Ничего, на жизнь зарабатывать умеет. В переметной сумке, упакованный в выложенную ватой шкатулку, лежит набор духов от Марты. Можно продать зелья, настоянные на Природной Магии, и оттого эффективные вдвойне. В конце концов, просто сядет в парке каком-нибудь с бумагой и угольком, а для затравки положит рядом очень даже неплохой портрет Ольвиена. Проживет!
Размечтавшись, обе – и девушка, и пантера – совсем утратили бдительность, и если бы Перепелка, всхрапнув, не дернулась, то от науми-оборотня осталась бы раскатанная по мостовой отбивная.
– Ослеп, что ль?! – рявкнула Алесса вслед задрапированному пурпурным плащом мужскому заду, возвышавшемуся над белым конским.
Всадник осадил жеребца, осанистого и здоровенного, каких знахарка отродясь не видала, медленно повернулся. Острый кончик уха с маленькой рубиновой серьгой порозовел, а миндалевидные глаза неестественного фиалкового цвета гневно сузились.
Ой! Сердце захолонуло и бухнуло в пятку. Этот точно к грубостям и панибратству не привык, равно как пятеро его спутников, которые мигом взяли знахарку в кольцо. Гнетущее молчание затянулось. В таком положении любое действие казалось заведомо неверным, поэтому Алесса ждала, когда эльфы уедут. Да-да, просто развернутся и уедут!
Знахарка и не углядела, откуда взялся мужик. Выскочил, загородив ее в вежливом полупоклоне.
– Л’лэрд, благодарю вас великодушно, что жену мою пропащую отыскали! С утра ищу-разыскиваю!
Алесса возмутилась: какая она ему, рванине, жена?!
– Она пьяна? – без нотки сарказма поинтересовался главный остроух. Похоже, его не оскорбил потрепанный вид нахального бродяжки.
– Как есть, л’лэрд! – искренне сокрушался мужик. – Неделю лудит – не просыхает! Уж и травками отпаивали, и к бабке водили, а хоть бы хны! Больная совсем! И чесотка у нее, и чумка у нее, и это… ожирение…
– Мозга? – насмешливо подсказали из свиты.
– Оно самое!
Небрежно брошенные монетки звякнули точнехонько под ногами.
– На вытрезвитель обоим. – Невозмутимый Остроух кивнул остальным. Над мостовой зависли клубы желтоватой удушливой пыли.
Оборванец повернулся, и Алесса поняла, что зря обозвала его мужиком. Скорее молодой мужчина, очень даже привлекательный, несмотря на густую щетину и размазанную по лицу грязь. Волосы у него были пепельными, а глаза – колко-серыми. Как мило! Тут науми вспомнила, что собиралась рассердиться, и уже открыла было рот, но незваный помощник опередил:
– Дурища! Не видела, кто это?!
– Хмырь болотный, собака лесная!.. Паскудная! – после некоторого молчания добавила Алесса, спуская пар.
– Точно дура! – искренне изумился бродяжка. – Это же принц Савиэль из Ветви Багряного Клена.
– Гмм… – Алесса немного остыла и на повторную «дуру» почти не обиделась. – И что бы он сделал? Убил прямо здесь?
– Будет он о тебя меч марать! Но сбежалась бы стража, отволокла тебя в тюрьму и попользовала бы всей гурьбой на полную катушку. Такой ночлег устраивает?
Алесса сглотнула.
– Ты вообще зачем мне помогал? Я просила?!
Неопределенно хмыкнув, оборванец нагнулся за разбросанными монетами: тремя серебряными полушками и двумя золотыми империалами.
– Эти сколками не бряцают, – заметил он.
– Все мне?! – Алесса растерянно глазела на монетки, упавшие в ее ладонь.
– Тебе. – Парень сердито блеснул сталью глаз и пошел восвояси, считая камни на мостовой.
Знахарка ссыпала монетки в кошель и шагнула в сторону глянувшегося красным домиком переулка, когда услышала яростное:
– Куда идешь, глупая?! Люди в «Вечном зове» останавливаются, а нелюди – в «Кабаньей голове»! Это прямо вниз по улице, дальше – направо, а там поспрашиваешь. Язык небось не худо подвешен!
Дома в квартале тесно лепились друг к другу, образуя похожие на коридоры улочки, которые ветвились неравномерно и не всегда накрест. Тогда на остром углу красовался вазон либо колодец, а то и деревянная тумба с пришпиленными объявлениями самого разнообразного содержания. Сперва Алессе показалось, будто стены домов расписаны, а то и вовсе выложены мозаикой, но, подойдя ближе, она поняла, что ошибается. Штукатурка была дешевенькой и потому охотно крошилась, но хозяева, ленясь замывать облупленные места, мазали прямо по неровному сколу. Художница склонила голову набок: халтура, конечно, но все равно издалека красиво. Да и черепица смотрится нарядно – красная, зеленая, коричневая – и в тон ей выкрашены оконные рамы и двери.
Раз за ней увязался хмырь бандитского образа, но тут Алесса не сплоховала. Оправляя поклажу, широко зевнула, «забыв» прикрыть отращенные клыки. Хмырь испарился.
К «Вечному зову» она выбралась усталая, уверенная в том, что без проводника придется туговато… И захохотала. Какой-то умник прибил рядом с вывеской деревянное сиденье от нужника. Может, посчитали, что сойдет за подкову? «Кабанья голова» отыскалась чуть ниже по улице: приземистый двухэтажный постоялый двор с корчмой и конюшней, и на вывеске действительно красовалась кабанья голова, жареная, с зажатым в пасти яблоком.
– Сожалею, барышня, но мест нет! – из-за стойки горестно заявил рыжий гном, едва она переступила порог. Горестно оттого, что оценил добротное платье клиентки, а размеры кошеля внушали уважение.
Хозяин врал: несмотря на сумерки, в корчме было нелюдно. Трое орков из последних сил пытались обдурить в карты гнома, возле лапищи которого красовалась горка меди, шапка и полупустой штоф. За столиком в дальнем углу ели мясо двое мужчин в черных мундирах с серебряным шитьем по вороту-стойке и обшлагам. Один из них поднял на вошедшую блестящие желтые глаза. Варги.
«Эге! Да хозяин-то расист!» – сообразила пантера.
– Правда? А может быть, одна комнатушка найдется? – Алесса улыбнулась, демонстрируя клыки, и гном тут же радушно осклабился в ответ. – У меня есть деньги.
– Одна… найдется! – возвестил гном тоном фокусника, выудившего из шляпы голубя: хоп! – Ровно для вас и берег! Уверен, милая барышня, в цене мы сойдемся…
– Мгм, – неопределенно кивнула Алесса. Каждому неверрийцу известна прописная истина: если владелец заведения гном, то шансы на сделку, выгодную для обеих сторон, практически равны нулю.
– Гей, Белык! Подь сюды, сородича обслужишь! – Глотка у гнома оказалась луженой.
И в зал вошел медведь. То есть не медведь, конечно, а беар, здоровенный и черный, с белым воротничком на груди.
Когда Белык, заверив, что Перепелка будет устроена по-королевски, потащил сумки наверх, Алесса припомнила свой интерес.
– А в мундирах кто был?
