— А вот это?
— Ну — это озерцо маленькое и вот ручеёк из него вытекает.
Тут в нашу беседу вклинился старшина со своими пятью копейками: — Озерцо, говорите? Так это ж вообще копец. Если тут по краю уже вода из-под ног хлестала, то к озерку-то во мху окна появляться могут, да и зыбуны точно есть. Сходить, проверить-то можно, но чует моё сердце, хрен там пройдёшь. А вот правее, да чуток впереди, там, хотя по карте болото шире, но озёр не видать. Значит, там пройти можно и попробовать.
В моём мозгу забрезжила идейка пошляться ночью по округе и примерно прикинуть, куда можно в случае чего когти рвать. Ежели озерцо действительно такое гиблое место, то оно-то как раз мне будет подходить на все сто. Только присмотреть там островок, какой, или холмик посуше, всё удобнее вещи хранить. Можно, конечно, брёвен тут нарубить и на озерце плот собрать. Потом на него шалашик и мхом сверху замаскировать — даже с воздуха хрен догадаются. И кстати, так удобнее будет — можно причаливать к любому бережку. Только вот озерцо то маленькое — скорее всего, это просто большое окно в трясине. Если это так, то мы фактически находимся на берегу одного большого древнего озера, заросшего полностью и превратившегося в болото — хотя какое в этом случае, к чертям болото — самая настоящая топь. Причём наверняка почти бездонная — метров двадцать затхлой воды и плюс столько же жидкого ила, перемешанного с отмершим мхом, корнями растений и гниющими тушами неосторожных животных. Короче — филиал ада, прикидывающийся с воздуха, весёленькими, ярко-зелёными полянками, кустиками деревьев и множеством маленьких бочажков.
— Я ночью схожу, проверю, что там да как. Может, действительно, место хорошее найти можно будет. На всякий случай. После нашего шума враги должны носом землю вокруг рыть. Поэтому запасное логово нужно как воздух. Только продумать, что с влажностью сделать можно. Вы хумансы, зверьки нежные до невозможности — чуть что, чихнёте и к Ллос в гости — здравур пить.
Капитан в ответ на мою тираду, пронзительным взглядом посмотрел мне в глаза, а старшина начал махать руками и почти цензурно изъясняться:- Да какого… лешего, командир. Да там, на хрен, полк утонет и ещё место останется, а ты ещё ночью пропрешься! Темнота — глаз коли, ни хрена не видно, под ногами трясина… Бррр! Да это самоубийство чистой воды. Может сразу пулю в лоб — хоть мучатся меньше будешь?
— Да, действительно, Ссешес — забыл, как тебя по отчеству? — Очнулся от моего разглядывания капитан.
— У нашего народа по имени матери величают, так что Ссешес, воин дома Рилинтар, сын Сабрае.
— Значит Ссешес Сабраевич, чёрт — язык сломаешь. Ведь действительно, лучше днём пойти — хоть видно будет, куда ступаешь. Да и одному идти? Может, лучше ребят возьмёшь, всё спокойней будем — если что вытянут.
Посильнее надвинув капюшон на голову и со значением поправив перед этим тёмные очки, я изобразил добрую улыбку во все клыки и голосом учителя младших классов произнёс: — Капитан — ты-то хоть не знаешь, а вот тебе, старшина, стыдно — ты вспомни, какое освещение было, когда я вас в лесу нашёл?
При этих словах, на лице старшины медленно начало появляться выражение понимания. А капитан, наоборот, с вопросительной интонацией в усталых, красных глазах посмотрел сперва на старшину, а потом на меня: — Валерий Сергеевич, о чём это Ссешес Сабраевич говорит? При чём здесь освещение?
При этих словах я всё же не выдержал и с раздражением выпалил:- Капитан дома Кадорин, Андрей, сын Геннадия. Ллос прошу — не уродуй моё имя, сам язык сломаешь и мне уши корёжит. Если официально хочешь обратится — обращайся по имени дома — Ссешес, воин дома Рилинтар. А сейчас, когда в походе, Ссешес и всё.
Моя эскапада, судя по чуть смутившемуся капитану и как будто проглотившему ежа старшине, удалась.
— Извини, Ссешес. Только тогда уж и ты моё имя и звание не коверкай. Я капитан армии Дома Союз Советских Социалистических Республик. В походе, да и накоротке можно Андрей. Официально — Андрей Геннадьевич.
Медленный полупоклон головой с моей стороны и официально звучащая фраза: — Мир между нами, Андрей.
Чуть удивлённый голос капитана, как будто пробующий на вкус непривычную ему фразу: — Мир между нами, Ссешес. Так что там с освещением было? Чего у старшины глаза при упоминании об этом загорелись и выражение лица стало, как будто он в бане на лавке голым задом на гвоздь сел?
Вместо ответа я снял и протянул капитану очки. Он покрутил их в руках и ничего не поняв, так как линзы были в тени и поэтому были не особо тёмными, произнёс: — Ну и что? Обычные чуть затемнённые очки?
Вдруг с боку, донеслось ехидное покашливание и голос старшины высказал: — А ты, капитан, их к солнцу поднеси, сразу увидишь. Я когда в первый раз увидел… да что я рассказываю — попробуй. А по освещению — темнота была, глаз выколи. Даже звёзд на небе видно не было, а Ссешес не только хоть что-то видел, но и нас из леса к костру вывел. Мы ведь сперва, сдуру на голос стрелять принялись.
— Угу! Подтверждаю — садили в мать темноту, как в соседа на пиру. Я же ведь не дурак — спрятался предварительно за дерево — так они даже в дерево не попали. Ты думаешь, Андрей — я из-за прихоти такие очки ношу и капюшон так сильно задвигаю?
Уже наигравшийся хамелеоном капитан, с затаённой завистью в голосе спросил: — Так ты что, действительно в полной темноте видишь? Вот повезло — да как разведчику тебе цены нет. Я бы за такое умение ничего бы не пожалел. Разведчик он ведь как филин — ночью самая кормёжка. По Испании помню, ползёшь по нейтралке, луна за облаками — нихрена не видно, но безопасно. А чуть выглянет — видно всё и пулю получить, как плюнуть.
Забирая назад своё сокровище и с облегчением одевая на уже слезящиеся глаза, выдаю на-гора следующий правдивый комментарий: — Всё это, конечно, красиво — только днём я как крот, почти ничего не вижу. Всё ярко, глаза режет. Да и уши у моего народа очень чувствительные — когда впервые из вашего оружия выстрелил — чуть в обморок, как светлая эльфийка при виде зомби, не упал. Так что капитан, из меня хороший разведчик, хороший убийца — но только ночью, рано утром или глубоко вечером.
В голове промелькнула игривое воспоминание об одной очень весёлой книге и поэтому я тут же добавил:
— Да, чуть не забыл — ушами я шевелить могу.
Тут уже настал черёд прорваться удивлению у старшины: — А причём здесь уши?
Стянув капюшон и поиграв ушами вперёд, назад, в стороны и в разнобой, накинул капюшон обратно, зацепившись при этом за наконечник, торчащий из свёрнутой на шее косы: — Ssussun pholor dos! — поправил капюшон и как ни в чём небывало продолжил: — Просто это первое, что обычно спрашивают люди, впервые увидевшие эльфа и нет никакой разницы тёмный он или светлый.
