— Даже не знаю, с чего начать. Может, сам выберешь?
— Нет, — процедил, неотрывно таращась в стену. — У тебя никто не спрашивал.
— Что есть — то есть, — она встала напротив и хрустнула пальцами, меж которых скользнули электрические дуги. — Но для полноты мести мне тоже нужно тебя допросить. Согласен?
— Да.
— Итак… Признаешь ли ты себя виновным?
— Да.
— В чем именно?
— В том, что повел себя как конченная мразь. Хотя мог сразу вспомнить о рамке и обойтись без пыток.
— Ага… Испытываешь ли ты стыд и угрызения совести?
— Еще какие. Иначе бы не пришел.
— Логично. И последний вопрос — ты сказал, что любил меня. Это правда?
Глубоко вдохнул и облизнул пересохшие губы.
— Нет.
— Вот как? — в этот раз удивление было искренним — по крайней мере, тонкая нотка проклюнулась сквозь напускную иронию и фальшь.
— Вот так, — зажмурился, потому что глаза щипало с двух сторон. — Я не любил тебя. А люблю до сих пор.
— И от большой любви издевался?
— Замолчи. И делай, что должно.
— Ладно. Вот тебе, заслужил.
Колдунья протянула руку и… щелкнула по лбу крепким щелбаном. После усмехнулась и вышла в коридор, а ремни развязались сами собой.
— Куда ты? — припустил за подругой, точно та могла раствориться в воздухе в любой миг.
— Собирать вещи. Я провалила задание. Скоро прибудет твоя Роберта, а меня ждут веселые разбирательства.
— Нет, — взял ее за плечи и развернул к себе. — Никуда тебя не отпущу. Особенно на верную смерть.
— Вильям… — эльфийка выдохнула и закатила глаза. — Или как там тебя зовут в самом деле. Полкрепости знает, кто я такая. У вас будут серьезные неприятности за укрывательство вражеского лазутчика.
— Ничего подобного. Знают только Генри, Инга и Луис. И они не скажут.
— Неужели? А почему?
— Потому что без тебя нам не справиться. Ты нужна здесь, Ривер. Нужна нам всем. Нужна мне, — опустил голову и до рези стиснул веки. — Прости…
— Забудь, — ведьма подалась вперед и крепко обняла. — Я же валхалар, нас к таким штукам готовят с первого курса. А те зелья… пффф, чепуха. Я просто кривлялась забавы ради. Видели бы вы свои рожи… Палачи недоделанные…
— Ривер…
— Ну все, все — уймись. Грозным и безжалостным ты нравишься куда больше. Трусики мокли, как тополиный пух в дождь. Если как следует не попытаешь меня в кровати — точно уеду.
Потянулся, ища губами губы, но тут услышал гулкий топот сапог по ступеням.
— Вот вы где, голубки? — Норманн направил на нас фонарь. — Шевелитесь, у нас мало времени.
— Что случилось?
— Ничего хорошего. Думаешь, кальмар — беда? Сейчас увидишь, что такое полная жопа.
Мы подбежали к берегу, где уже столпились почти все обитатели здравницы. На горизонте чернел парус, гоня громадный пиратский корабль прямо на крепость.
Серия 9. Под лязг мечей и грохот ружей
Никогда прежде не видел ничего подобного.
Корабль напоминал конструктор из разных деталей, абы как склеенных пьяным в зюзю моделистом. Низкой посадкой и широкими бортами напоминал драккар, высоченной кормовой надстройкой — галеон, тремя мачтами с прямыми парусами — фрегат, а гребными люками сразу под пушками — галеру. Острый киль выступал вперед носа и оканчивался обитым сталью тараном. Изогнутый вопросом бушприт украшала оскаленная драконья пасть, с фальшбортов свисали размалеванные всяческими непотребствами прямоугольные щиты, а выше ватерлинии желтели заостренные деревянные пики, придавая уродцу сходства с изрядно полинявшим ежом. И на волнах посудина грохотала как погремушка из-за развешанных на такелаже «авосек» со сморщенными человеческими головами. Похоже, каждый пират стремился увековечить свои бесславные подвиги и сушил трофеи на соленом ветру, одновременно хвастаясь перед товарищами и наводя ужаса на жертв.
Я не встречал подобных обычаев у людей — разве что у совсем диких племен, но вскоре и внешний вид, и пугающие маракасы обрели и цель, и смысл. Не меньше половины экипажа составляли орки, заметно выделяющиеся высоким ростом, жилистым сложением и темно-зеленой, почти черной кожей. В отличие от подельников, эти ребята чурались доспехов и огнестрельного оружия, как один красуясь в алых шароварах и широченных кожаных поясах. Сила, свирепость и жажда крови восполняли все недостатки — орки столпились у бортов, стучали в щиты, трясли топорами и тесаками, скалили клыки и ревели во все глотки. Навскидку не меньше полусотни: таким лишнего не надо — голыми руками разорвут. А вот люди пока не рвались в бой, а только готовились — сворачивали паруса, подкатывали бочки с порохом и прочищали стволы пушек. Насчитал по дюжине с каждой стороны, причем такого калибра, что футбольный мяч пролезет.
— Мать честная… — выдохнул Генри. — Ну и страшилище…
Караван еще не разгрузился, и на счету была каждая минута. Кальмар нам уже не помощник, Галлифида измотана и опечалена скорбью, но даже слабый шторм позволит выкроить время для установки батареи.
— Открыть ворота! — крикнул, вскочив на обломок камня. — Тащите пушки и порох — да побыстрее!
— Вы собрались сражаться? — с тревогой донеслось из толпы работяг. — Их там сотни полторы, а гвардейцев — два десятка.
— Если поторопимся и поднажмем, до берега доберется куда меньше. Так что шевелитесь! Пираты — это вам не кальмар, они и по суше отлично бегают!
Мужики поправили картузы и гуськом направились к выходу, но уже без былых задора и храбрости. Возможно потому, что свора диких головорезов несоизмеримо опаснее жирной неповоротливой туши. Возможно, потому что устали, ведь подписались строить курорт, а не редуты на передовой. И если давить и принуждать, последствия будут непредсказуемые, и вся надежда оставалась на шаманку.
— Галли! — подбежал, шлепая по прибою, к собравшимся у инкубатора грейсам.
Предводительница стояла впереди, сжимая кулаки и скрипя зубами, а из глаз, казалось, вот-вот стрельнут молнии.
— Это они… — дрожащий палец указал на горизонт. — Они убили друга…
— Скорее всего, — кивнул. — И ты можешь отомстить.
— Я нашлю на них бурю.
Теплый бриз сменился пронизывающим ветром, крепчающим с каждым словом. Отяжелевшие от изобилия чайки с криками устремились к берегу. Пальмы закачались, зашуршали листвой, воздух пронзила свежесть, какая обычно чувствуется перед долгим ненастьем, а низкий гром сотряс небеса.
— Я порву их паруса.
Пасущиеся тут да там облачные овечки сбились в небольшое, но грозное стадо и поскакали навстречу кораблю, высекая искры из-под копыт.
— Я переломаю их мачты.
Волны окрасились свинцом, вздыбились и протяжно заухали, сталкиваясь друг с другом. Пришлось отойти ближе к стене — некогда ласковый и нежный прибой кусал за стопы и лодыжки ледяными клыками.
— И утоплю в пучине… И кости убийц споют другу последнюю колыбельную!
Пенные буруны слились воедино, и черное цунами устремилось вслед за тучей, стремительно набирая скорость. Несколько секунд — и фора разительно сократилась, а затем догоняющий вырвался вперед и девятым валом обрушился на посудину — утлую и беззащитную на фоне беснующейся стихии. Такого удара не выдержал бы и атомный авианосец, что там говорить о деревянной нелепости. Толща воды разнесла бы корыто в щепки, как вдруг возникший из неоткуда вихрь вспорол цунами надвое, как бритва — картон. Громадные водяные пики обошли корабль вдоль бортов и рухнули за кормой столбами безобидных брызг. Ветер на этом не остановился — подхватил тучку и понес прямо на нас, несмотря на громкие возмущения и сполохи молний.
— У них шаман, — Ривер со злости сплюнула в прибой. — Один, но очень сильный. Магией за версту прет.
— Я убью его, — Галлифида смотрела на судно с такой ненавистью, что то не загорелось лишь благодаря колдовской защите. — Вырву проклятое сердце…
Она шагнула вперед, но я схватил за плечо, рискуя остаться без руки — никогда не трогайте смертельно опасных женщин, если те вознамерились уйти. Но у соратницы не было ни шанса даже в честном поединке, куда там тягаться против целой армии кровожадных ублюдков, да еще и вооруженных по последнему слову техники. Где эти недобитые отбросы вообще взяли дуры таких размеров? Не в пещерах же своих выплавили из награбленных монет.
