
Берега реки окутал плотной шубой туман.
Ни далеко видимый даже в тумане огонь, ни запах еды не приманил ночных гостей: Волчьи Могильники отпугивали звеРрюг.
Время шло, ночь набирала силу.
— А если он, волк, другой дорогой пойдёт? — спросил робко Птека, уставший бояться внезапного появления Лунного волка. — Вниз по течению, например?
— А для чего мы костёр палим? — вопросом на вопрос ответил Марк.
— Для тепла.
— И для сигнала, что мы здесь.
— Насигналим на свою голову, — мрачно предсказал Птека. — Кто-нибудь преодолеет страх перед Могильниками и заглянет на наш огонёк.
— Нам уже ничего не страшно, — подбодрил его Марк. — Половина срока, считай, прошла, а я по-прежнему даже не знаю, что это за Артефакт. Слушай, а может быть это меч? Какой-нибудь местный Эскалибур или Зу-ль-Факар?…
— Меч? Может быть и меч… — неуверенно согласился Птека.
— Хотя с другой стороны, какой у святого человека меч? — опроверг сам себя Марк. — У него скорее сума, посох и сандалии. Хотя в вашем странном климате не сандалии, а валенки уместнее. О, точно — он вам посох в качестве Артефакта оставил. Удобная вещь, прямо создана для пророков и Артефактов.
— Почему?
— Придаёт солидности. Выделяет. Можно треснуть сомневающегося агнца. Можно в качестве указки использовать. Или дирижёрской палочки. Это для пророков. Для Артефактов — опять же вид внушительный, а стоит недорого. Всегда можно новым посохом разжиться, подобрал палку подлиннее и острогал. Это не меч, за который надо пять деревень продать. Ага, надо поискать каким был ваш основатель внешне. На Гэндальфа похож, или на брата Тука.
— Я всё понял. Только не понял, — помолчав, сказал Птека, — кто такие эклибур, зульфакар, гэндаль и браттук и где мы их возьмём.
— Эскалибур и Зу-ль-Факар, — это легендарные мечи. Один знаменитого короля, другой — не менее знаменитого пророка. Гэндальф — это маг, такой длиннобородый старик в плаще, а брат Тук — толстяк в балахоне, подпоясанный верёвкой. На маковке у него лысина, как поляна в густом лесу. У Гэндальфа был волшебный посох и волшебный меч. А у брата Тука — дубинка.
