— Саманта, а ты что–нибудь слышала про Своблуга? — спросила Санея, когда они проходили мимо крупного здания со стенами, сложенными из желтого кирпича. Воздух раздирало из–за громоподобного скрежета — работал консервный завод.
— Своблуга… Шетиана Своблуга?! Конечно слышала! Про него все слышали!
— А почему? — стало потише, и Санея перестала кричать. — Потому что он кандидат в губернаторы?
— И это тоже, но в первую–то очередь… Постойте–ка, а почему вы про него спрашиваете?
В Саманте проступило что–то от Кравена. Вряд ли она вдруг научилась силой взгляда доводить мозг замыслившего против тебя недоброе до температуры кипения, но смотреть стала настороженно.
— А что такое? — искренне удивился Лем. Так искренне, что его уже нельзя было ни в чем заподозрить.
— Ничего… Значит, вы не знаете, — Саманта зашагала дальше. — Его ведь пообещали убить. Сразу после утверждения списков. И одно покушение было.
— А ты откуда знаешь? — спросила Ильса удивленно.
— Про покушение?
— Покушение ладно… Что его пообещали убить — откуда знаешь?
— Это все в Комиссе знают, — ответила Саманта. — За его голову награду объявили. У нас чуть ли не на каждой стене объявление висело. Ну, и кто читать умеет, быстро остальным порассказали. Говорят, ради этого даже из других городов приезжают, чтобы попытаться… Сволочи. Всегда так — стоит хорошему человеку появиться, сразу всем кажется, что он им дорогу переходит.
Дальше шли молча. Им пришлось прижаться к краю улицы, чтобы пропустить вереницу фургонов с окнами, наглухо забранными стальными прутьями.
— «Красная роза». Вот этот дом, — Саманта указала на угол двухэтажного здания. Стена его, становясь то кирпичной, то каменной, тянулась вдоль всей улицы. — Точнее вы место не знаете? Его перестраивали кучу раз, там одних трактиров штук шесть или семь.
— Спасибо большое, Саманта, — поблагодарила Санея. — Дальше мы сами сообразим. Лем, ты…
— Я провожу ее, — кивнул парень. — Не теряйте времени.
Саманта с явной неохотой отцепилась от Джастиса, к которому липла всю дорогу от трактира, но, взглянув на Лема, спустя секунду раздумий как будто даже приободрилась. Вскоре они ушли. Ильса проводила их взглядом.
— С чего начнем? — спросила она после паузы.
— Выберем трактир.
Ближе всего к ним были «Радость» и «Контрольное четвертование». Сайта, конечно, выбрала бы второе… Рядом, едва не задев Ильсу, пробежала пара мальчишек. Оба улыбались так счастливо, как способен, наверное, только ребенок… и еще тысячерукий рукоед, научившийся наконец отращивать новые конечности.
Они тоже направились в «Радость».
— Получается, Своблуг неплохой человек, — сказал Джастис. — Простые люди хорошо к нему относятся. И покушение еще…
— Точно, — кивнула Санея. — Кто–нибудь мог такое придумать? Развесить по городу листовки, организовать на себя покушение, а потом с героическим выражением на лице: «Я все равно пойду на выборы! Чего бы мне это ни стоило!»
— Санея, разве можно так говорить? — Джастис посмотрел на нее с удивлением и укором. — Хорошие люди тоже бывают.
— Нет, я знаю, что бывают! — заверила она, немного смутившись. — Я же не говорю, что это хорошо… И вообще не говорю, что Своблуг все это подстроил. Просто это могло бы прийти в голову… кому–нибудь.
— Это действительно немного странно, — сказала Ильса. — Хорошо, листовки развесили. В них же не написано имя нанимателя. Какой смысл пробовать, если не знаешь, с кого в случае удачи требовать плату?
Санея кивнула, соглашаясь. Джастис промолчал. Им принесли еду. Серьезного вида мужик, работавший официантом, расставил тарелки. Джастис, до этого молча оглядывавший зал, вдруг встал.
— Что–то не так? — официант хмуро посмотрел на него.
Джастис не ответил. Он быстро зашагал к выходу, приоткрыл дверь и стал за чем–то наблюдать.
— Извините его, — сказала Санея. — Он из дома ушел.
— Конечно. Что–нибудь еще? — мужик задержался взглядом на Плишке, уже расправившемся с половиной окорока. Он теперь умел аккуратно отделять мясо от кости, чтобы последнее можно было оставить на вкусненькое.
— Нет. Спасибо.
Видимо, наконец высмотрев то, что хотел, Джастис вышел наружу.
— Хороший парень Джастис, — сказала Ильса.
— Да, — Санея подлила себе молока. К выходкам Джастиса в Ордене относились как к нападениям армий злобно–хохочущих небесных лягушек. Время от времени случается. — Отличный.
— Как его зовут? — подруга перестала смотреть на дверь. — Того, с кем мы должны встретиться?
— Нимец.
— И он как–то связан со Своблугом?
— Ну, видимо… — ответила Санея неуверенно. — Сайта сказала, что через Нимеца нам проще будет составить впечатление о Своблуге.
— Они партнеры?
— Да не говорила она! Если бы все было ясно, нам бы не пришлось ехать, правильно? В общем, я думаю, Лем знает, как это делается. Он ведь много раз так ездил. Ну а кроме того можно, — она осторожно посмотрела на Ильсу. — Я имею в виду…
— Что?
— Ну… — Санея сделала вид, что разглядывает потолок. — Ты могла бы поговорить с ним…
— Санея, если ты…
— А что? Ты же сама говорила, что он…
— Я, между прочим, с тобой как с подругой делилась, — заметила Ильса неприветливо. — И ты, как честный человек, должна все, что было тебе доверено, унести с собой в могилу!
— То есть ты так и будешь сидеть, пока его кто–нибудь не уведет?
— Да!
— Молодец…
— Хорошо! — Ильса поставила на стол стакан так, что из него вылилась половина. — Давай я поговорю с ним, а ты с Клифом…
— Это совсем другое дело, — заверила Санея поспешно. — Клиф меня почти на два года старше, и… и вообще мы с ним друзья! Я иногда интересуюсь, как у него дела, но это просто…
Санее пришлось замолчать, потому что Ильса уже не слушала, а глядя на нее тихо хихикала в кулачок.
— Знаешь, ты довольно глупая.
Ильса засмеялась еще радостней. Санея показала ей язык. Джастис вернулся спустя пару минут, таща за собой нечто трепыхающееся и грязное. Следом, глядя себе под ноги, плелся разобиженный на жизнь мальчишка. Точь–в–точь Динка после прошлого медосмотра, когда выяснилось, что в Ордене нет ни одного человека, которому требовалась бы срочная и смертельно–опасная для жизни пациента операция. Сайта его утешала, говорила, что рано или поздно кто–нибудь окажется на пороге смерти.
— Кто?
Не поднимая взгляда, малец указал пальцем на того официанта, что их обслуживал. Теперь он протирал посуду за стойкой.
— Ты продал ребенку призму грусти? — спросил Джастис, нисколько не понизив голоса.
