Джаред почувствовал смутное беспокойство, что она заметила. Он не привык, чтобы взрослые внимательно изучали его поведение. Он не собирался брать много книг, но все они оказались ему по душе, о добрых старых временах, когда мир имел смысл, а смерть, любовь и честь, не были просто словами.
— Я искал дядю Роба, — сказал он, отступая. — Он в саду?
— Не ходи на улицу, Джаред; у тебя же волосы мокрые, — сказала ему тетя Лиллиана. Она сказала это спокойно, но застала этим Джареда врасплох. Это было сказано так по-матерински, но его мама бы так никогда не сказала.
На пороге он замешкался, и пока он так стоял в нерешительности, мрачная тетя Лиллиана слегка нахмурила свои подведенные брови и повторила вопрос:
— Чем могу помочь?
Джаред принял решение:
— Ну да, ну да, можете.
Лиллиана явно была не очень в восторге от «Ну да», но кивнула ему, призывая продолжить.
— Я вот о чем подумал, — сказал он, — мы ведь не очень хорошо друг друга знаем, не так ли? Я хочу сказать, ну, как люди, которые являются родственниками. И я подумал, это может показаться странным, но, может, вы расскажете что-нибудь об Эше, когда он был маленьким.
Тетя Лиллиана моргнула. Джаред подумал, что это можно было приравнять к тому, что тетя отшатнулась и прижала руку к сердцу.
— Да, — сказала она, голос ее был холоднее, чем когда-либо. — Да, расскажу.
Она поднялась и направилась к застекленному книжному шкафу на другом конце комнаты и достала обернутый в сукно фотоальбом с сепийными5 розами на обложке. Она встала у шкафа, держа альбом в руках, и посмотрела на Джареда.
Затем она направилась к одному из диванов с багряным балдахином. Она присела, спина идеально прямая, словно кто-то тренировал ее в самой благородной военной академии в мире.
— Ты можешь подойти и присесть рядом, — любезно сказала она.
Джаред подошел и присел на диван, достаточно далеко, чтобы не вторгаться в личное пространство тети Лилианы и довольно близко, чтобы видеть фотографии в альбоме. Возможно, ему пришлось ссутулиться чуть больше обычного.
— Я довольна тем, что ты, Джаред, интересуешься семьей, — сказала тетя Лиллиана. — Для меня это много значит.
Она помолчала, а потом добавила:
— Это единственное в мире, что имеет для меня значение.
Джаред почувствовал угрызения совести. Его не смущало, что он использовал тетю Лилиану, имея скрытые мотивы, но все усложнялось, если ей и в самом деле было не все равно, чем он занимается. Это также заставило его принять то, что он и так уже знал. Вспомнив, как там, в Сан-Франциско, в последней из длинной череды сменных квартир, он проснулся, услышав спор между мамой и тетей Лилианой. У мамы так и не пропал ее акцент, но было странным осознавать, что он не может различить их голоса. Это было похоже на то, будто он лежал в темноте и слушал, как мама спорит сама с собой. За исключением того, что два голоса говорили об очень разных вещах.
Ему хотелось верить, что именно тете Лилиане принадлежали слова:
— Он будет бесполезен.
А мама, возразила:
— Разумеется, мы берем мальчика с собой. Мне не все равно, если ты не хочешь его там видеть: я хочу.
Но он знал, что на самом деле, это не так.
Что наводило на мысль, почему он понадобился тете Лилиане и для чего?
Джаред отклонился на подушки, даже несмотря на то, что спина тети Лилианы попрекала его своей прямотой.
— Итак, — сказал он. — Расскажите мне об Эше.
К тому моменту, когда Джаред ретранслировал ей о привычке Эша прятать свои мягкие игрушки в холодильник, Кэми начала в полный голос смеяться в кинотеатре.
Эш взглянул на нее.
— Извини, — пробормотала Кэми. — Просто… кино такое смешное.
Эш снова вернулся к просмотру кино, в котором маленький светленький мальчонка умирал от лейкемии.
— У меня очень извращенное чувство юмора, — прошептала Кэми.
Что она испытывала, так это непреодолимое желание стукнуть Джареда по голове. Она знала, как должно было развиваться это свидание. Она тайком бы поглядывала на Эша. И несколько раз бы их взгляды встречались и после долгого мгновения, они бы отводили глаза. Она бы призывно положила свою руку на подлокотник, а он бы с радостью взял ее в свою. Но вместо этого она пыталась сохранить беспристрастное лицо, пока ее развлекали историей о том, как Эшу было четыре года, и он фаршировал свой нос креветками.
После окончания фильма Эш с Кэми вышли из кинотеатра и, петляя, пошли по берегу реки. Наступили сумерки, луна над рекой Разочарований обернулась в серебристую ленту, а волосы Эша превратились в серебряные нити.
— Итак, кино было… — сказал Эш. — Гмм…
— Очень даже, — сказала Кэми. — В Разочарованном доле всего один кинотеатр и у нас показывают один фильм в неделю, таким образом, они уверены, что у них в любом случае будут зрители. Нельзя сказать, что это является оправданием для такого количества просмотров мною «Касабланки».
— А с какой скоростью происходит смена репертуара? — спросил Эш. — Типа одна неделя трогательные истории любви и потерь и о человеческой природе, а на следующей… гммм… оборотни, мутанты, убийцы? Не то чтобы я говорю, что сам бы предпочел оборотней.
— Если бы представилась возможность попасть на оборотней, — сказала Кэми, — я бы тоже предпочла сходить на них. Ради разнообразия.
Она искоса поглядела на Эша.
— О, мой космополитичный путешественник, жалеешь, что родители так опрометчиво решили сюда переехать?
— Не, — ответил Эш. — Здесь все лучше. Этим воздухом дышится легче, а мама гораздо счастливее. Моя семья… другая.
— Должно быть, я этого не заметила, — сказала ему Кэми. — Вообще.
Она вспомнила, как Линберны высыпали на улицу, чтобы пропитаться бурей. Это было странным, а теперь казалось и немыслимым, когда Эш шел с ней рядом этим тихим вечером и держал ее руку в своей. Она могла прикасаться к нему, и это было так просто.
Эш пожал плечами, и его рука крепче сжала ее ладонь.
— Семьи, — сказал он. — С ними бывает нелегко. Но ради них мы должны стараться изо всех сил, ведь так?
Он качнул руку Кэми взад-вперед и они, проходя по своду деревянного моста, обменялись улыбками.
— Итак, — сказал Эш. — Из-за чего вы с Джаредом поссорились? Я слышал…
— Я не хочу говорить о Джареде! — сказала Кэми и решила дать еще один шанс Мата Хари, притаившейся в ней, и извлечь информацию из мужчины, попавшегося в ее сети. — Так… расскажи мне, какие трудности у тебя в семье. — Она задалась вопросом, возникали ли когда-либо у Мата Хари трудности с выведыванием информации.
