– Пош-шел ты! – рявкнул Конан, отталкивая ногой попрошайку. Я, однако, дернул за ремешки кошелька, не глядя, нащупал пальцами монетку, подал и только потом сообразил, что одарил нищего «двойным львом», самой драгоценной аквилонской монетой из сплава платины и золота. Не отбирать же теперь?
– Спасибо, господин! – запричитал здоровяк. – Госпожа совсем больна! На такую денежку не то, что курочку, поросенка можно купить! Добрый господин! Спасибо!
Конан взял меня за шиворот и повел дальше, говоря:
– Эх, благодетель, средства казны расходуешь! Проще пропить было! Да одного Двойного льва хватит, чтобы купить кувшин отличного пуантенского вина. Видел бабу, которая была с бородачом? Страшна, как зеленый демон, но с лица вроде благородная… Наверное, из разорившихся дворян. Громила, небось, верный раб семейства. Сохранил преданность… Ненавижу все это!
– Что – «это»? – уточнил я.
– Рабскую преданность, – буркнул Конан. – Преданность, на мой взгляд, самое лучшее качество человека. Чувство рабства – самое худшее.
– Что же получится, если их смешать?
– Попрошайка-нищий с черной бородой, – невесело усмехнулся король. – И его хозяйка, которая умрет не сегодня, так завтра. Смотри!
Я посмотрел. На улочке, отмеченной по немедийским традициям не табличкой, а кованым силуэтом покровителя улицы – лара, которым в данном случае являлась охотничья собака, светилась масляными фонарями вывеска «Свинья на вертеле». Тут же прилагалось изображение свиной тушки, висящей над очагом, выполненное умелым художником. Судя по всему, богатая и уважаемая таверна.
Когда мы раскрыли дверь, перед нами воздвиглись два грандиозных человека. Иных слов и не подберешь. Каждый выше Конана на полголовы (а варвар отнюдь не является коротышкой, скорее, наоборот).
– А-а, аквилонцы! Слуги господина посланника, – разочарованно произнес самый высокий вышибала. – Прощения просим, благородные господа, что заступили дорогу. В городе неспокойно, вот и бдим.
– Неспокойно? – поинтересовался я. – В каком роде?
– В самом что ни на есть прямом, сударь, – охотно ответил вышибала. – Нежить у нас завелась. Какая-то тварь людей убивает, на части разрывая и кровь высасывая. Ни дать, ни взять, настоящий вампир или вурдалак! Вы проходите, достойные месьоры. Вот на эти стульчики присаживайтесь. Сейчас девку позову, пива принесет. Или, если хотите, к своим аквилонцам идите. Они в соседней зале.
Я машинально вытащил из кошелька серебряный сестерций и подал громиле. Тот, повинуясь жесту Конана, сгинул с глаз, попутно кликнув трактирную служанку. Мы заказали жбанчик черного эля, горячую телятину со специями и стали ждать.
– Не выходит у меня из головы эта нищенка, – вдруг поморщился Конан. – Хальк, ты же знаешь, память у меня неплохая… У женщины половина лица была прикрыта тряпьем, но… Такое чувство, что она мне знакома!
– Мало ли у тебя знакомых, – я безразлично пожал плечами. – Привет из прошлого? Может быть, ты встречал ее лет пятнадцать назад, когда она выглядела получше?
– Нет, позже, гораздо позже, – сказал Конан, морща лоб. – Совсем недавно. Год, два назад… Но где? Ладно, плевать! Глянь, какой замечательный эль! Только что сварен! А плотный какой! В таком эле даже Бриан Майлдаф не утонет, хоть и скуден разумом! Ну что, выпьем за удачное посольство герцога Просперо?
И мы выпили. Однако, если бы я знал, какая веселая ночь нам предстоит, ни за что бы не стал пить хмельного.
* * *
Я уже похвастался всеми своими титулами и чинами – тайный советник, библиотекарь, кавалер ордена Большого Льва и так далее… Но при внешнем великолепии мое жалование «государственного человека» составляет лишь полтора кесария в день. Соответственно, за один лунный месяц (то бишь за двадцать девять дней, включая праздники) казна выделяет моей персоне сорок три кесария. Вычтем налог и получим ровно четыре десятка золотых монет с вензелем «КК» – «Конан Канах» – которые нужно добывать с боем, скандалом и угрозами немедленной отставки. Полагаю, всем известно скупердяйство канцлера Публио: на свое ведомство он денег не жалеет, но, когда видит умирающего с голода библиотекаря, немедленно становится неимоверно прижимистым. Конечно, меня во дворце кормят, поят, одевают и бесплатно развлекают за счет казны, но это отнюдь не возмещает угнетающего чувства постоянного безденежья. Именно поэтому сегодняшним вечером я пил за счет короля: с Конана не убудет, это во-первых, а во-вторых, я и так чересчур разорился, бросив нищему целого Двойного льва!
– Х-хальк, п-пойдем гулять?
Это сказал Конан, поглотивший два с половиной жбанчика темного эля. Короля слегка развезло, взгляд стал мутным, а речь невнятной. Стареет он, что ли? Или просто устал?
– Нет-нет, никаких гулянок, – поспешно отказался я. Ночные прогулки с Конаном, знаете ли, чреваты. Потасовка с уличной стражей и громкая попойка в дешевом борделе – лишь самое меньшее из предполагаемых приключений.
На колокольне ратуши совсем недавно отбили полночь. Мы отлично поужинали и даже умудрились напиться, хотя для последнего действия много ума не нужно. Конан дошел до той легкомысленной стадии опьянения, когда его начинает тянуть на авантюры, причем на авантюры откровенно дурацкие. Например, сейчас ему взбрело в голову всенепременно забраться на ратушную башню и громко позвонить в колокол. Пускай горожане удивятся: этой ночью полночь случилась два раза!
В «Свинью на вертеле» заходили последние, запоздавшие гости – немедийская стража и ночные работники вроде пекарских подмастерьев: к рассвету каждый житель Рамсбекка должен купить свежий хлеб. Они проходили к стойке хозяина, заказывали пиво, вино или горячую настойку на травах, с любопытством посматривали на облаченного в фейл-брекен Конана (даже в столь пестром городке, как Рамсбекк, горские дикари остаются живой редкостью), мирно усаживались за столы и беседовали о делах. Обычная таверна, обычные посетители. Толстая кошка светло-рыжей масти бродит между столами. Благолепие.
Кошка вдруг выгнула спину и зашипела. Причина для такого поведения у неразумного животного имелась – дверь распахнули пинком, на пороге «Свиньи на вертеле» образовался человеческий силуэт, а мое обостренное обоняние ощутило явственный запах свежей крови.
Силуэт по внимательном рассмотрении обернулся довольно-таки рослым немедийцем в белой форме таможенной управы Трона Дракона. Белоснежный, с иголочки, колет щедро испятнали мокрые багровые разводы. Действительно, настоящая кровь! Драка на ножах, что ли, случилась? Не может быть! Сейчас, когда в городе остановилось посольство аквилонского короля, Рамсбекк охраняется с двойной тщательностью. На улицах не протолкнуться от стражи.
