Волоча на себе Арна, я побрел к частоколу, находившемуся в нескольких ярдах от хижины. Усадив Арна на землю, я ухватился за верхние, заостренные концы ветвей, составляющих частокол, и попробовал подтянуться. Попытка успеха не имела. Неприступный забор отрезал нам дорогу к свободе. Мы были пленниками.
Арн громко застонал и растянулся на земле. Едва сдерживаясь от досады, я грубо встряхнул его, приводя в чувство. Общими усилиями нам каким-то образом удалось незаметно выломать один из кольев изгороди, а затем и другой, и мы с неимоверным трудом выбрались из лагеря.
– Они убегают! Убегают! – раздался у нас за спиной истошный женский крик. – Их двое! Смотрите!
Таща за собой Арна, я побежал к ведущей в лес тропинке. Мы устремились к ближайшим кустам. Сзади слышались крики разбойниц и шум погони, но я не оглядывался. Нужно добраться до леса. Нельзя терять ни секунды. Женщины-пантеры слишком хорошие охотницы, они сильны и проворны, а сейчас их подстегивает еще и ярость от того, что двум пленникам удается бежать. Но пока говорить об этом рано. Нужно еще добраться вон до тех кустов. До ближайших. Нужно добежать. Ну, еще немного…
Арн упал.
– Вставай! – закричал я. – Поднимайся! Скорее!
Из последних сил рывком я поставил его на ноги. Хрипя и рыча от отчаяния, Арн тащился за мной следом.
Мимо просвистела стрела и тут же затерялась среди густой зелени. Ветки больно хлестали по лицу, по рукам.
Не останавливаться!
Крики преследовательниц становились все громче. Я ясно слышал треск ломающихся ветвей. Внезапно я различил лязг металла, и боль от вонзившихся в щиколотку стальных зубьев заставила на мгновение потерять сознание. Рядом раздался хриплый вопль Арна. Я нащупал изогнутые металлические челюсти капкана. Они сомкнулись намертво. Это не стальной капкан, выставляемый на слина или пантеру, тугую пружину которого можно отжать руками. В отличие от капкана для животных, дуги капкана для охоты на рабов имеют изогнутую форму, что позволяет металлическим челюстям глубоко впиваться в ногу человека, оставляя кость целой. Капкан защелкивается намертво; открыть его можно только специальным ключом. Он надежно удерживает попавшую в него жертву. Такой капкан и защелкнулся сейчас на моей ноге. Я потянул за отходящую от него толстую цепь. Она скрывалась в листве и, конечно, уводила к кольцу, соединенному со штырем, вбитым глубоко в землю. Вытащить его я сейчас, безусловно, не смогу.
Преследователи находились совсем рядом. Треск ветвей раздавался все ближе и ближе.
В обращенных ко мне глазах Арна застыло отчаяние.
Я молча протянул ему руку. Он слабо пожал ее.
Я опустился на четвереньки и, таща за собой длинную цепь, постарался отползти как можно дальше от того места, где был установлен капкан. Может, мне удастся затеряться… Голова начала кружиться сильнее, сознание едва брезжило в мозгу. Мне казалось, что я ползу уже целую вечность. Сил не оставалось, и вперед меня толкала только мысль о том, что я не должен останавливаться, не должен позволить себе…
– Вот он! – раздался надо мной чей-то голос.
Я открыл глаза и сквозь застилавший их туман различил стоящих вокруг женщин-пантер.
Меня подхватили под руки, и я почувствовал, как на запястьях защелкнулись наручники.
Сознание оставило меня. Все вокруг потемнело.
Сознание медленно возвращалось.
Я лежал на какой-то поляне. Вокруг широко раскинулись ветви тур-деревьев. Значит, мы находились где-то в чаще леса, в бору, заросшем этими красивейшими могучими деревьями, на сто, а то и на двести футов возносивших свои кроны в бездонное ночное горианское небо. Серебряные звезды выглядывали из-за густой, едва различимой темной массы листвы. Трава касалась моей щеки, и ее узкие длинные стебли неприятно щекотали лицо.
Я поморщился и отвернулся.
Ближе к центру поляны возвышался толстый прочный шест с двумя металлическими кольцами для рабов, очевидно, глубоко вбитый в землю. Сейчас кольца пустовали.
– Он пришел в себя, – послышался рядом женский голос.
Я увидел, что ко мне направляется девушка, одетая в шкуры лесных пантер. На ней был целый набор золотых украшений: тонкий браслет на руке, широкий на щиколотке и длинный, четыре раза опоясывающий шею шнурок с нанизанными продолговатыми золотистыми бусинками. На поясе у девушки висел охотничий нож.
Она подошла ко мне и остановилась. Ноги у нее были просто восхитительные, а фигуре могла бы позавидовать любая красавица.
Я попробовал пошевелиться. Кожаные ремни надежно стягивали запястья и лодыжки. Мои руки оказались разведены широко в стороны: меня растянули на каркасе из четырех балок, напоминавшем большую деревянную раму. При этом веревки затянули так крепко, что я почти не мог шевелиться.
Молодая женщина склонилась надо мной. В руке она держала короткое копье.
Я отвернулся.
Острием копья незнакомка кольнула меня в щеку и развернула мое лицо к себе.
– Ну, здравствуй, раб, – сказала она.
Я не ответил.
Она снова пристально вгляделась мне в лицо и рассмеялась.
Как я ее ненавидел!
Женщина не позволила мне отвернуться и острием копья удерживала мое лицо в прежнем положении.
– Неужели на меня так неприятно смотреть? – спросила она.
Я окинул ее оценивающим взглядом.
По правде говоря, это была одна из самых красивых женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть. Роскошные светлые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам; огромные темно-синие глаза, сейчас смотревшие на меня с таким презрением… Казалось, она рождена лишь для того, чтобы доставлять радость мужчине. Однако в каждом ее движении сквозил хищник; она напоминала пантеру в человеческом обличье, дерзкую и коварную, желанную и смертельно опасную, женственную и неутомимую. Высокий рост женщины, пожалуй дюймов на шесть превышавший средний рост горианской женщины, лишь подчеркивал производимое ею впечатление горделивой надменности.
– Нет, – ответил я, – смотреть на тебя не неприятно.
Незнакомка окинула меня высокомерным взглядом.
– Я свободный человек и требую, чтобы со мной обращались как с пленным, а не как с рабом.
Она медленно провела острием копья по моей открытой груди. Я стиснул зубы.
– Вам не следовало пить вино, – медленно произнесла женщина. – Тут вы допустили ошибку.
– Да, – согласился я.
Я не мог отвести от нее глаз.
– Мы уже не первый раз используем свой лагерь как ловушку.
У меня сжались кулаки от ярости.
– Тебе удалось уйти в лес дальше, чем всем остальным, – продолжала она. – Ты сильный и выносливый.
