Задрав оскаленное лицо к небу, я видел на его глубоком фоне тёмную фигуру, мчащуюся к руинам замка.
* * *
Невольно рыча с досады, я принял швартов и примотал его к столбику причала.
— У меня крыша поехала, или этот упырь умеет летать? — вопросил Радек, когда спрыгнул помогать мне.
Ничего не отвечая, я стащил Демира на пристань, не дожидаясь сходней и вызверился:
— Идиот! Я разве приказывал стрелять? На хрена ты палишь?
— Убери руки, ты мне не хозяин! — прорычал он в ответ. — Думаешь, ты один о девчонке печешься? Я снять его хотел, чтоб тебе помочь!
— Помог, премного благодарен, — я разжал пальцы, сознавая бесполезность пререканий.
— Что делать будем? — спросил Войко, закрепляя один из ходовых концов на кнехте. Он старался сохранять спокойный вид, но от меня его волнение скрыться не могло.
— Вытаскивать, — коротко ответил я.
— Может, он Ярку уже загрыз? — почесал подбородок Радек.
— Я бы почувствовал её смерть, — огрызнулся я через плечо. — Нет, он ждёт меня. Знает, что приду выручать её.
— Надо бы план составить… — начал Бронислав, но я запальчиво оборвал его:
— Наш план заключается в том, что я бросаю ему вызов. Вы с Радеком пытаетесь отыскать Ярку — только без шума. Ну, а ты, стрелок, берёшь свой лук, ищешь удобную позицию и прикрываешь меня.
На том и порешили.
Эмил, разумеется, остался стеречь шхуну. Ребята взяли оружие и фонари, но зажигать пока не стали, чтобы не привлекать внимание. Сперва я должен найти упыря и занять делом, чтобы дать им возможность свободно бродить по руинам со светом в руках и искать девчонку. Я пытался связаться с ней, но пока не выходило.
Как же бесит, что она может так надёжно запечатывать доступ к себе! Может её и раздражало, что я читал её мысли, но в кризисной ситуации это сильно облегчило бы дело. Хуже всего, что я чувствую её местонахождение, только когда девчонка открывается. Тем не менее, я уверен, что ощутил бы её смерть.
Почти уверен.
С мрачной решимостью мы поднимались вверх по заросшей терновником тропе.
Подошли к проходной, заглядывая в пасть ворот, ощерившихся зубьями поднятой решётки.
— Вы остаётесь здесь и ждёте сигнала, — бросил я живым спутникам. — Я сообщу Войко, когда найду эту мразь.
— Быстрее получится, если сразу пойти, — сказал старпом.
Я мотнул головой и положил руку на рукоять сабли.
— Хотите случайно нарваться на этого ублюдка? Вы пойдёте, когда я отвлеку его на себя.
Договорив, я проверил клинок и пошёл вперёд.
Напряжённо вошёл в туннель.
На месте этого вампира, я бы устроил ловушку прямо здесь. Отрезаешь оба выхода из коридора, а дальше…
Я спокойно вошёл во двор перед руинами паласа.
«Яра, ты слышишь меня?» — стучаться в её разум приходилось сильно, но всё же мягко. Ответ пришёл не сразу, потребовалось повторить попытку несколько раз, всё настойчивее швыряя посылы по каналу нашей связи.
«Рихард! — с отчаянием возопила она в моей голове. — Он собирается убить тебя! Он ушёл за тобой!»
«Где ты?» — спокойно спросил я, озираясь и выискивая движение в тенях.
«На крыше!» — крикнул голосок.
«Что?» — я остолбенел и даже сбился с шага.
«Он затащил меня на верхушку башни и улетел! Мне очень страшно, черепица уезжает… Я держусь за шпиль. Вам меня не видно, да? Это та башня, которая смотрит на залив с другой стороны песчаной косы. Пожалуйста, забери меня отсюда!»
Я тихо выругался и быстро передал сообщение Брониславу.
Уйдя в себя для мысленной связи, я не заметил, как ко мне подкралась мёртвая тварь. Упырь прыгнул с крыши пристройки и сшиб меня, мы покатились по мостовой.
— Попался! — шипел он мне в лицо.
На звуки борьбы через проходную ворвались ребята. Демир уже вскинул лук, но не мог прицелиться. Радек выхватил палаш, а Войко — пернач.
— Не подходить! — рявкнул я и получил такой удар когтями по лицу, что глаза залило красным. Я отшвырнул его. Упырь приземлился на корточки и тут же распрямился пружиной в обратном прыжке. Я откатился вбок. От резкого приземления тварь занесло, когти противно лязгнули по камню, оставив длинные бороздки.
Магия, сука. У нежити когти прочные, но не прочнее гранита.
Перевернувшись, я принял вновь прыгнувшего гада на обе ступни и отправил в новый полёт. Он завершился ударом в крепостную стену над воротами, от чего ребятам пришлось разбежаться в разные стороны, ведь упал вампир туда, где они только что стояли.
Теперь Демир получил возможность спустить тетиву.
Но мертвец поймал стрелу и со злостью переломил древко.
— А, вот кто шмаляет! — он с предвкушением оскалился на мурадца. — Не люблю чеснок. Больно! Знаешь, как больно? Сейчас покажу!
И бросился на Демира, но не долетел, потому что я успел прыгнуть наперехват. Схватил его за волосы, как он недавно Ярочку. Дернул спутанные космы, прерывая прыжок, и протащил спиной по камням. С разворота, придавая удару инерцию, шваркнул его по дуге, как тряпичную куклу. Смертного бы от такого удара наполовину размазало о мостовую. Этот только зарычал и даже начал приподниматься на ладонях, когда я уселся сверху и намотал светлые волосы на руку, принуждая ублюдка запрокинуть голову.
Рывком вытащив клинок из ножен, я скользнул длинной полосой стали по горлу твари, отрезая башку. Упырь захрипел, из рассечённой глотки на клинок и камни хлынул багровый поток. Но мне не удалось довести обезглавливание до конца. Клинок заклинило, потому что мерзавец схватился за него руками и вытолкнул из собственной шеи.
Я выдернул саблю, лезвие рассекло его ладони. Перехватив рукоять двумя руками, очертил круг над головой и вогнал острие в спину твари, пробивая сердце. Упырь заорал, хотя с перерезанным горлом не должен был. Значит, рана успела закрыться. Я перехватил оружие за дужку и провернул клинок, жалея, что не смазал его чесноком. Этот вампир старый и вовсе не голодный, потому быстро восстанавливается. Но теперь от его сердца осталось кровавое месиво…
Патлатая голова упала, тело обмякло, вампир затих, выпустив из лёгких протяжный стон.
— Он сдох? — услышал я голос Радека.
— Нет, — ответил я, поднимаясь. — Но сейчас сдохнет.
Выдернув клинок, я занёс его для решающего удара.
Но отсечь голову не удалось.
Клинок высек искры о камни, потому что проклятый мертвяк стал зыбким, будто грязное облако и рассыпался стаей крыс.
— Мразь! — не сдержался я и принялся рубить и топтать их, понимая, насколько это бесполезно.
— Ёпт! — воскликнул Радек.
— Всем назад! Зажигайте фонари, этих тварей нужно сжечь!
Крысы разбегались и пытались собраться в одну кучу, но я не позволял. Сами порубленные тельца быстро восстанавливались. Я перерубил позвоночник одной, раздавил сапогом другую. Через пару секунд обе снова семенили лапками по грязным камням, ведь в масштабах всего разделившегося на части тела такие ранения — пустяк. Будь этот колдун живым, вот тогда другое дело. Но он давно мёртв и отлично умеет восстанавливаться.
Когда забрезжил свет, я перестал давить тварей и позволил им собраться вместе. Схватил фонарь и швырнул в эту груду ползучих тел. Вспыхнуло пламя, на серые шкурки попало горящее масло. Крысы тут же ринулись прочь живыми очагами пожара.
Я отступил. Для вампира огонь слишком опасен, чтобы заигрывать с ним. Если смертный сунет обнажённую руку в костёр, то получит ожог. Да, мелкие волоски опалятся, через некоторое время волдыри пойдут. Если подержать дольше, можно добиться хрустящей корочки. Но если руку в костёр сунет вампир, его конечность подхватит пламя и утащит с собой, будто пропитанная спиртом.
Крысы корчились и с диким писком умирали в огне, но зацепило не всех. Части удалось сбежать, и теперь они собрались вместе, возрождая тело мертвяка.
— Предки… — выдохнул отступивший Радек.
Покорёженный и страшный, упырь разогнул спину. Из одежды на нём остались только подгоревшие штаны, иссушённую кожу покрывали ожоги — память о кусках, сгоревших в обличье мелкого зверья. Он выглядел очень похудевшим, живот ввалился, рёбра торчали, ещё недавно крепкие руки превратились в обтянутые кожей палки с выпирающими суставами плеч и локтей. Его кости стали очень хрупкими, ломкими. От лица остался череп с ввалившимися щеками и горящими в провалах глазниц чёрными угольками. Волосы упырь потерял почти полностью, остался только голый череп с проплешинами вислых прядей.
