В круге света были видны только сапоги Михана, остальное скрывала тень от сторожки. Славка не мог разглядеть — мертв управляющий или только ранен. Мгновение стоял, прислушиваясь и борясь с тошнотой. Потом шагнул вперед, наклонился — ему в лицо смотрели мертвые глаза. Славка вскрикнул, отшатнулся, зажимая рот рукой, и все-таки не выдержал. Его начало рвать тут же, рядом с телом. Мальчик упал на колени и, содрогаясь от спазмов, желал только одного — чтобы сюда не пришел никто из ребят.
Тошнота прошла, оставив на губах противный привкус. Славка отполз в сторону, прислушался: из сторожки все так же доносился тоненький храп. Мальчик нашарил меч, вытер его о траву и вложил в ножны. Предстояло сделать еще кое-что, но он долго не мог себя заставить.
На четвереньках, волоча за собой меч, он подобрался к мертвому телу. В горле снова толкнулся противный комок, но Славка сглотнул его и нерешительно протянул руку. Вздрагивая и кривя губы, пошарил по безжизненному телу. Пальцы попали во что-то теплое и липкое. Славка отдернул руку и начал лихорадочно тереть ее о траву — точно так же, как недавно вытирал о сено, но сейчас кровь была настоящей. Второй раз прикоснуться к мертвому оказалось еще страшнее, но мальчик все-таки провел ладонью. Звякнули ключи, и он торопливо отстегнул связку от пояса. Стараясь не поворачиваться к убитому спиной, связал спящих охранников и бросился к дому, не разбирая тропинок и сминая цветы на клумбах.
…На Влада Славка наткнулся сразу у входа в подвал:
— Ну?
— Я нашел дверь, там навесной замок. Сейчас бы что-нибудь тяжелое.
— Не надо, — Славка показал ключи.
— Откуда?
— Михан подарил. Пошли!
— Не понял, — Влад замер в коридоре. — Он что, тут?
— Можно сказать и так. Да пошли же! Время!
Подвал освещался только двумя шарами, хорошо еще, планировка упрощена донельзя — коридор и двери по обе стороны.
— Тут, — Влад стукнул по дереву кулаком; в ответ тихо поскребли.
Славка, прикинув на глаз размер замка, начал подбирать ключи. Он торопился и несколько раз не мог попасть в скважину. Шестой подошел. Славка рванул на себя дверь и чуть не налетел на Алешку, сидевшего под порогом.
«Есть!» Как десятый нож кинул… Славку отпустило то дикое напряжение, в котором он был все эти дни, даже внутренние часы заткнулись. Привалившись к косяку, он едва не сполз на пол. Алешка улыбнулся разбитыми губами:
— У вас воды нет?
«Идиот», — мысленно обругал себя Славка.
— Сейчас, пошли, — засуетился он, поднимая Алешку.
Тот встал, придерживаясь за стену. «Как же он в седле удержится?» — встревожился Славка.
— Я так понимаю, мы бежим?
— Да, вот только... — начал Влад.
«Заткнись!» — в бешенстве оглянулся Славка. Чем позже Алешка узнает, что бегут не все, тем лучше. Влад понял, обогнал медленно идущих ребят и скрылся во дворе.
— Что — только?
Славка остановился и развернулся лицом к Алешке. «Твою мать, и как я должен ему сказать?»
— У тебя рубашка в крови!
— Это Михана. Я тебе потом все расскажу, сейчас некогда.
Алька торопилась и уже разбила горшок с рисом. Руки тряслись, за что хвататься — не понятно. Спасибо Барбе: когда Сима вежливо объяснила ситуацию, кухарка только покачала головой:
— Глупые вы. Разве от стражи убежишь?
Она посмотрела, как Алька лихорадочно распахнула шкаф и застыла перед полками.
— Давайте, соберу вас, — женщина поднялась с лавки, придерживая на пояснице шаль.
Алька оглянулась на Симу, та согласно кивнула головой.
«Почему же они так долго?» — под «ними» Аля подразумевала скорее Алешку, чем всех остальных. Еще один горшок грохнулся с полки, когда она потянулась за сухарями.
— Не нервничай так, — спокойно попросила Сима.
Влетел на кухню Влад — дверь треснула о стену со звуком пушечного выстрела.
— Ну? — накинулась на него Аля.
— Все в порядке, сейчас сюда придут.
— Как он? — спросила Сима.
— Ну, как — как? — раздраженно отозвался Влад.
— Давай, это вниз, — показала Сима на собранную кухаркой еду.
Влад схватил мешок и выбежал, снова шарахнув дверью. Алька вернулась к упаковке сухарей, напряженно прислушиваясь. Но Син храпел так, что заглушал все кругом. Да где же они?
Снова стукнула дверь — на этот раз тише. Ну, наконец-то!
Славка удивленно приподнял брови, увидев Барбу. Сима успокаивающе кивнула. Алешка же сразу схватил кружку с водой.
— А ты что в крови? — встревожилась Сима, разглядывая Славку.
— Вот, — тот выложил на стол связку ключей.
— Это же... — у Альки глаза полезли на лоб.
— Матерь заступница, это же управляющего! — охнула кухарка. — Что же вы наделали! Вас же казнят!
— Помолчите, — резко попросил Славка.
Алька тайком разглядывала Алешку: на левой щеке подсохшие ссадины — такие следы оставлял Михан, когда бил по лицу, не снимая кольца; губы разбиты; рубашка порвана и закапана кровью. Потом спохватилась, вернулась к работе.
Кухарка с жалостью посмотрела на ребят, потом махнула рукой:
— Птенцы неразумные, что ж вы делаете!
Алька недовольно оглянулась — ей и так страшно, а тут еще эта.
— Ешь, — Барба отобрала у Алешки воду, сунула кувшин с киселем и кусок хлеба. — Что уж теперь...
Славка повернулся к Симе:
— Я за Риком и в оружейку. Тебе тоже возьму.
— Захвати еще ту пару мечей, ну, те, из левого угла, пригодятся.
— Мы еще в кабинет зайдем, за бумагами.
— Ключи от бельевой дай, вот эти. Вас двоих переодеть надо. А то убежим до первого патруля.
На кухне остались трое: Алешка, Барба и Алька. Дань поволок вниз еще один мешок. Влад вернулся, вытянул из-под спящего Сина шкуру и снова убежал. Конюха Аля не считала — тот не проснулся, ни когда его связывали, ни когда Влад перекатывал его в угол.
«Ну что же я копаюсь!» — лихорадочно думала Алька, нервничая и снова рассыпая сухари.
Барба покопалась в коробке с лекарствами, сказала Алешке:
— Спину покажи.
Мальчик торопливо, почти не жуя, заглотил кусок. Потянул рубашку через голову и тут же зашипел от боли.
— Алька, помоги.
Снимали медленно, Аля осторожно отводила ткань от израненных плеч. Наконец одежда осталась у нее в руках. Девочка посмотрела на Алешкину спину и уткнулась лицом в пропахшую кровью и потом материю.
— Ох, матерь-заступница!
Алька подняла голову. Алешка сидел, навалившись грудью на стол, а кухарка мазала ему спину. «Влад может говорить все, что угодно, — твердо решила девочка. — Пусть я такая, но я готова променять тех, кто остается, на Алешку».
