Пожалуй, если бы Вит стал сейчас оправдываться за разгромленный и присоединенный к Московии Великий Новгород, мол, не отстояли тогда наши город, сил не хватило, да еще изменники отыскались, — это и то было бы естественнее. Хотя как знать — недаром же у них, в Мире Четырех Лун, сложено столько поговорок о времени. Видимо, они чувствуют его острее, чем люди на Земле. И для них Новгород или вторжение Батыя были бы чем-то позавчерашним, а октябрьский переворот — так и вовсе «вчера», а не «когда-то давно».
— У нас тогда просто не было возможностей поступить как-то иначе. Требовалось выжить и не впасть в дикость. Кланы старались сохранить знания прежних эпох, хотя очень многое спасти не удалось.
— Я вас понимаю. Случись такое на Земле, и я не знаю, нашлись бы те, кто смог сохранить хоть что-то, или дикарями моментально сделались бы все. Так что какое уж тут осуждение!
— Рад, что ты меня понял. — Голос Ируатту прозвучал печально. — И пока нам ничего не остается. В Тиада-Атум нет рабов-мутантов, там их всех просто вырезали под корень — и тех, кто утратил разум, и остальных. Хотя наши не сомневаются, что сам Великий Никто, если он вообще существует, — и есть самый настоящий мутант. Зато там в рабов обратили всех до единого.
— Не мелочились, — хмыкнул Вит.
— Думаешь, отчего мы так враждебны к ним? Как раз из-за этого.
— Понимаю. Знаешь, — Вит вздохнул, — не знаю, как Джимми — в его стране все это осуждается жестче, там пару столетий назад процветало рабство, от которого пришлось отказаться с боем, — но я на вашей стороне.
— Благодарю, — коротко проговорил Ируатту.
В иллюминатор пробился свет — Большая Луна все же взошла над горизонтом, и сейчас желтый луч, упавший на задремавшую Нэко, казался тревожным.
— Скажи, а до войны в космос летали? На луны, например?
— Говорится, что да. Да наверняка так оно и было. Но мы не можем восстановить технологии. Пока не можем, — поправил себя Ируатту. — Все, что связано с той техникой, разнесли в самые первые месяцы войны. Безвозвратно. Если хочешь узнать что-то подробнее, тебе нужно в столицу Четырех. Там в архивах, наверное, что-нибудь найдется.
Последние слова бывший «шаман» проговорил через силу — видимо, уже засыпал.
Вит некоторое время лежал в тишине, глядя на лунный луч, скользящий в иллюминатор. Прекрасный мир, в котором люди смогли подняться над природой — строить невероятные сооружения вроде пирамид, летать в космос, развивать невероятные технологии лечения… И все это по какой-то причине обрушилось в один миг. Уже не так и важно, кто начал войну первым, а кто ее провоцировал: тех государств давно нет, а виновники либо погибли в пламени, либо медленно и мучительно умерли в своих укрепленных бункерах.
Но даже после этого люди не сдались! И остались людьми.
А «рабы»-мутанты… Что ж, придет время — и Кланы откажутся от их труда, в том не стоило сомневаться. Да и в любом случае его судьба будет связана с Четырьмя Кланами, точнее, с одним из них — Кланом Огненных Чаш. Вит решил это давно и окончательно, едва придя в себя в госпитале на базе и узнав, что с ним произошло.
Поэтому ни в чем сомневаться не стоит.
Луна освещала казавшуюся безжизненной, но вполне населенную саванну, кусты и деревья, некоторые из которых таили неведомую опасность. Вит лежал не шевелясь, вспоминая, что с ним случилось за эти дни. Но сон пришел совершенно незаметно — быть может, оттого, что и во сне присутствовала Луна.
***
Полная луна светила над долиной. Обычно ночью здесь стояла тишина. Но сейчас долина была заполнена полуголыми людьми — орущими, визжащими что-то, мечущимися, словно пламя факелов, которые они держат в руках.
Что они орут, было поначалу непонятно. Вит мучительно вслушивался в эту отрывистую речь.
Впрочем, через некоторое время или он начал их понимать, или просто никакого перевода не требовалось.
— Жги их! Сожжем лживых богов! — орали люди, стараясь подбодрить друг друга.
Им было страшно — боги казались еще слишком сильными. Но отомстить тоже хотелось, и они старались всеми силами перебороть страх.
Каждый из них воображал себя героем. Да и был им: шутка ли — поднять руку на могущественных созданий, пусть внешне и подобных им?!
— Жги, жги, жги! — голосила долина.
За что мстить, каждый из них, если бы его удалось остановить и спросить, не смог бы сказать ничего вразумительного. Пробормотал бы что-нибудь вроде «им позволено все», «они слишком долго живут», «у них — все блага». Или стал бы пересказывать слухи, которые месяцами распространяли их нынешние вожаки: боги похищают младенцев у матерей, а потом изменяют их, и люди перестают быть людьми; боги не дают людям стать свободными; они называют себя учителями, а сами лгут и требуют невозможного.
Вожакам было известно: боги ослаблены, сообщения с их миром почему-то больше нет, а значит, если напасть на их город, помощи осажденным ждать неоткуда. Грех этим не воспользоваться, грех не сжечь тех, кто не дает самим править людьми!
Вожди ждали этого долгие годы. Приходилось таиться, говорить о своей преданности тем, кого сейчас собирались сжечь, кланяться и благодарить за подачки с их стола. Щедрые подачки, только им хотелось всего и сразу. Нужно было готовить свой народ: боги давали средства для лечения, а вожди спаивали людей. Если в селениях долины возникал мор, просто тихо кивали в сторону города, к которому никто не имел права приближаться без особого приглашения.
А уж с похищенными младенцами было и вовсе смешно: боги и в самом деле отбирали самых толковых детей, и отдать им кого-то из своей семьи на воспитание считалось честью. Да и не навсегда отдавали — родители могли видеть своих чад, а после в селениях появлялись «похищенные» — знающие, умелые. Непохожие на остальных.
Сколько усилий потребовалось, чтобы убедить: те, кто воспитывался в городе богов, несут зло. Но вода камень точит — справились, убедили.
Тех из них, кто был в долине и не сбежал, уже перебили. Против этого не возражали даже отцы и матери убитых. Теперь был черед за остальными, жившими за стенами города богов. Всех, кто там был, следовало перерезать без разбора.
Подбадривания все равно помогали очень плохо. Люди боялись пойти на штурм, опасались призраков былой силы, богов. Пусть и лишенные поддержки, боги все еще оставались могучими — по крайней мере, в это верили жители долины. Даже их вождям, стоявшим в дальних рядах, становилось не по себе.
