Единственное, что вызывало у меня странные ощущения, это как мои бойцы умудряются так изгваздываться на вроде бы не особо грязной местности — даже болотца, которые нам встречаются, почти пересохшие и не представляют особой особо больших проблем. Вот почему я так не измазался? Ведь идём цепочкой, самый жестокий «чемеряжник» я стараюсь обходить, ведь ступают почти нога в ногу и всё равно грязные, как чучундры. Угу — не только грязные, но и потные.
Да и вообще — дроу быть гораздо приятнее. Взять хотя бы комаров. Почти все сокамерники, в смысле соратники, из-за близости болот жестоко покусаны комарами и слепнями и представляют собой довольно унылую картину. На стоянке и во время марша периодически раздаются шлёпки и сдавленные ругательства. А после того как окружающие наконец-то заметили мой иммунитет к летающим гадам — спину периодически жгут завистливые взгляды. Вроде бы небольшое различие в физиологии, но, сколько приятных моментов оно доставляет. Вот, например качественный, откормленный овод на форсаже движется в мою сторону — ну что, поможем животинке — закатываю рукав «Гилли» и пока мои первопроходцы выбираются из очередной, найденной на пустом месте лужи, наблюдаю интересную картину. Овод с наглым хозяйским видом подлетает к коже на расстояние пары миллиметров и уже вытягивает лапки, для обеспечения мягкой посадки, между прочим, при этом он сильно смахивает на «Мрию» — такой же несуразный, толстый и важный. Но вдруг, как будто натыкается на невидимый барьер, резко втягивает шасси и с недовольным гудением отправляется в сторону грязных, потных, но таких вкусных солдатиков. И судя по количеству летающих объектов, буквально вьющихся над страдальцами, этой же мысли придерживается сегодня добрая половина всей летающей нечисти на соседних болотах.
Нет — если бы не чрезмерная чувствительность слуха и зрения — жизнь была бы прекрасна…
Сосны… сосны… ой, дубочек! — Сосны… сосны… — Да когда, блин, этот лес закончится! Хумансы плетутся, как — ну я не знаю, что может так плестись. Обижать черепах — не хочу. Идём в час по чайной ложке. Двое носилок — одни с капитаном, другие с кучей барахла. Плюс то, что навешено на тушки. И поверьте, навешано немеряно. Короче, табор, сбежавший из сумасшедшего дома на выгуле. Цыганок только не хватает…
…
Ближе к полудню решили устроить привал. Выбрали полянку посуше, нарубали лапничка и с комфортом разместили нашего контуженного — кстати, он сегодня уже довольно шустрый. Сознание, во всяком случае, не теряет, а что бледный как вампир и сосуды в глазах полопавшиеся, так это пройдёт. Судя по скорости излечения и силе воли, капитан на ногах будет уже завтра — послезавтра. И вот тогда-то проблемы и начнутся. Если уж сейчас он вопросами закидывать начинает, то, что будет, когда полностью оклемается и бегать начнёт. Сейчас, если сильно надоедает, можно хоть отбежать подальше и притворится, что сильно занят — обычно помогает. А с занятостью проблем-то, как раз в последнее время и не бывает. Хоть Сергеич (это который старшина), идеальный начальник АХЧ, но некоторые проблемы решить не может. Основная проблема, которая стоит перед нами в полный рост — это проблема еды. Шестеро здоровенных лбов и один очаровашка дроу, изничтожают еду просто в нереальных количествах. Во всяком случае, от немецких трофеев уже ничего не осталось и теперь мы планомерно уничтожаем уже красноармейские запасы. Кстати оные по вкусовым ощущениям не особенно отличаются от немецких. Единственное, после консервов и пшёнки, мяса хочется до умопомрачения. Обычного, жаренного, скворчащего и истекающего жиром на костре мяса. Как вспомню ту свинку, которую с Сергеем заточили — душа кровью обливается. Да и ребята добавляют — то с одной стороны, то с другой, доносятся крики возмущённых желудков. Короче, так дальше жить нельзя и надо срочно что-то решать. Но сперва нужно заняться устроением привала, а для этого необходимо посовещаться. Отозвав старшину и вместе с ним подойдя к сидящему на носилках капитану, я озвучил результат моих размышлений: — Может, не будем приближаться к району будущих действий, а устроим базовый лагерь здесь? И место хорошее, а что болота близко, так там можно резервную захоронку сделать, так — на всякий случай. Ты как, капитан, к этому отнесёшься?
Внимательно посмотрев вокруг и нащупав взглядом планшетку, капитан положил её себе на колени и принялся расстёгивать застёжку. Но толи застёжка была тугая, а, скорее всего, к рукам ещё сила не вернулась — этот процесс, производимый дрожащими пальцами при абсолютно бескровном лице, затянулся. Через несколько минут, наконец-то распахнув вместилище нашего, на текущий момент главного сокровища — карты километровки, капитан принялся её разворачивать, с нашей, конечно, помощью. Окончательно развернув и после некоторых поисков найдя наше приблизительное местоположение, он высказался: — В принципе, место хорошее. Тут, как раз край болота выступает и охватывает, как языком, этот выступ леса. Если обследовать болото на предмет тропок, и действительно присмотреть на одном из островков в глубине место под схрон, то лучшего и не придумаешь. Валерий Сергеевич, ты человек опытный, как, по-твоему, болото — пройти можно?
Глубокомысленно почесав, начавшую отрастать щетину, старшина задумался: — Ну, это — мы ведь только по краю проходили, а в глубине… да чёрт его знает, что там, в глубине творится. Может там вообще зыбун провальный шагов через сто начнётся. Да сами видели — по левую сторону, как шли, сосенки редкие да кривые, мха целые пласты и очёсы отдельными кустами. Там ещё пройти можно. А вот дальше…
Подойдя поближе и усевшись в позу лотоса, я уткнулся носом в карту и принялся аккуратно водить когтем по карте. Пытаясь найти на ней что-нибудь полезное.
— Андрей Геннадьевич. Не подскажешь, я в ваших картах и символах не особенно разбираюсь. Мы, как я понял, вот тут. А болото, которое прошли?
— Ну что тут не понятного. Видишь, штриховка и границы обведены — значит, болото. Вот тут, где находимся, значок леса, причём хвойного вперемешку с лиственным.
— А вот это?
— Ну — это озерцо маленькое и вот ручеёк из него вытекает.
Тут в нашу беседу вклинился старшина со своими пятью копейками: — Озерцо, говорите? Так это ж вообще копец. Если тут по краю уже вода из-под ног хлестала, то к озерку-то во мху окна появляться могут, да и зыбуны точно есть. Сходить, проверить-то можно, но чует моё сердце, хрен там пройдёшь. А вот правее, да чуток впереди, там, хотя по карте болото шире, но озёр не видать. Значит, там пройти можно и попробовать.
В моём мозгу забрезжила идейка пошляться ночью по округе и примерно прикинуть, куда можно в случае чего когти рвать. Ежели озерцо действительно такое гиблое место, то оно-то как раз мне будет подходить на все сто. Только присмотреть там островок, какой, или холмик посуше, всё удобнее вещи хранить. Можно, конечно, брёвен тут нарубить и на озерце плот собрать. Потом на него шалашик и мхом сверху замаскировать — даже с воздуха хрен догадаются. И кстати, так удобнее будет — можно причаливать к любому бережку. Только вот озерцо то маленькое — скорее всего, это просто большое окно в трясине. Если это так, то мы фактически находимся на берегу одного большого древнего озера, заросшего полностью и превратившегося в болото — хотя какое в этом случае, к чертям болото — самая настоящая топь. Причём наверняка почти бездонная — метров двадцать затхлой воды и плюс столько же жидкого ила, перемешанного с отмершим мхом, корнями растений и гниющими тушами неосторожных животных. Короче — филиал ада, прикидывающийся с воздуха, весёленькими, ярко-зелёными полянками, кустиками деревьев и множеством маленьких бочажков.
