— Как вы уже заметили, — продолжил Арек, — мы встретились с кучей живых мертвецов, управляемых создавшим их некромантом и еще с одной штукой, суть которой, я, не теоретик, понять, увы, не могу.
— Упырихой? — спросил Вик.
— Да… Ее я тоже видел. Но она не пожелала сразиться со мной, послав одного из своих слуг. Видимо, днем она для этого слишком слаба.
— Значит, именно Упыриха — тот поганый некромант, который строит нам козни и послал тех мантикор?
— Выходит, что так. — Маг вздохнул. — Но пропади моя сила, если я знаю как она это делает, и что она такое. Не живой человек и не призрак, и даже до нежити не дотягивает.
Арек замолчал, что-то шевельнулось в памяти, что-то из далеких школьных лет, кажется из лекций по теоретической магии. Или практической. А может, и некромантии. Воспоминание было настолько смазанным, что он не мог даже сказать, то ли он вспоминает, что ему нужно. Но память предательски ускользнула от него, как вода сквозь дырявое ведро, как только он попытался сосредоточиться…
Маг тряхнул головой.
— Пойдемте. Упырихи тут больше нет, и никаких следов мы не найдем. — Он был в этом абсолютно уверен.
— Точно? — спросил Вик.
— Да. — Арек кивнул. — Это была маленькая милая ловушка для таких как мы. Ловушка не сработала, хотя, возможно, мне удастся обнаружить, куда она ушла.
— Ты заметил как стемнело. — Свиф обратил внимание мага на затянувшие небо тучи.
Через высокое окно были прекрасно видны свинцово-серые грозовые облака. Откуда-то издалека донесся заглушенный расстоянием раскат грома.
— Да. — Арек вскинул голову, закрыв глаза, как будто прислушивался. — Но никакой подозрительной магии я не чувствую, хотя… — Он призадумался. — Сам дворец напичкан колдовством, которое многое заглушает.
По дороге гномы рассказали о своей схватке. Некоторые детали, естественно, опустив, некоторые приукрасив, расписав себя выдающимися бойцами, коими, как заметил маг, без сомнения должна гордиться вся гномья раса. Рассказчики засмущались, поняв, что Арек говорит с ноткой иронии, но, тем не менее, действительно могли по праву гордиться своей победой. Свиф еще спросил, знает ли маг с чем им пришлось столкнуться.
— Да. Эту тварь в обиходе так и называют «Пауком». Научное же название слишком длинно и малопонятно даже для меня. Эта тварь, как и обычный паук, плетет сети в которые попадается обычно мелкая, а иногда и крупная, живность, которой он и питается. Но если попадется человек, гном, тролль или еще кто, то Паук запеленает его тело в кокон и отложит туда яйцо. Вылупившаяся личинка не пожрет добычу, а как бы трансформируется в нее. — Арек попытался объяснить им попроще, но на ум приходили только магические термины и формулы расчета векторов распределения энергии. — Короче, пойманный человек превращается в нового Паука. На память остается только строение некоторых частей тела и лицо жертвы. Это, кстати, было человеческое лицо?
— Да. — ответил Свиф.
Маг покачал головой.
— Но откуда же эта тварь взялась? — воскликнул Виквор. — И значит тут могут быть еще подобные твари?
— Из Диких Земель. Эти твари способны преодолевать большие расстояния, стремясь поселиться вблизи жилья. Ведь только люди, эльфы, гномы и другие расы способны дать их личинкам тело. На животных они размножаться не могут. А до Диких Земель отсюда рукой подать. А может, это очередные происки Упырихи, — закончил он задумчиво.
— Я слышал о подобных тварях, — подал голос внимательно слушавший их тролль. — Они иногда забредают к нам, но справиться могут, разве что, с детьми. Для них в наших краях слишком холодно, поэтому докучают, в основном, гоблинам и лесным троллям.
— А я видел одного такого, когда ехал в город, — добавил маг. — Пришлось прикончить, пока никого не сожрал из нашего обоза.
За последние дни посетителей в корчме прибавилось. Упыриха морду свою не показывала, новых нападений небыло (про трех порубленных мантикор никто не знал — маги накрепко запретили про то болтать страже, а тому везучему грибнику пришлось испытать на себе легкое одурманивающее заклинание, превратившее все произошедшее в смутный похмельный сон после продуктивной посиделки в трактире), так, что было что отметить, за что выпить местному люду. Потихоньку жизнь возвращалась в обычное русло. Арек лениво ковырялся в тарелке — еда была вполне сносной, да и голод давал о себе знать (заклинания регенерации еще действовали, заставляя мага пожирать все подряд), - но голова была занята мыслями далекими от еды. Сколько уже прошло с той ночи, когда ему пришлось сразиться с Упырихой? Больше недели… дней восемь. По крайней мере так он посчитал — ориентировка во времени была его слабым местом. С тех пор жертв больше небыло, что с одной стороны очень хорошо, и если б на этом все закончилось, то Арек с вообще-то несвойственной ему радостью плюнул бы на гонорар — главное, что люди были спасены. Но с другой стороны, эта тварь никуда не делась, и маг был уверен, что страшное еще впереди.
Гномы и тролль вели какую-то свою неторопливую беседу. Арек уже давно заметил, что общаться те предпочитают между собой, нежели с вечно хмурым, как осенний вечер, магом. Только тролль спросил о чем тот задумался, на что Арек пожал плечами, неопределенно ответив: " Так… О своем… магическом." Больше его не беспокоили. Понять-то их можно было, он и сам превосходно отдавал себе отчет в том, что ни толком поддержать разговор, ни о чем интересном рассказать не может, и сам в общем-то стремился к уединению, но все равно, при взгляде на хохочущих над очередной шуткой тролля своих напарников, в душе шевельнулась какая-то зависть к другим, простым и самым обычным людям.
И гномам.
И даже троллям.
Обычным…
Глупость… Магия — дикое буйство непокорных Стихий, правящих этим миром, и укрощение их одной только силой воли. Когда держишь в своих руках суть-составляющую этого глупого мирка, все остальное как-то отходит назад. Огонь, пляшущий на ладонях не причиняя никакого вреда, Ветер, преклоняющий к земле вековые деревья по одному только приказу, Вода, крушащая скалы, дождем проливающаяся с небес и скрывающая под своей обманчиво-спокойной гладью целые города и страны, и, наконец, Земля — самая могучая и самая таинственная и непокорная стихия из всех, которую глупцы считают ни на что не годной… Они не видели на что способна армия из шагающих по земле дубов, как вздымаются горы посреди гладких и бесплодных равнин и как в одно мгновение десяти тысячное воинство проваливается сквозь твердую, почти что — камень, почву, неожиданно ставшую топкими зыбучими песками.
