Эл! — пыталась докричаться до него Силме, но Ларсон пришел в себя, лишь когда кончились патроны.
— Тазиар! — стонал он. — Нет! Нет! Обезоруженный им светловолосый бандит валялся без сознания возле сувенирного киоска. Его окружала толпа недавних заложников. Некоторые пытались связать его самолетиками Кинг-Конга и другими сувенирами, имевшими шнурки или ленты, другие просто пинали или швырялись чем попало.
Выронив пистолет, Ларсон упал на колени и, обхватив лицо руками — собственная липкая и теплая кровь измазала его щеки, — закричал:
— Это я, я виноват! Только я! Не сунься я в это место, они бы его не заметили! Тазиар погиб из-за меня!
Миссис Ларсон бросилась к сыну и обняла его, словно маленького ребенка. Она видела, что он весь в крови, и по щекам ее текли слезы.
— Эл! Эл, скажи что-нибудь.
Пэм опустилась рядом с ним на колени и взяла в ладони его израненную руку.
— Со мной все в порядке, мама, — прохрипел Ларсон, хотя сам так не думал.
Но если и мог надеяться ввести в заблуждение мать и сестру, то с Силме это не получилось. Его настроение, так же как и ход мыслей, было для нее очевидно.
— Перестань казнить себя, — сказала она, подойдя к нему последней, уже после матери и сестры. — Ты не мог знать, где он.
Эл покачал головой. Виновником смерти друга оказался именно он. Во Вьетнаме он научился чувствовать себя ответственным за каждого из боевых товарищей, Делать все для того, чтобы они уцелели. Каждый из них мог полностью положиться на него, так же как и он на любого из них. Но на сей раз он допустил ошибку, и его лучший друг заплатил за это жизнью.
Задержка Силме, видимо, объяснялась тем, что она ходила отпирать дверь на лестничную шахту. Во всяком случае, спустя мгновение на площадке появились полицейские. Успокаивая освобожденных заложников, они приступили к осмотру места происшествия.
— Что тут произошло? — спросил Картер, но это оказалось опрометчивым поступком. Можно сказать, что бедняга открыл шлюз, ибо чуть ли не все спасенные заговорили одновременно, перебивая друг друга.
— Что случилось, на самом-то деле? — Махан направился к Ларсону.
Прежде чем Эл успел вымолвить хоть слово, заговорила перепачканная кровью сына миссис Ларсон.
— Они стреляли в моего мальчика, вот что! Не видите разве, он весь в крови!
— Со мной все в порядке, — подал голос сам Ларсон, снова погрешив против истины. Рука болела, бедро жгло огнем, но все это было пустяком в сравнении с душевными терзаниями.
— Махан! — крикнул Картер, перекрывая людской гомон.
— Да!
— Я сейчас уведу освобожденных людей и пришлю подмогу. Ты выяснил, тут все в порядке?
Полицейский посмотрел на Ларсона.
— Бандиты больше не опасны, — ответил Эл на молчаливый вопрос. Двое валяются на площадке, третий полетел вниз.
Последние слова отозвались в его сердце острой болью.
Полетел вниз… как и Тазиар!
— Ясно. — Полисмен окинул взглядом стоявших рядом с Элом женщин. — Вам, леди, надо будет спуститься вместе со всеми.
— Я не оставлю сына, — покачала головой миссис Ларсон.
Махан перевел взгляд на Пэм.
— Брата, — сказала девушка.
— Моего жениха, — сообщила Силме, прежде чем он успел к ней обратиться.
Полицейский вздохнул, потом похлопал Ларсона по плечу.
— Вообще-то, парень, я понял, почему ты так поступил. Ты ведь не из ФБР, верно?
Ларсон слабо улыбнулся.
— Я бы не стал говорить этого, будь я оттуда. Махан рассмеялся.
— Картер скоро приведет сюда медиков. Продержишься?
— Со мной бывало и похуже.
— Правда? — Мужчина откинул светлые волосы со лба. — Может, мне стоит еще раз подумать насчет ФБР?
— Эй! — донесся голос со стороны сувенирного киоска. — Я, между прочим, тоже ранен. Но почему-то милые дамы не рвутся окружить меня заботой.
Все встрепенулись, а Эл, узнав голос, даже попытался встать.
— Скалолаз? Не может быть!
Тазиар появился со стороны лестничной шахты. За ним тянулся кровавый след, кровавые пятна покрывали и его изорванную в клочья одежду.
Вопрос, произнести который Ларсону так и не удалось, задала Силме.
— Как ты?..
— Стой! Не двигаться!
Махан подошел к Тазиару, держа его на мушке.
— Ты кто такой?
— Это наш друг, Тазиар Медакан! — заявила Силме. Пэм покачала головой.
</emphasis> Наш друг, который только что свалился с восемьдесят шестого этажа Эмпайр стэйт билдинг! Как вообще такое возможно?
Тазиар слабо улыбнулся.
— Свалиться — это чепуха. Забраться обратно и найти открытое окно, чтобы в него пролезть, было потруднее. — Видя, что все ждут объяснений, он продолжил: — Пролетел два этажа, приземлился на карниз и залез в открытое окно. — Он поднял руку, как бы констатируя очевидное. — Подойди сюда и можешь меня потрогать.
— Чудо! — выдохнула миссис Ларсон. Махан почесал в затылке.
— Вообще-то, прежде чем тут поставили ограждение, было предпринято с дюжину попыток самоубийств. И, насколько я помню, ни один из этих чокнутых до земли не долетел.
— Правда?
Миссис Ларсон наконец оторвала взгляд от сына, что весьма обрадовало Эла. Он боялся, что не выдержит столь активного сострадания.
— Точно! Кажется, если я не ошибаюсь, один парень приземлился на том же карнизе, что и ваш приятель. Сломал пару костей, но не более того. Фокус в том, что потоки воздуха сносят все и всех назад, к зданию. Бьюсь об заклад, собирая по пенни на каждом карнизе, можно было бы заработать состояние.
Ларсон всегда полагал, что падающая с небоскреба монетка убила бы наповал любого, но только сейчас понял, почему ни разу не слышал о подобной трагедии, хотя здание, помимо смотровой площадки восемьдесят шестого этажа, имело еще и множество окон.
Послышался шум прибывающего лифта, и он вздохнул с облегчением. Все хорошо — Тазиар жив, а вот и медики! Ларсон умиротворенно закрыл глаза и сжал руку сестры, прислушиваясь к вибрации мраморного пола.
Элизабет Мун — Дары
(«Наемник»)
В самый разгар весны, когда повсюду оживают цветы и их запах наполняет дыхание, Долл Дырявые Руки, третий сын Гори Высокого, разругался с отцом и братьями и отправился на поиски приключений.
— Ты еще пожалеешь об этом, — предрекал отец.
— На брюхе приползешь, когда жрать захочешь, — обещал ему старший брат.
— Вот увидишь, никому не нужен растяпа, у которого все из рук валится, — напутствовал средний брат.
Младшие братья и две сестры знай себе ухмылялись. Только третья сестренка расплакалась и обняла его, уговаривая остаться. Остальные глазели и смеялись, и тогда он отвернулся от них.
