— Его не было среди тех, кто вернулся, — всё равно сказал Тагарт.
Она попыталась убедить себя, что это ещё ничего не значило, но Тагарту ничего не ответила. Делайла продолжала отходить. Прочь. Подальше от него.
Он сердито сжал челюсти.
— Если ты будешь слишком долго раздумывать, я отзову предложение и сделаю его кому-нибудь другому.
И она станет первой, за кого они проголосуют в следующий раз, Делайла в этом не сомневалась. И всё же сохранила молчание. Наконец, она миновала кромку леса. Ветви деревьев сомкнулись перед ней, скрывая Тагарта из виду, и в ту же секунду амазонка развернулась и побежала что есть мочи, куда глаза глядят. Её кожа была холодной как лёд, но пот всё равно выступал и струился.
Конечно же, команда Лайела проголосовала против него, он ведь намеренно покалечил одного из них.
Слёзы, которых она так боялась, нещадно жгли глаза.
«Ты ведь знала его всего пару дней, и предполагала, что такое могло произойти. От чего же ты в таком отчаяньи?»
Вампир не принёс ей ничего, кроме неприятностей и бед. И удовольствия. О, боги, такого удовольствия. Она больше никогда не познает его поцелуев, его прикосновений. Не сможет узнать его тайн, облегчить боль, которую видела в его взгляде каждый раз, когда он на неё смотрел. Никогда не сможет вернуть свет во тьму, завладевшую его душой.
«Как глупо», — думала она в тысячный раз. Откуда вообще взялась эта мысль? Вернуть свет в его душу? Её собственная душа была не менее темна, чем его. Чем была его. Рыдание вырвалось из груди девушки.
В смятении, завладевшем ею, Делайла не заметила мужскую фигуру, неожиданно возникшую перед ней, и с размаху в неё врезалась. Он был словно каменная глыба, однако, просто не ожидал такого стремительного столкновения, и они кубарем полетели на землю. Сильные руки сомкнулись на талии амазонки, и мужчина принял удар падения на себя. Сладкое, металлическое дыхание коснулось её лица.
Уже в следующее мгновенье Делайла была на ногах, готовая дать отпор. Но он на неё не нападал. Он просто стоял и отряхивал с одежды траву.
— Хотел бы я сказать, что это было весело, но я обещал тебе не лгать.
Этот голос… хриплый, сардонический.
— Лайел?
Вампир свирепо смотрел на неё, скрывая океаническую синеву своих глаз под покровом густых ресниц. Однако, жёсткость моментально исчезла из этого взгляда, когда он рассмотрел выражение её лица.
— Ты что… плачешь?
Он был здесь, он был жив. Его не выбрали для казни. Пытаясь удержать рвущуюся наружу улыбку, она вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Нет!
— Что, никто не сказал тебе, что Нола выжила? — мягко спросил он. В течение краткого мгновенья, всего лишь мгновенья, он смотрел на неё с чем-то во взгляде, сродни нежности.
— Мне сказали. — Её сердце и так колотилось, как ненормальное, после пробежки, но теперь, когда она упивалась его видом, глупый орган просто стремился вырваться наружу. — Как вышло, что ты жив?
Он прищёлкнул языком, каким-то образом выдавая этим звуком всю полноту своей внутренней боли и невольной радости.
— Разочарована?
Она подняла подбородок, не желая лгать, но, в то же время, отказываясь признать правду. Он ведь снова оттолкнёт её, а она сейчас была слишком вымотана эмоционально, чтобы справляться с очередным грубым обращением.
Лайел вздохнул.
— Я хочу сейчас побыть один, — сказал вампир и отвернулся.
Он поднял толстую увесистую палку и продолжил…делать то, что делал до того, как она на него налетела. Он что… копал яму? Лайел втыкал палку в землю, выковыривал груду грязи и отбрасывал её в сторону.
От движений его мышцы так соблазнительно перекатывались, что у Делайлы рот наполнился слюной. «Я же сжимала эти мускулы. Перебирала их пальцами». Как же сильно ей хотелось запустить руки в его белокурые волосы. Прижать ладони к его груди и почувствовать, как бурлит жизнь внутри него, позволив при этом пить свою кровь.
— Я жду ответа на свой вопрос, — настояла амазонка. — Как вышло, что ты жив?
Он небрежно пожал плечами.
— Моя команда решила, что я не тот, кто может стать причиной проигрыша в следующем состязании. Так что… — И снова пожал плечами, но на этот раз чопорно и самоуверенно. — Теперь уходи, — закончил он.
— Кого же выбрали?
— Обожаю, когда меня игнорируют, — сказал он, не прекращая копать. — Формора, которому… — он крепко сжал губы, поднял палку, и грязь высоко перелетела через его плечо.
— Которому ты помог свалиться в воду, — закончила за него Делайла.
Он коротко кивнул.
Чтобы не дать себе броситься к нему, она передвинулась и прижала своё пострадавшее плечо к близстоящему дереву.
— Вы с Брэндом, кажется, ненавидите друг друга. Удивительно, что он не голосовал против тебя, несмотря на то, что формор был слабаком.
Лайел мрачно рассмеялся.
— О, он проголосовал против меня. И многие другие. Ещё всего один голос, и тогда не сносить бы мне головы.
Как же близко она была от того, чтобы его потерять.
— Боги на самом деле обезглавили его? — изумилась Делайла.
Он снова кивнул.
В глубине души амазонка думала, вернее, надеялась, что они всё же изменят своё решение.
— Почему ты это сделал? — спросила девушка после напряжённой паузы.
— Сделал что? — уточнил он, хотя она знала, лишь притворялся, что не понял.
— Причинил вред члену собственной команды.
— Возможно, меня забавляло слышать его крики. Возможно, я живу лишь ради одной цели, чтобы нести смерть. Ведь такие ходят слухи обо мне в Атлантиде.
Ещё одна груда земли пролетела над его плечом. Эта была запущена прямо в Делайлу. Она отпрыгнула, едва избежав душа из комьев грязи. Он специально в неё целился, говнюк.
— Это ребячество, — упрекнула она, скрестив руки на груди.
— Зато приятно.
— Ты мне сейчас напоминаешь Лили.
— Лили?
— Мою сестру по крови, будущую королеву амазонок и девушку, которую драконы везли в той клетке, — всего лишь вчера, осознала она, хотя, казалось, что уже прошла целая вечность с тех пор. — Когда Лили не получает то, чего хочет, она выкидывает такие вот сцены.
— Никаких сцен я не выкидываю.
— Нет, конечно, ты просто выкидываешь грязь. Полегчало?
Вампир издал урчащий звук, но девушка не была уверена, выражал он веселье или раздражение. При этом он перестал копать и, всё так же стоя к ней спиной, попросил:
— Уходи, Делайла, — голос выдал усталость.
Привыкнет ли она когда-нибудь к своей реакции на собственное имя, срывающееся с этих уст, к той дрожи, которая от восторга сотрясала её каждый раз, когда это происходило?
