Самое удивительное, но лагерь почти не пострадал. Во всяком случае, палатки стояли на своих местах. Большая часть лошадей разбежалась, но сейчас было не до них. Местами земля взрыта, местами залита чем-то тёмным. Почти весь отряд собрался в центре лагеря. Пара десятков окровавленных тел были уложены чуть в сторонке. Отдельно сидели раненые, отдельно пятёрка связанных чужаков. Ещё одна стайка - перепуганные женщины. Солдаты перемещались по каким-то им известным делам, а командовали ими почему-то сержант кольчужников и магистр. Команды звучали громко, чётко, выполнялись беспрекословно.
Заметив меня, ко мне бросилась Таня.
- С тобой всё в порядке?
Я только пожал плечами.
- А у нас тут такое творится! Крики, непонятные люди, убийства. А ещё появились эти исчадия… - Таня вдруг замолчала, не закончив привычную фразу про местный ад. И взгляд у неё стал совсем не такой добрый и обеспокоенный, как вначале. Видимо, и у неё сработала цепочка "исчадия - ад - демон". А единственным демоном поблизости был только я. Таня нехорошо прищурилась.
- А где, собственно, ты был, когда началась эта заваруха?!
Врать не хотелось, да и Таня сейчас мне просто не поверила бы. Поэтому я попробовал ответить туманно.
- Да так, гулял по лесу.
- Уж не в той ли стороне - Таня кивнула в сторону затухающего огня.
- Было темно, я сильно не присматривался.
- Я же запретила тебе использовать магию!
- А это ещё доказать надо, что это я! - попробовал я огрызнуться - И вообще, чем ругаться, лучше бы раненым помогла. Ты ведь вроде лечить умеешь.
Как ни странно, но Таня послушалась.
- Ладно, с тобой потом поговорим.
Таня ушла к раненым, а я получил возможность осмотреться. Женщин, чтобы не путались под ногами, отправили в одну из палаток и приставили охрану. Охрану выставили и по периметру. А вот в центре началось интересное - допрос пленных. И мне как-то пришлось участвовать в чём-то подобном, но сейчас всё происходило гораздо мрачнее и серьёзнее. Пленных по одному подтаскивали к костру, где стоял сержант кольчужников. Несколько негромких вопросов, несколько матов в ответ, несколько ударов за грубость. Снова вопросы, снова грубость, снова удары. Снова вопросы, а потом уже не церемонились. Кололи, резали, ломали, жгли. Одного просто задушили, другому верёвкой сдавили голову так, что тот кричал не переставая, пока его не добили. Зрелище было тяжёлым, но я заставил себя смотреть. Я здесь надолго, и надо знать, чего бояться и чем пугать.
Во время короткой передышки, пока ему подтаскивали очередного пленного, сержант заметил меня. На лице мелькнуло удивление, он оглянулся по сторонам, кого-то выискивая, потом во взгляде появилось недоумение. Коротко бросил несколько слов одному из своих, тот сорвался и скрылся в темноте в сторону моей палатки. Через несколько минут вернулся уже вместе со всей моей охраной. Сержант оглядел их, видимо пересчитывая, затем снова что-то скомандовал. Охрана мигом рассосалась.
Такое внимание к моей персоне мне совершенно не понравилось. А если ещё начнут спрашивать, где я был и что делал, в то время, когда все в едином порыве… Лучше я пойду, навещу Таню.
Искать пришлось недолго. Все на виду, и единственное место, где она могла спрятаться - палатки. Возле палатки Регины раненых было как раз больше всего. Маленькая заминка возникла перед входом (он был закрыт), но я многозначительно посмотрел на ближайшего солдата, и тот, как образцовый швёйцар, бросился открывать. Внутри царствовала боль. По периметру палатки и на подвеске в центре разместили с десяток свечей. И теперь было хорошо видно, что всё вокруг забрызгано кровью. В центре на столе лежал раненый, рядом с ним - магистр и Таня. В обычной одежде, они непонятными инструментами старались помочь. Несколько точных движений, острым ножом вспарывается одежда, осмотр. Затем быстрая обработка похожей на спирт жидкостью, чистка, зашивание. Ничего похожего на стерильность, белые халаты. Настоящая "полевая хирургия". Когда стоны солдата становились слишком громкими, Таня протягивала руки к ране или голове солдата, на миг замирала. Солдату становилось легче, но вот у Тани лицо сразу становилось усталым. Иногда что-то похожее делал и магистр.
Сначала мне стало нехорошо от увиденного, а потом даже стал получать удовольствие. Всё равно мне надо учиться, а где ещё увидишь подобное? И мне почему-то здесь нравилось. Не что-то конкретное, а сама атмосфера боли. Таня несколько раз, при смене раненых, бросала на меня задумчивые взгляды, но ничего не говорила. А меня кровь и раны притягивали всё сильнее. Постепенно я оказался за плечом Тани, стараясь не пропустить ни одной детали. В какой-то момент она вдруг сказала:
- Ваня, у меня кончаются силы. Помоги!
- А что делать?
- Хотя бы сними боль, а то он - она кивнула на очередного раненого - умрёт от болевого шока.
Солдат и правда выглядел отвратительно. Огромная колотая рана почти рядом с сердцем. Свист воздуха, розовые пузыри булькающей крови. И взгляд у солдата был уже мутный, в нём отражалась только боль. Таня отодвинулась, уступая мне место. Магистр стоял с другой стороны стола и только внимательно смотрел. Почти привычно я накрыл рану ладонями и прислушался. Получалось очень даже приятно. Если такие ощущения у мазохистов, то я - скрытый мазохист. Острая боль и наслаждение. Непроизвольно я стал опускать руки всё ниже, стараясь получить ещё больше боли и ещё больше наслаждения. Под руками вдруг зашипело, показался дымок. Боль резко пошла на убыль, и я с сожалением отвёл руки. И обалдел - рана исчезла! На коже красовался багровый шрам, но открытой раны не было! Пока я старался переварить происходящее, солдат открыл глаза. Долго смотрел на меня.
- Вставать можно?
Эти простые слова вообще вогнали меня в ступор, и я только молча кивнул. Чуть постанывая, солдат слез со стола, осторожно потрогал шрам. Снова долго смотрел на меня, потом чуть кивнул и ушёл. Несколько минут в палатке стояла тишина. Таня с магистром смотрели на меня, я на них.
- Сильно устал? - наконец спросила Таня.
Я прислушался к себе.
- Вроде нет. Даже вроде сил прибавилось.
- Тогда, может, ещё попробуешь?
Можно было повыделываться, но для чего? Стыдно признаться, но мне понравилась чужая боль. Я только кивнул.
Так мы развлекались до самого утра - Таня с магистром обрабатывали раны, а я получал свою долю удовольствия…
Утром всех позвали на совещание. В центре возле палаток поставили несколько стульчиков для женщин, мужчины стояли. Первый раз я увидел всех вместе. Граф Влад сидел с перевязанным плечом, бледный. У всех был усталый вид, тёмные круги под глазами. И на всех давила неизвестность. Лёгкая прогулка за одну кровавую ночь превратилась непонятно во что. Говорить первым почему-то начал сержант. Внимательно оглядев всех по очереди, он негромко начал:
