- Господин Иван! Наместник приказал мне обеспечить безопасность вашу и госпожи баронессы. События этой ночи показали, что между нами возникло некоторое недопонимание, которое может осложнить мне выполнение приказа и поставить вашу безопасность под угрозу. Я буду вам очень признателен, если ваши перемещения вы будете согласовывать со своей охраной и со мной.
Говорилось всё вежливо, но вот взгляд… Опытного солдата на малолетку-недоумка. Будь я в своём мире и будь я обычным, я бы, скорее всего, тут же покаялся и признал его право командовать. Но я не у себя и я теперь не обычный парень. И мне совершенно не нравилось, что все стараются обо мне "позаботиться", причём зачастую против моего желания. Я прислушался к себе - злости нет, так, небольшое раздражение.
- Мне понятно ваше стремление выполнить приказ наилучшим образом. Если я сочту это необходимым, то обязательно сообщу вам о своих планах - и чуть улыбнулся.
Как у сержанта заходили желваки! Но он сдержался. Коротко поклонился и ушёл.
"Приборка" в лагере затянулась надолго. Кроме всего прочего, под этим понимались и похороны. А если учесть, что полностью здоровых набралось всего пара десятков, а лопат - всего четыре… Сначала выкопали одну общую могилу и сложили туда погибших солдат. Потом зачем-то выкопали ещё одну и сложили туда всех наёмников. Вот этого я не понял. По идее - это бандиты. Можно было просто бросить в лесу. Можно было развесить по деревьям - в назидание, так сказать. Но зачем хоронить? Когда я задал этот вопрос одному из солдат, тот ответил коротко.
- Не по-людски это. Это такие же солдаты, как и мы. Их наняли выполнить работу, как и любого из нас - наши нынешние господа. Сегодня повезло нам. Но кто знает, что будет через день, месяц, год?
Он мрачно вздохнул, а я поразился такой логике. Хотя, если задуматься, то враг - это в бою. А после него - только мёртвое тело.
Однако, как я заметил, всё ценное с тел сняли. И оружие, и доспехи, и всё, что нашлось в карманах. Куда всё это пойдёт, я спрашивать не решился. Но, скорее всего, продадут, а деньги поделят между семьями погибших. Если уж всё делать по-людски.
После невесёлого обеда многие улеглись спать. Мне делать было нечего, и я стал нарезать круги вокруг лагеря, превратившись в своеобразного "разводящего караула". Усиленный караул (по двое на посту) косился на меня и мою собственную охрану (ещё четвёрка мрачных солдат) но ничего не говорили. Единственным развлечением стал вечерний "медосмотр". Таня, надо отдать ей должное, как только немного выспалась, сразу потребовала всех раненых в палатку на проверку. Но на этот раз ничего особенного не происходило. Так, смена повязок, всякие мази из запасов магистра, наложение рук на раны и прочие не очень понятные манипуляции. С некоторой гордостью заметил, что те раны, которые лечил я, выглядели гораздо лучше. Многие уже превратились в шрамы, и новая перевязка требовалась только для порядка. Плохо было только у одного из солдат барона. Он и в палатку вошёл с трудом, а уж когда Таня сняла повязку, по палатке поплыл нехороший запах. И вид был отвратительный. То ли рану плохо обработали, то ли в неё что-то попало, но сейчас рана на бедре превратилась в кусок гниющего мяса сантиметров двадцати в длину. Солдат виновато смотрел на растерявшуюся Таню, и похоже, у обоих мелькнула мысль, что ногу придётся отрезать. А тут ещё на рану набросились мухи, привлечённые запахом гниения. Таня на автомате согнала их с раны и потянулась за разложенными на столике инструментами. От одной мысли, что она сейчас начнёт ковыряться этими железяками в этом месиве, меня чуть не вывернуло. А потом сработала цепочка воспоминаний - что-то очень знакомое. Торопясь, пока Таня не начала своё варварство, я торопливо спросил:
- А можно я попробую?
Таня с сомнение посмотрела на меня.
- А что ты хочешь сделать?
- Если получится - увидишь.
Быстро накрыл рану руками, вспомнил, как это выглядело, чуть толкнул это воспоминание в рану. Когда я убрал руки, у Тани хватило сил только простонать.
- Что ты творишь?!
Вся рана была заполнена крупными белёсыми личинками, которые стремительно поедали гнилое мясо. Не знаю, что остановило Таню, но она сдержалась, крепко прижала руки к груди, и только переводила взгляд то на меня, то на рану. Лицо солдата покрылось потом, но и тот сидел неподвижно, глядя только на меня. Мда, люди здесь совсем другие. Уж я бы точно не смог сидеть спокойно, если бы со мной без всяких объяснений сотворили что-нибудь подобное. Или они мне так доверяют?! Хотя с чего бы?!
Минут за десять личинки увеличились раз в пять, но вычистили рану до розового мяса. После этого, с чувством выполненного долга, выползали из раны, спускались по ноге солдата и будто растворялись в земле. Честно говоря, я смотрел на этих маленьких хирургов почти с нежностью. Под конец, когда уползали последние личинки, похоже, и Таня с солдатом переменили своё мнение о моих действиях. Показывая на чистую рану, я позволил себе улыбнуться.
- А теперь можешь зашивать.
Таня сделала всё быстро и, на мой неискушённый взгляд, очень профессионально. Затем вопросительно посмотрела на меня.
- Лечить будешь?
- А почему бы и нет?
Почти привычным движением я накрыл рану ладонями, прислушался, но прежнего удовольствия не получил. Да, боль, да, радость, но не такие яркие, как прежде. И когда убрал ладони, шрам получился чуть заметный, тоненький. Я пожал плечами.
- Извини, сегодня как-то не очень получается.
Но Таня почему-то была другого мнения и даже улыбнулась.
- Ничего, Ваня, в другой раз будет лучше.
И при этом так хитро переглянулась с солдатом, что я чуть не обиделся. Ну не люблю, когда за моей спиной перешёптываются и улыбаются. Если уж я такой смешной, могли бы и в глаза сказать! Я постарался принять гордый вид.
- Ладно, я пойду погуляю. Надо будет - позовёшь. Проводи меня.
Старательно пряча улыбку, Таня торопливо откинула полог палатки. Я уже удалялся, когда сзади послышался негромкий Танин голос
- Спасибо тебе, Иван.
Я предпочёл сделать вид, что не расслышал.
Ночь прошла спокойно. Утром у меня вежливо забрали повозку и поместили туда самых слабых раненых. От предложения ехать верхом я, разумеется, отказался и шёл пешком. Может из чувства солидарности, а может ещё почему, но моя охрана тоже спешилась. Скорость движения резко упала. Половина отряда была в повязках, но Таня меня успокоила, сказав, что раны у всех заживают отлично. И что измученный вид и слабость - в основном из-за большой потери крови. Начальство, наверное, знало про это и без Таниных подсказок, поэтому в ближайшей деревне закупило огромное количество мяса. И теперь на каждом привале всех кормили мясом во всех видах. Вроде бы ещё нужно было есть печень, но я при всём желании не мог попробовать то что дают. Некстати это стало проблемой для нас с Таней. Все солдаты теперь относились к Тане как к самому ценному, что было в отряде. Без всяких команд рядом с ней теперь всё время было как минимум четверо солдат. И повара старались положить кусочки получше и побольше. Когда она первый раз принесла мне огромную чашку, полную дымящегося мяса, то выглядела очень смущённой.
