Вот и башенка мельницы среди скал, обвитая лестницей. У подножия весело мерцали огоньки.
Когда подошли поближе — стало видно, что это горожане в разнообразных меховых одеяниях, с горящими факелами, столпившиеся у лестницы. Они нетерпеливо переминались, но никто не решался сделать первый шаг.
Увидев толпу, росомаха позабыл все свои страхи и мигом оборотился в звериную ипостась, готовый напасть без промедления. Птека аккуратно поставил корзину под ближайший куст и положил руку на рукоять топорика, заткнутого за пояс. Шуба его волшебным образом укоротилась и обзавелась стильными разрезами, позволяющими незаметно, но быстро выхватить оружие.
Марк придержал росомаху, осмотрелся. Как ни в чём не бывало подхватил из лежащей наготове связки хорошо просмолённый факел, присоединился к толпе и зажёг факел от огня впереди стоящего.
— Чуть не опоздал, — радостно сообщил он всем.
Никто не обернулся.
— Давно стоим? — не унимался Марк.
— Давно, — буркнули в толпе.
— Долго ещё ждать-то? — запанибратски пихнул спину ближнего стояльца Марк.
— Дык это… Коли смелый такой — иди первый, — ехидно посоветовала спина. — Там, говорят, звеРрюга головы откусывает напрочь!
— А и пойду! — пообещал Марк. — Расступись-посторонись! Ребята, с дороги, я иду.
Горожане охотно расступались, радуясь, что нашёлся недоумок, на котором впоследствии и будет вся вина.
Марк, гордо подняв факел над головой, прошёл к лестнице. За ним топал насупленный Птека, за Птекой — ласково оскалившийся звеРрюга.
Марк поднялся на пару ступенек. Остановился и обернулся.
— Ну что, заходите, — радушно пригласил он. — Чего на улице мёрзнуть?
Радушному приглашению Последней Надежды никто не внял. Растерявшиеся горожане пятились. Толпа быстро растаяла.
— Странно… — пожал плечами Марк. — ЗвеРрюг не побоялись ночью сюда прийти, а зайти — не зашли.
— Перед новолунием звеРрюги, обычно, отсыпаются, — объяснил ему Птека причину гражданской смелости.
Марк выкинул чадящий факел и стал подниматься.
В комнате их ждала Илса. Полярная лисичка сидела у окна, прикрытая плотной шторой и с интересом наблюдала за тем, что происходит внизу.
— Ты был великолепен! — сообщила она Марку, гибко соскальзывая на пол.
— А то! — подтвердил Марк. — Задёргивай шторы, зажигай свет. Будем праздновать моё чудесное спасение из лап разъярённой толпы. Завтра новолуние, так что самое время для праздника.
— Будем праздновать чудесное спасение толпы из лап разъярённой Последней Надежды, — подтвердила Илса. — Я не против. И очень рада всех вас видеть.
День
Они славно попировали ночью. На рассвете полярная лисичка ушла, а Марк, Птека и Графч отправились на боковую: кто на кровать, кто под кровать, а кто на тёплую лежанку за кухонной печью.
Во сне Марку казалось, что водопад рычит. Хотя это храпел звеРрюга под кроватью. Солнце било в зашторенное восточное окно. После обеда надо было двигать в Зубровый Замок. А так не хотелось…
Долго думали, брать ли с собой росомаху.
— А вдруг они ка-а-ак кинутся! — напророчил Птека, имея в виду крысок.
— Ну разве что так… — с сомнением покачал головой Марк. — Убедил, берём. Только мыть его ещё раз я не буду.
— Я чистый! — возмущенно проурчал из-под кровати Графч. — И вкусный. Как рысь.
— То-то и оно, что как рысь, — подтвердил Марк. — Хотя, если задуматься, есть ли более простой способ уменьшить количество гостей? И, может, крыски раздумают быть звеРрюгами, если узнают, что звеРрюги обязаны вот так вот пахнуть?
— Крыски не раздумают, — фыркнул Птека. — Не надейся.
— Во всяком случае, я беру карту и вышивку с собой. Мне не хотелось бы их утратить, если вдруг благодарные горожане подпалят мельницу в наше отсутствие, — сообщил Марк. — Ещё охотнее я взял бы наших прекрасных дев, но, сдается мне, их там не ждут.
* * *
Зубры пришли за Марком, когда солнце переместилось из восточного окна в южное. Этих Марк не знал. Сплошь незнакомые, суровые лица, ни тени приязни, ни крошечки теплоты.
— Чувствую себя обвиняемым, — буркнул Марк Птеке. — Может быть, я тоже крыска?
Зубры никак не отреагировали, хоть и расслышали. Сказали, что подождут внизу.
Ступеньки лестницы надрывно стонали под шагами конвоя, Птека даже забеспокоился, не рухнет ли она.
Марк с мельницы вышел последним и постарался поплотнее закрыть дверь. Шторы оставили задёрнутыми.
К удивлению Марка, Птека с росомахой с места взяли такой темп, что зубры с трудом за ними поспевали. Марк подозревал, что сделали они это специально, чтобы заставить попотеть звеРрей. В городе, видимо, знали о встрече в Зубровом Замке. Потому что среди бела дня ЗвеРра выглядела вымершей по-ночному.
Над спуском к Кабаньей Канавке притомившийся Марк остановился, переводя дух. Зубры значительно отстали. Птека и Графч остановились тоже. Лезть в одиночку в ложбину никому не хотелось.
Над башнями Зубрового Замка реяли громадные знамёна. Это было красиво и тревожно. Пять плотных полотнищ разных цветов — сбор всех звеРрей, кроме благородных оленей, которых не сможет воскресить даже воля пророка.
Ветер пытался развернуть тяжёлые флаги и вымпела во всю ширь. И не мог, силёнок не хватало.
— Сливки ЗвеРры в полном ассортименте, — фыркнул Марк. — Ассамблея, блин.
— Какой он большо-о-о-ой… — уважительно округлив глаза, признался Птека, глядя на замок.
Росомаха фыркнул и демонстративно пожал плечами. Оглянувшись, далеко ли сопровождающие, он присвистнул сквозь зубы и презрительно сказал:
— Зубры не вкусные. Не как рысь. Валил, знаю.
Птека дождался зубров, внимательно их осмотрел от макушки до пяток, потом уставился на щуплого (хоть в человеческом, хоть в зверином облике Графча) и недоверчиво присвистнул. Зубры недоуменно переглянулись, но, ничего не сказали.
Лощину прошли благополучно.
Глава зубров встречал их во дворе замка. Как всегда, необъятный и величественный. Судя по торжественному выражению лица, он хотел двинуть речь о будущем ЗвеРры, но, вобрав воздуху в грудь, поперхнулся и лаконично сказал:
— Рад встрече. После мытья приглашаю вас на ужин.
— Благодарю, сир, — невозмутимо отозвался Марк. — Не откажемся.
— А чего он? — заныл Графч, как только зубр, волоча алый плащ, стал неторопиво подниматься по ступенькам.
— Слово хозяина — закон. Идём мыться, — строго велел Марк.
— Сразу мыться, везде мыться, зачем мыться? Почему? — брюзжал росомаха по пути в подвал. — Мыши за мостом не моются. А они как он! — ткнул он пальцем в Птеку.
