— Теперь только и надо за ними смотреть. Чтобы один не удрал недолеченный, а вторая бы не вскочила на ноги раньше времени, чтобы его… ну… за волосы и в пещеру.
— Меня интересует другое, — сказал Теро-Теро. — Что это был за портал?
Но об этом никто ничего не знал.
«Кто же открыл портал?» Теро-Теро думал об этом уже полдня. Он смотрел на семью, как всегда, весёлую, шумную и беспечную, и размышлял. Вечером прибыл ещё и Део, рыжий долговязый друид, как всегда, пытающийся ходить босиком или в сандалиях. Но и он уверял, что такого большого портала в жизни бы не открыл!
— Да ещё и чтоб не заметить, как туда проваливаются две огромные птицы с двумя наездниками, — тут друид всплеснул руками. — Тем более у нас в Лунтуури нет таких птиц. И таких листоухих людишек.
— Листоухих? — с недоумением переспросил Теро.
— Ну ушки у них… как листочки у тополя, — Део усмехнулся. — Заострённые в смысле.
Теро-Теро не любил ходить по лесу и по горам. В Туммарионе у него для этого были демонические лошади — драгуа, а здесь…
— Бессвет, — сказал он, — а полетай-ка ты над долиной, посмотри — нет ли где чего странного.
Потом ещё немного подумал.
— Теренций, а ты сгоняй к своему дому и подними с десяточек жив-курилок.
Ванильный заморгал.
— Но…
— Да, у тебя испортится настроение. Поплачешь в подушку. Возьми с собой Гошу, в конце концов — он своей болтовнёй быстро тебя приведёт в норму.
— Ну хорошо, а для чего жив-курилки?
— Сделай десяточек однозадачных курилок, которые подавали бы сигнал тревоги в случае, если увидят что-то… или кого-то необычного. Расставь их по лесу, не очень далеко от дома.
— У тебя предчувствие или ты перестраховываешься? — с любопытством спросила Анда.
— Ндай, женщина, — сказал Теро-Теро, своим безэмоциональным тоном пытаясь передразнить сестру. — Какие у меня предчувствия? Я немногим живее жив-курилки! Конечно, перестраховываюсь.
Паутинки — не слишком надёжный способ послать Матери известие. Они и раньше не всегда достигали дома-на-семи-ветрах. Дух Леса с тревогой смотрел, как ОНО движется через глубокую расселину. Скоро минует ущелье и войдёт в лес — и что тогда?
ОНО выглядит так, будто только армия некромантов может с НИМ справиться, и Дух послал к Матери шуструю маленькую птицу — поползня. Но птичка не хотела лететь, и он не был уверен, что она достигнет цели. Как бы не спряталась где-нибудь в дупле.
Все звери разбежались, все птички попрятались. Младшие духи растеклись по лесу клочками тумана, забрались повыше в кроны сосен и лиственниц. И Дух Леса, подавив желание скрыться вместе с ними, слиться с каким-нибудь дубом или сосной, забывшись спячкой, пока ОНО не минует его владения, вышел на долгую тропу и побрёл навстречу опасности сам. Разобраться с ним, утопить в земле, связать корнями…
Наверх он не смотрел… а зря.
Часть 1. Глава 25. Мать за младшую
Когда ударили заморозки, лес начал преображаться. И мир вокруг — вместе с ним. Чётче сделались очертания, глубже — тени, и небо из нежно-голубого стало прозрачно-синим. Листья с деревьев текли неудержимыми яркими шуршащими струями, и конца-краю не было видно листопадам.
Этим ясным октябрьским утром Мать Некромантов уселась на веранде, плотно укутавшись в толстый плед, и, держа горячую кружку с кофе двумя руками, задумчиво уставилась на сад. У неё изо рта шёл пар от дыхания, и смешивался с ароматным паром от кофе. И в серых глазах отражалась небесная синева, делая их загадочными, глубокими и очень-очень ясными. Такой бывает вода поздней осенью — кажется, что дно совсем близко.
В доме уже поднялась утренняя суета, кто-то чего-то требовал, а кто-то выяснял отношения, но Мать подумала — справятся и без неё. И продолжила пить кофе. В конце концов, все взрослые — кроме разве что парочки несносных подростков и одного ещё более несносного ребёнка… вон он, кстати, карабкается по приставной лестнице на крышу старого сарая, неуклюже зажимая что-то под мышкой… Но на эту мелкоту взрослых в доме всегда хватает.
Мать Некромантов мечтательно вздохнула и позвала Анду.
— Принеси мне расписание. Я хочу кое-что поправить, — сказала она.
И вывела на чёрной доске розовым мелком:
"За старшего — Омегыч. Младшая — Мать Некромантов".
Анда посмотрела на то, как остальные имена перемешиваются сами собой и перемещаются по новому списку.
— Ты никогда не становилась раньше самой младшей, мам, — сказала Анда с усмешкой.
— Да, — ответила Мать. — А так хочется! Вы же справитесь?
— А… да, конечно, — ответила Анда и протянула Матери игральные кости.
Она подкинула их на ладони и бросила на стол.
Сосны уходили кронами в небо, и их верхушки золотились от солнца. И на кончике каждой иголки сверкала капля росы — вот-вот растает!
Холодно! Тёплые сапожки, шапка, короткое пальто и толстый шарф — а перчатки-то и позабыла! Девочка подула на замёрзшие пальцы и побежала дальше, по дорожке в сторону леса.
Фея Наперстянка залилась тоненьким смехом, когда девочка остановилась, уперлась руками в колени и перевела дыхание.
— Лети! — крикнула она, дразнясь. — Лети же! Взлетай!
Во сне получалось. Девочка даже и наяву подпрыгнула, но ничего не вышло.
Ей девять лет. У неё чуть вздёрнутый носик, серые глаза с тёмными длинными ресницами и решительный подбородок. Из-под голубой шапки выбиваются рыжие спутанные волосы, блестящие на солнце не хуже, чем сосновые кроны.
— Смотри! — Наперстянка поднялась выше, кружась над головой девочки.
Они вернулись к дому. На веранде лежали на стульях тёплые пледы, исходила жаром большая жаровня, на которой поджаривалось мясо. Пахло вкусно. Девочка проглотила слюнки, глядя, как подрумяниваются аппетитные ломти — сегодня обед готовил сам Теро-Теро Ливендод, а он знал толк в кулинарии!
А Омегыч, который сегодня за старшего, сидел в соломенном кресле и раскачивался, а рядом важно покачивался на таком же кресле Нот-Странник, старавшийся во всём подражать старшему брату. Нот уже не выглядел таким малышом — он уже стал старше. Девочка знала, что его детство не настоящее, и что за год он вырастет в почти взрослого. Но ей отведено ещё меньше. Младшими становятся на неделю, но она думала, что ограничится одним днём. Всё-таки нехорошо было бы оставлять всю семью без матери на целую неделю!
— Обедать! — позвала Анда.
— Давайте кушать на веранде! — начала просить девочка.
Ей холодно и жарко — всё вместе! Но воздух был такой свежий и чистый, и солнце светило так ярко — почему бы не пообедать прямо тут?
— Хорошо, — согласился Омегыч, который сегодня за старшего.
У него были добрые серые глаза и в волосах седая прядь. Когда она появилась?
— Только помойте сначала руки, — напомнил он младшей и Ноту, посмеиваясь.
Маленький Странник слез с кресла и побежал мыть руки — наперегонки с девочкой.
— Мать, не хулигань! — окликнула её Бертина.
"Мать"… это внезапно так напомнило девочке её настоящее имя, забытое с годами, что она приостановилась… и проиграла Ноту место возле умывальника.
Кхиллау оказалась очень опрятной птицей, но всё равно убирать за нею приходилось несколько раз на дню. Терхаллоу ещё был слишком слаб, чтобы заниматься мытьём полов, а Омегыч решал эту проблему с помощью магии: всё, что производил организм большой птицы, он подвергал заклинанию ускоренной переработки, а сухой остаток левитировал за окно, на клумбы Матери.
Но находиться при больных неотлучно Омегыч не мог, да и не желал. Тем более, что Терхаллоу уже вполне шустро хромал по большой гостиной. А вот маленький Странник из гостиной почти не вылезал. Всё потому, что грифончик Грей решила, что Кхиллау — её мама. А Кхиллау и не сопротивлялась. Хотя Анда и всадник уверяли, что Кхиллау — мужского пола, птиц, и скорее отец для Грей, чем мать, все продолжали говорить о птице в женском роде.
