реплики.
– Если он попытается открыть дверь, дай ему по башке стулом, – пробормотала я после третьей попытки.
– Я не собираюсь открывать дверь, – мрачно отозвался Орион.
– Заткнись, ненормальный, я тебя знаю, – сказала я. – А если бы стена на сей раз пошла с другой стороны?
– Я бы просто… вернулся обратно, – ответил Орион, как будто совсем не страшно оказаться меж двух стен смертоносного пламени, которые устремляются навстречу друг другу и гонят перед собой толпу перепуганных злыдней, а деваться совершенно некуда. Никто не откроет дверь во время очищения, даже если родная мать будет звать на помощь. Тот, кому хватает глупости это проделать, погибает в младшем классе, став жертвой охотников за маной.
– Я в любом случае никуда не собирался.
Я открыла глаза и грозно уставилась на него.
– Это значит, что у тебя не было запасного плана?
Он нахмурился, мрачно подошел к столу и притворился, будто что-то пишет в блокноте. Лизель тихо фыркнула и села на постель рядом со мной. Я покосилась на нее.
– Ну?
Она многозначительно на меня взглянула, но я ничего не понимала, пока она не сказала шепотом: «К тебе». И тут я сообразила: Лизель думала, что Орион на самом деле хотел прокрасться по коридору и провести время со мной. Я собиралась сказать, что Орион не такой псих, чтобы пробираться ко мне, рискуя сгореть, а потом сидеть в моей комнате и слушать, как я на него ору, на самом деле он гораздо больший псих… и тут я поняла, что Лизель отчасти права: если бы Ориона зажало между двумя стенами пламени, прежде чем он успел бы дойти до главной лестницы, он правда мог постучать ко мне, ища убежища. И да, я сдуру открыла бы, пусть и держа под рукой склянку с остатками гравировальной кислоты. Следовательно, у Ориона таки был запасной план – провести день со мной.
И я получила подтверждение. Орион сидел спиной к нам, но недавно по моему настоянию он подстригся – вы догадываетесь, в какое состояние пришли его волосы, – и я увидела, что уши у него так и горят.
– Лейк, если ты хоть на мгновение вообразил, что тебе дадут и что я соглашусь как-то поучаствовать в этом процессе, немедленно сотри эту мысль из своего так называемого мозга, – с полной искренностью произнесла я.
– Эль! – возмущенно завопил он и бросил полный муки взгляд на Лизель.
И поделом.
Короче говоря, день выдался веселый – я провела его в обществе Ориона и девушки, которая пыталась меня убить. Лизель на самом деле оказалась ничего себе. Мы в конце концов сели играть в карты; у нее была самодельная колода Таро, которую она повсюду носила с собой. Лизель научила меня играть в канасту, используя старшие арканы вместо джокеров. Она подозрительно хмурилась, когда мне в очередной раз доставались Башня и Смерть, но я же не виновата: Лизель сама насыщала карты прорицательской силой.
Орион сыграл пару партий с нами, но то и дело он отвлекался и подходил к двери, прислушиваясь к треску, с которым стена огня каталась туда-сюда по коридору. На Новый год это проделывают несколько раз, теоретически – чисто теоретически – компенсируя количеством качество. Мы несколько раз слышали предсмертные крики злыдней, а один раз в сточном отверстии послышался шорох. Орион, разбросав все карты, вскочил, но злыдень так и не показался, даже когда этот полоумный сдвинул со стока крышку и наклонился, чтобы заглянуть внутрь.
Лизель отодвинулась подальше – на лице у нее было нечто среднее между ужасом и отвращением. Я воспользовалась этим, чтобы сложить карты в кучку рубашкой вверх, пока она не заметила, что Башня и Смерть обе приземлились мне на колени. Там же лежала Восьмерка мечей. На этой карте была изображена женщина, которая сидела, скрестив ноги, с повязкой на глазах, в окружении восьми массивных серебряных шипов, направленных на нее. Какое приятное зрелище.
– Может, выставишь блюдечко молока? – язвительно поинтересовалась я.
Эта техника действительно работала в старину, когда было больше мелких злыдней, которые не нуждались в мане, и больше заурядов, которые искренне в них верили и, следовательно, были уязвимы. Если нарочно оставить миску молока для «малого народца», ну или произвести аналогичное действие, они придут и всосут капельку маны, которой сопровождалось твое намерение, а потом оставят твой дом в покое, чтобы гарантировать себе регулярное приношение. Но к нашему времени эти злыдни по большей части исчезли – их сожрали крупные гады, которые считают заурядов чем-то вроде открытого пакета, брошенного на обочине. Заглянешь внутрь – а там какие-то подозрительные пятна и два заплесневелых сухарика.
Орион ничуть не смутился. Он вздохнул, закрыл сточное отверстие и, за отсутствием других способов убить время, вернулся к игре, даже не заметив, что я на него не раздала. Мы с Лизель сыграли еще несколько партий, пока Башня не попалась мне в шестой раз; тогда Лизель схватила карту и замахала ею у меня перед носом.
– Ты мухлюешь!
– С какой стати? – огрызнулась я. – Просто убери ее из колоды, если она тебя так волнует.
– Я убрала! – ответила Лизель, взяла футляр и открыла его, продемонстрировав нам обоим пустоту внутри.
Потом она собрала все карты и сунула в карман, не сказав больше ни слова.
Настало неловкое молчание. Я отодвинула в сторонку грязное белье Ориона, чтобы освободить немного места на полу, и стала делать отжимания, приправленные слабой пульсирующей болью в голове. Я устала, проголодалась, затылок по-прежнему ныл, а потому упражнения принесли немало маны, но силы у меня закончились раньше, чем истекло время, и я снова плюхнулась на кровать Ориона, еще более усталая и голодная, чем раньше, а вдобавок еще и потная. Лизель сидела у Ориона за столом и что-то писала; я сообразила, что она делает за него уроки. Очевидно, догадавшись одновременно со мной, Орион неискренним тоном произнес:
– Слушай, ты не обязана…
– Мне сейчас больше нечем заняться, – перебила Лизель. – Потом можешь вернуть долг.
– Он охраняет комнату, – напомнила я.
Лизель пожала плечами.
– Он сам здесь находится, так что это не считается.
Я полагала, что считается, поскольку Ориону не хотелось сидеть в комнате, и он бы убежал, не будь нас, но, кроме меня, спорить никто не желал. Лизель добавила:
– Мне нужна чешуя амфисбены.
– Да, конечно, не вопрос, – с энтузиазмом ответил Орион.
Я нахмурилась, но мне совершенно не на что было опереться. Это разумная плата человеку, который делает тебе домашку, и даже если ты думаешь, что он, некоторым образом, обязан бесплатно поймать амфисбену (лично я
