На нём была бурая кожаная броня. Не такая, как у меня, а отдельными элементами, надетыми на тканевую основу. На бедре была кобура с пистолетом, неизвестной мне модели. Даже не знаю с чем сравнить. Скажем так, «Подбирин». Очень отдалённое сходство, но ствол такой же длинный. Из рукояти торчал увеличенный магазин, а на поясе закреплены ещё пять запасных. Ствол он тут же достал и, не сводя с меня глаз, расстегнул наруч, и оголил предплечье. Как и ожидалось, на светлой коже был абсолютно чёрный узор из сплетённых линий, который плавно сменил цвет на белый, после чего вернулся к изначальному. Теперь он, похоже, ждёт от меня того же самого. Ну, что ж, почему нет? Опустив руки, стянул левую перчатку и тоже «поиграл» с цветами, от чего коллега заметно успокоился и убрал оружие.
Тем не менее, на сближение идти пришлось мне, потому что эльф явно опасался отходить от своего костюмчика и всё время поглядывал по сторонам.
«Вот смотрю я на него, и он уж очень осторожен. Хотя, да, я его понимаю, мало ли что в другом мире может ждать: может, попадутся милые кролики, а может, будут грёбаные Шаи-Хулуды в чёртовой пустыне. Русская рулетка в чистом виде. Хочешь-не хочешь, а параноиком будешь.»
Пока я размышлял, те несколько метров, разделяющие нас сократились до приемлемого для диалога расстояния.
— Ну что, остроухий, как звать тебя?
Лицо эльфа скривилось в отвращении.
— Ты расист, что ли?
В отличие от того, что слышалось через динамик брони, настоящий его голос был приятным и звонким.
— Я никак не могу считаться расистом по одной простой причине — я женат на тёмной эльфийке. А к ним, на секундочку, относятся с куда большей настороженностью. А на счёт ушей, так они ж и правда у тебя острые. Или ты из тех, для кого само слово «чёрный» является признаком расизма?
Меня прервала его рука, которую он выставил между нами, развернув ладонью ко мне, призывая к молчанию. И всё же его лицо разгладилось.
— Ладно, убедил. Оборви свой поток красноречия. Антоном меня звать. Зайдём внутрь, я тут присмотрел относительно целую комнатку.
— Ну, веди. А костюм свой тут оставишь?
Антон грустно вздохнул:
— Придётся — он в проход не влезет. Ты же прикроешь, в случае чего?
— Постараюсь.
«Комнатка», как он выразился, представляла собой трёхкомнатную квартиру, расположившуюся на втором этаже. Тут даже мебель частично сохранилась. Так что, несмотря на толстый слой пыли и местами обвалившийся потолок, квартира была в порядке. Мы расположились на небольшой кухне, благо, она сохранилась лучше, чем всё остальное.
— Итак, скольких героев ты уже устранил?
— Троих. Но какое это имеет отношение к…
— Самое прямое. Мне нужно знать, насколько ты опытен. На моём счету уже двадцать три героя и один заказ, подобный нынешнему.
— В смысле? Этот раз ещё чем-то отличается? Ну, кроме того, что в этот раз нас двое.
— Как ты думаешь, почему нам, посылая за героями, времени дают год? Потому что именно за это время пагубное воздействие героя на мир приобретает непоправимые последствия. А таким как мы времени нужно гораздо меньше, и в связи с некоторой спецификой наших возможностей, отслеживать наши действия гораздо сложнее даже первозданным. В общем, если вкратце, то мы охотимся на нашего, как ты выразился, «коллегу по цеху». Скажу сразу, скорее всего, разумности в нашей цели не осталось уже ни на грамм. Теперь ты понимаешь, чем эта работа отличается и почему нас двое?
— Да, я тебя понял. А местные жители?
— Те, что выжили — попрятались, так что, мешать не будут. То, во что превратился наш коллега, представляет собой бушующего монстра, которого пожрали его же силы. Так что, нас ждёт самая настоящая охота на бешеного зверя.
— И какой у нас план?
— А вот тут проблема. В прошлый раз я был на твоём месте и меня тащил более опытный коллега. В итоге он погиб, а я лишь чудом выполнил заказ и остался жив. Конечно, тогда брони у меня не было, но… короче, сейчас я отличаюсь от тебя только тем, что видел, как выглядит цель.
— То есть, кроме внешнего вида, мы больше никаких сведений не имеем?
— Ну, как бы да. Могу добавить только, что противник очень быстрый и сильный.
— Нда-а, два дебила — это сила. Значит, будем думать.
И мы задумались. Особенно я. Потому что дело запахло керосином: ни у него, ни, тем более, у меня нет нормального опыта в устранении себе подобных. Бонусом, моя внутренняя паранойя мешает нормально идти на контакт, из-за чего половина моей фантазии занимает тот момент, когда в охоте всё пойдёт не так. И как прикажете в таких условиях работать?
— Слушай, а твоя винтовка должна по идее, его прибить.
— Понимаешь, по движущейся цели я не попаду, тем более, если она будет двигаться на подобной скорости.
— А твоя броня?
— Защищает прекрасно, но манёвренность сильно падает. Зато грузоподъёмность возрастает. Но, ты при всём желании не сможешь ей воспользоваться — у тебя отсутствуют необходимые импланты.
Оголив руку, он показал разъёмы на внутренней стороне предплечья.
— Я не удивлён. Значит, хочешь-не хочешь, а в прямой бой вступить придётся. Ладно, хрен с ним. Есть идеи, где его искать?
— Пойдём по свежим руинам. Он не успокоится и будет без сна и отдыха уничтожать всё, на что наткнётся, пока не уничтожит весь мир. Если я правильно понял из объяснений своего напарника, в момент превращения в монстра происходит масштабный выброс сил, именно в этот момент его и замечают первозданные. Однако этот же выброс уничтожает большую часть мира и его населения. Сам же монстр только добивает оставшихся.
— То есть, ты хочешь сказать, что эта тварюга за месяц обскачет весь мир и выгрызет всех жителей?
— Скорее просто доведёт до того, что восстановить мир будет невозможно, а для этого, знаешь ли, не обязательно выкашивать всех и вся.
— И когда начнём поиски? Ночь наступает, не думаю, что сейчас хорошее время. Разница, ведь, есть только для нас?
— Да.
— Тогда до завтра. Я пойду думать, может, ещё чего надумаю.
— Хорошо, встретимся утром.
Мы разошлись кто куда: он в сторону своего костюма, а я — на крышу. Хотя, какая может быть крыша в разрушенном доме. Я поднялся на третий этаж. Стен здесь не было от слова совсем, даже между квартирами, только куски арматуры торчали из пола. Полы усеяны бетонным крошевом. Куски стен проломили полы. Также здесь валялись четыре железных двери, которые, видимо, вырвало, когда здание рушилось.
Смахнув бетонную пыль с одной из дверей, я вполне удобно на ней разлёгся и уставился в небо. Чёрное полотно искрилось белыми огоньками звёзд, завораживая своей глубиной. Я сам не понял, как погрузился в сон. Небо, железная дверь под спиной, всё осталось на своих местах, но что-то отличалось. Это отличие постоянно ускользало от понимания. Лёгкий прохладный ветер щекотал лицо, пытаясь забраться под воротник. Трели сверчков расслабляли сознание и не давали напрячь слух. Они странным образом складывались в слова и со всех сторон доносилось:
— Проснись.
— Проснись.
— Проснись.
— Проснись.
Полотно сна порвалось, словно бумага. Две пары тонких женских ручек вцепились в ворот моего костюма и потащили вверх. В ушах всё громче раздавались голоса Белки и Лисы. Они кричали:
— Проснись! Проснись!
А потом жахнул взрыв, разорвав ночь и больно ударив по ушам. Он разом заглушил крики обеих девушек и вышиб меня из грёз. А последовавшая за ним ударная волна выбила всю оставшуюся сонливость. Поднявшись на ноги, я увидел охрененно яркий взрыв. Чудовищная громада из огня и пыли поднималась вверх из-за линии горизонта. Несмотря на расстояние, взрыв прекрасно смог осветить разрушенное здание, на котором я и находился. Снизу донёсся лязг механической брони. Антон тоже не спал. Я подошёл к краю этажа.
— Ну что, пойдём, посмотрим?
— Думаешь, успеем?
— Не это важно. Важно то, что это след. Да и не похоже это на ядерный взрыв — те, обычно, выглядят как огромный гриб, а здесь, похоже, взорвалось что-то масштабное. Завод какой-нибудь или что-то вроде.
