Тут с хохотом и гомоном понеслись все трое вниз по серпантину скачками, прыжками, выделывая кренделя и радуясь до щенячьего визга. А вскоре обогнал их ювелир в наемном экипаже. Видно, Думе сейчас не до него было.
Однако на мосту Жилло угомонился и призадумался. Что-то стряслось возле эшафота такое, что казнь отменили. Не любовь же к принцессе их всех охомутала! Что же это такое могло быть? И не пожар — перенесли бы казнь на другое время и никого постороннего близко не подпустили. Интересную загадку загадала Равноправная Дума графскому слуге… И если граф помилован, то как ему велено дальше себя вести? Уносить из Кульдига ноги? Или оставаться здесь под присмотрим? Вот тоже морока… Даже непонятно, у кого об этом спросить — не у лекаря же!
Тут Жилло почувствовал, что летит по воздуху и налетает на стенку.
Оказалось, Малыш ущипнул особу женского рода, с которой они как раз поровнялись, и получил с размаху по уху. Ручка была тяжелая, парень налетел на Дедулю, а уж тот всем своим весом — на Жилло.
Стоит эта особа, смотрит, как трое здоровых мужчин от одного удара ее прелестной ручки чуть кувырком не полетели и как они друг от дружки отцепляются, и корзинку на локте раскачивает.
А была это Дениза, Дениза во всем блеске доступной ей роскоши — с кружевами на пышной груди, с локонами, выпущенными из-под чепчика прямо до тех соблазнительных кружев, по два локона с каждой стороны, в шелковой накидке, которая сзади обтянула юбку, так что округлые формы сами умоляли — ну, ущипни!
— Нашел к кому приставать, — сделал Дедуля внушение Малышу. — Это же такая ведьма, такая заноза, что в одиночку с ней и не связывайся… На такую красотку идти нужно вчетвером, в полном вооружении, и чтобы за углом кто-нибудь с лошадьми ждал, на всякий случай.
— Но это же она и есть! — воскликнул Малыш, глядя вслед Денизе. — Она тут неподалеку, на улице Медников погребок держит. Слушай, вожак, а не пойти ли нам в тот погребок?
— Проголодался, что ли? — поймав взгляд Дедули, спросил Жилло. — Ну так я тебе скажу, что кабачок у нее не по нашему карману. Дорого берет. Я там поужинал как-то и позавтракал. Очень удивился, когда платить пришлось…
— Это не беда, — возразил Малыш, глядя мимо Жилло и Дедули — туда, где скрылась в толпе Дениза. — Кошельков на наш век в Кульдиге хватит.
— Да не пара она тебе! — рявкнул наконец Дедуля. — Она тебя лет на десять старше, понял?
— Ага, — согласился Малыш. — У девчонки такой пышности быть не может. Ты, Дедуля, у нас до костей охотник. А я — нет.
Хотел было Дедуля возразить что-нибудь этакое, совсем уж рот раскрыл — да передумал и рукой махнул.
— Вот так и расти этих сопляков, — пожаловался он Жилло. — Я его лучше отца-матери кормил-поил, уму-разуму учил. Ремесло в руки дал!
— Другого ремесла для вас не нашлось? — строго спросил Жилло.
— Не нашлось, честно говорю. Ну, представь — двое мальчишек в городе, ни родных, никого, а есть-то каждый день хочется! Сперва сам наладился, потом его учить стал… Ну, ладно уж, Малыш, пошли на твою красотку любоваться. Заодно в тишине о деле поговорим.
— Я думаю, думаю и понять не могу, почему все-таки казнь отменили? Жилло, придерживаясь за рукав Дедули, несся с ним сквозь толпу вслед за Малышом, который один с высоты своего роста и видел вдали Денизу. — Не в пожаре ведь все дело!
— В пожаре! — крикнул ему через плечо Дедуля, поспевая за длинноногим Малышом. — Переполошились старикашки. Опять же, публика разбежалась. Казнь — ее надо красиво проводить, а тут — одно издевательство над палачом! Не под крыльцом же рубить узникам головы, там и секире-то размахнуться негде. А плаха? Кто ее из огня, рискуя здоровьем, вытаскивать станет?
— Стой, Малыш! — крикнул Жилло. — Мы погребок проскочили!
— А она дальше побежала, — сообщил спереди Малыш. — Вон в тот двор!
— Ну так надо вернуться и в погребке ее подождать! — крикнул ему Жилло и тут обнаружил, что с разгону все трое оказались во дворике.
— Куда бы она могла спрятаться? — удивился Дедуля. — Малыш, ты точно за ведьмой гонишься! Не курицей же обернулась!
Дворик был обыкновенный — из тех, которые выходят не в улицы, а в переулки, тут все хозяйство большого дома расположилось. Не только куры и гуси в загородке сидели, и малые дети в песке возились, и белье сохло. А из подвального окна старуха выглянула — такая, что ежели приснится, проснешься заикой.
То есть, из-под накрученного платка лезли жесткие, вроде ежовых игл, седые клочья. Нос торчал — тонкой работы был носик, весь расписной, с розовыми и лиловыми прожилками да пятнами, еще с бородавками на ноздрях. Подбородок выдавался — вполне соответствующий носу, с редкой седой щетиной. Но голос у старухи оказался звонкий и даже неожиданно приятный.
— Ко мне, что ли, пожаловали? — спросила она из окошка. — Так лестница за углом под крыльцом. Заходите, молодцы! Быстро же вы меня нашли!
— С чего ты взяла, что мы тебя ищем? — удивился Дедуля.
— А с того, что влетели вы во дворик и озираетесь. Ищете, стало быть, чего-то. А чего тут искать, если не меня? Я же недавно сюда перебралась, и все мои покупатели ко мне бегать еще не приспособились.
— Чем же ты, старая, можешь торговать? — заинтересовался Малыш. Разве какими приворотными зельями?
— Так именно ими я и торгую! — обрадовалась старуха. — Заходи, голубчик! Все для тебя подберу, в ладанку уложу, заговор напишу! Заходи!
— Этого еще недоставало! — рявкнул Дедуля. — Сейчас ему одна ведьма другую ведьму привораживать начнет! Вожак, тащи его отсюда за левую лапу, а я — за правую! Иначе плохо это дело кончится!
Малыш отскочил и бросился за угол.
— С покупателем тебя, бабка! — поздравил огорошенный Жилло. — Ты ему, смотри, дай чего попроще, чтобы не очень-то присушило… А то его присушит, а нам — расхлебывать! И еще скажи, не пробегала ли через двор хозяйка того погребка, что здесь рядом, на улице Медников, а звать ее Дениза? Не знаешь такую?
— Как не знать Денизу! — одобрительно отвечает бабка. — Мне травознайка Черная Анна поселиться при ней посоветовала. И стряпуха лекарская, Маго, тоже о ней с большим уважением отозвалась. Погребок у нее, говорит, тихий, во двор выходит, и люди ходят к ней почтенные, если женщины — то из приличных семей, при деньгах, не гулены какие-нибудь. Прибрела я к ней — и скоренько мы сговорились. Сдала она мне погребок недорого, но за три месяца с меня вперед взяла. Умница, красавица! Вот кому-то счастье досталось бы, только вовсе замуж не хочет!
— Это почему же? — обрадовался Дедуля. — Есть у нее кто-то?
— А потому, что умница, — таков был бабкин вывод. — Посуди сам — она не доела, не доспала, пока дело свое открыла, погребок ее кормит, ей там хорошо. И станет она рисковать своим благополучием ради какого-нибудь шалопая?
