С этими словами я выскользнула из дома, уводя за собой брата, пока лесорубы о свинине и каше не вспомнили. Безусловно, пропавшая вчера еда последнее, что волнует их в данный момент времени, но я прекрасно знаю, как оно в жизни бывает. Слово за слово зацепится, эмоции полыхнут, и вот ты уже не лучший друг, а господин Торквемада над телом невинной девушки застуканный. Можно все на ведьмовство свалить, но меньше ненавидеть тебя от этого не будут.
Я спустилась с крыльца и села на травку возле недоделанного Аайю забора, не сводя глаз с двери. Согласно сюжету классических анекдотов скоро оттуда вылетит птичка. Я восприняла это не как предположение, а как практически свершившийся факт, незыблемую истину, и волновал меня не сам полет белокурого птенчика, а его физическое состояние. Будет ли он еще живой или… уже при смерти. И если второе, то успею ли я позвать на помощь деревенский гарнизон гвардейцев, дабы спасти хотя бы свою шкуру от линчевания.
Прошло полчаса напряженного ожидания. Я сгрызла свои ногти до мяса и нацелилась на ногти брата, который с потерянным видом сидел рядом со мной и периодически горестно вздыхал об искорененном урожае Ирвинги. Парень никак не мог понять, где он ошибся. Раз за разом воспроизводил на расчищенном пятачке земли куски заклинания и пристально их рассматривал, потом стирал и в недоумении пожимал плечами. Ошибка тщательно скрывалась за закорючками магических знаков.
Терзаемая чувством вины, я почти собралась с духом и морально подготовила себя к покаянию перед братом, когда из дома вышли трое улыбающихся земо-мужчин и буквально светящаяся от счастья наша нанимательница. На оборотнях не было ни царапины! А если они не дрались, то логично предположить, что…
От взорвавшейся в голове подобно световой гранате догадки у меня начался нервный тик: левое верхнее веко уподобилось лягушке и попрыгало на лоб. Фантазия гадко ухмыльнулась и подкинула к мыслеформе яркий образ. Я могу понять двоих мужчин в постели… сразу… но трое-то куда?! Нравственность возопила о необходимости в каждой Долине открыть институт благородных девиц, а также парней, но с раздельным обучением групп. Основать новую религию и подготовить сто, двести, триста (!) миссионеров, которые будут для оборотней проповеди читать и наставлять их на истинный парный совместный путь!
— А жена у вас сильна! — с одобрением произнес Аайю.
Они еще и обсуждать произошедшее между собой будут?! Я попросила Профессора прикрыть ладонями уши и немного посидеть в одиночестве, а сама направилась к четверке земо. С чего-то же надо начинать культурное просвещение общества, а тут случай как раз подходящий. Показательный я бы даже сказала!
— Так по силе и выбирали, еще по выносливости, — хохотнул лесоруб и прижал к себе зардевшуюся женщину.
Я отодвинула в сторону второго лесоруба, обогнула прижимающуюся друг к другу парочку, встала перед блондином, окинула его презрительным взглядом, размахнулась и залепила пощечину.
— Как ты мог?! — возмутилась я.
— А что мне оставалось делать?! — ушастый отшатнулся, осмотрелся в поисках укрытия и, не найдя такового, просто отступил на несколько шагов назад.
— Можно подумать тебя силой заставили! Лжец! — заранее обвинила я оборотня, наступая на него.
Блин, я совсем не это хотела сказать! Вот что значит проповедовать без подготовки! Стою тут, ловкость рук тренирую и подробности выясняю. Они мне нужны? Вообще-то, не помешают. Дабы правильно степень вины определить и меру наказания назначить!
— Так оно и было! — земо попятился от меня, запнулся о ступеньку крыльца и растянулся на нем, разинув в немом крике рот. Тело оборотня напряглось, на шее вздулись вены, лицо покраснело. — Ну вот, опять! — простонал мужчина, схватившись за шею.
Ирвинга высвободилась из объятий мужа, заставила меня посторониться и дать место для маневра ее широкой фигуре, стащила блондина с крыльца на землю, перевернула его на живот, разорвала рубашку, обнажив спину и ложбинку позвоночника. Примерилась и нажала на несколько точек на спине Аайю.
— Да… — вырвалось у оборотня. Он зажмурился, улыбнулся пьяной шальной улыбкой и обмяк.
А… Так это не у них с нравственностью плохо, а у меня с интерпретацией событий. Они в доме народные методы лечения спины применяли, а я-то, глупая, невесть что подумала… Издержки воспитания сказываются: мама часто говорила — подслушивать хорошо воспитанным девушкам можно, а вот подглядывать уже нельзя. Похоже, время опровергло данную святую истину. Придется на старости лет учиться, как завещал великий лысый учитель рабоче-крестьянского класса.
— Дура! Ты почто мужика хорошего калечишь?! Он же тебе самой еще пригодится: дрова нарубить, баньку истопить, огород вспахать, дите сделать, — Ирвинга посмотрела на меня исподлобья, не переставая мять охающего земо.
— Кого вспахать? Ч-чего сделать? — от нахлынувшего удивления мозги переклинило.
С чего она решила, будто мы с блондином сладкая парочка? Да нас на расстоянии километра друг от друга держать надо. По крайней мере, тогда, когда мы оба в сознании. В бессознательном состоянии нам легче присутствие друг друга переносить. Кроме того, я совершенно точно к ушастому и пальцем не прикоснулась, а теми частями тела, которые все же прислонила к нему, вред причинить по определению невозможно!
— Вот ведь молодые, — продолжила гнуть свою линию женщина, проигнорировав мое недоумение. — Обязательно вам поскандалить надо. Все повод ищите, чтобы отношения подзадорить. Нет бы извиниться перед ним и передо мной, кстати, — намекнула Ирвинга. — А ты лупишь его почем зря, а мужики существа нежные. С ними лаской и добрым словом надо и только потом хлыстом, ежели первые два способа после многочисленных применений результатов не дали, — фыркнула женщина. Она закончила массаж, поднялась и вернулась к мужу под крылышко.
Стоп. Она явно заблуждается насчет меня и ушастого, но ни с того ни с сего жена лесорубов заблуждаться не может. Следовательно, какой-то бродячий бард спел ей песенку на ушко с весьма фривольным содержанием, реальности не соответствующим. Один вопрос прояснили — два прочих держим в уме: какое ухо драть блондину и как сильно?
— Аайю, ласковый мой, нежный мой. Шубка ты моя меховая. Манто ты мое горностаевое. Ты чего ей наплел, помпомпончик мой розовенький на шапочке?! — прошипела я, нагнувшись к Аайю. — Ты каким местом думал, когда нас парочкой представлял? И не говори, что головой! — мои пальцы вцепились в основание уха оборотня и крепко сжали его.
— Больной спиной я думал! Ночь на сеновале я не переживу! — прошептал в ответ Аайю. — Да ничего страшного не случилось. В первый раз что ли спать вместе придется?
