Лёва посоветовал ей не читать таких журналов, ни перед сном, ни даже вместо ужина.
— Однако, — Константин Петрович демонстративно выставил защиту и вернул разговор в деловое русло, — у нас по-прежнему не решен вопрос с нашим букинистом. У меня кровь стынет в жилах, как я о нём вспомню. Такое ощущение, что побывал в гостях у людоеда в тот самый день, когда хозяин решил попоститься.
— А вчера он овсянку ел. Сказал, что очень её не любит, — вставил Денис.
— Ну конечно, какая уж там овсянка, когда человечинки хочется! — подал голос Виталик. Ему надоело страдать на диване в одиночестве, и он решил привлечь к себе внимание. Но всем было не до него.
— Может, отступимся? — предложила Наташа. — Дедушка умный. Непростой. Вспомните, что Кастор говорил. Он к любому из нас найдёт подход. Не добром, так злом победит.
— Вспомни, что Кастор ещё говорил, — буркнул Лёва. — Если выполнимые желания в городе иссякли, то они, — он ткнул пальцем в потолок, — могут решить, что им не нужна в городе такая здоровенная команда. Оставят Разведчиков на всякий случай, а остальных распустят.
Он замолчал, представив, как было бы заманчиво остаться вдвоём с Наташей в этом большом просторном доме. Но тут же отбросил эту мысль — может быть, оставят его одного, или Наташу, или Костю, или Шурика. Да и потом, какой смысл остаться здесь вдвоём даже и с Наташей, если всех остальных раскидает по разным городам, по разным командам и он больше никогда их не увидит?
Мунги задумались, и задумались всерьёз. О такой перспективе они не помышляли, а ведь она была вполне реальна. Щёлкнет клыками Кастор — и нет питерского филиала. А понадобится, так он новый наберёт.
— Кто бы нам зимой сказал, когда мы с ног сбивались, что осенью все желания закончатся, — покачал головой Шурик. — Я бы заначку оставил.
— Надо пробовать, — упрямо сказал Константин Петрович. — Смотрите, Денису он ничего плохого не сделал.
— И хорошего тоже, — ввернул Виталик.
Цианид, словно не слыша этой реплики, продолжал, обращаясь уже к одному только Денису:
— Может, ты к нему сегодня опять наведаешься?
— Я не могу, — отвечал тот. — Он уже мне как друг. А его надо обманывать.
— Зачем обманывать? — удивился Лёва.
— А что, можно всё честно сказать? — расцвёл Денис. — Подойти к нему и попросить — мне очень нужно, чтоб вы поверили вот в это и в это. Дереза так и сказала…
Денис замялся. Шурик кашлянул. Потом не выдержал и мягко объяснил Читателю, что все очень рады, что у него появилась такая замечательная девушка, как Дереза, но вряд ли стоит прислушиваться к её экспертному мнению в вопросе, в котором она не вполне разбирается. Денис подумал и согласился. Коллеги вздохнули с облегчением — меньше всего они хотели внушать влюблённому отроку, что возлюбленная его отроковица хоть и прекрасна собой и почти совершенна, но все же способна говорить глупости. Ещё меньше им улыбалась перспектива поступить так, как предлагала Дереза.
Снова повисло молчание. Из кухонного закутка бесшумно вышел Гумир с тарелкой, на которой горкой лежали два неаппетитных предмета условно-овальной формы. Мунги с надеждой взглянули на него. Обнаружив себя в центре внимания, гениальный программист отвёл в сторону руку с тарелкой и произнёс, обращаясь сразу ко всем:
— Вот скажите, если я купил шесть невкусных котлет по цене четырёх, я ведь прогадал? Надо было четыре невкусные котлеты брать за те же деньги. Быстрее съел бы.
— Котлеты со скидкой? Ну-ка, дай попробовать… — тут же подлетел к нему Константин Петрович, и, не прибегая к помощи вилки, ложки, ножа или даже рук, вгрызся в один из неаппетитных предметов. — М… ну если горчицы, кетчупа и майонеза сверху добавить… можно есть.
— Так это уже расходы дополнительные. Вкусные котлеты можно есть без майонеза, горчицы и кетчупа! — ответствовал Гумир и с тоской принялся жевать оставшийся неаппетитный овальный предмет.
Цианид примолк, пораженный его логикой. Потом поманил пальцем Шурика и выдал ему адрес букинистической лавки:
— Ты следующий. На тебя пал мой выбор.
— А может, я ещё раз посуду помою? — заюлил тот. — Я сегодня так мало спал. Дедушка меня одним мизинцем уделает!
— Какой дедушка? — спросил Гумир, поставил тарелку на книжную полку и вытер руки о джинсы. Иногда — раз в месяц или чуть реже — у него возникало желание общаться с людьми. Всегда — не вовремя. Вот и сейчас.
— Дедушка какой? — переспросил Лёва. — Да уж такой. Труба и вилы, а не дед. Ни во что не верит. Никак его ни в чём не убедить. А надо убедить кое в чём — просто позарез. Три человека уже ни с чем вернулись. А я — не пойду. Я ему лавку разнесу, потом за всю жизнь не расплачусь.
— Не убедить? — удивился Гумир. — Любого человека можно убедить в чём угодно — из научного интереса.
— Ну так убеди Цианида, что тебе на пропитание больше денег требуется! — воскликнула Наташа.
— Это не научный интерес. Это — практический. Так я не могу. Нет, правда, что за дед такой? Может, я его хакну?
— Ой, не надо хакать! — испугался Виталик. — Кто знает, чем это обернётся? У меня предчувствия самые нехорошие!
— Это не предчувствия. Это трусость! — пригвоздил его взглядом Константин Петрович.
— Это разумная осторожность, — возразил Техник.
— Осторожность, — вмешался Лёва, — это когда ты видишь бурную реку, подходишь к ней и проверяешь, не слишком ли вода ледяная. И если нет, прыгаешь и плывёшь. А трусость — это когда ты при виде бурной реки стремглав убегаешь прочь.
— Так вот что я скажу о вашей бурной реке, друзья, — не сдавался Виталик. — Там не то, что вода — там ледяное крошево, как в хорошем «мохито».
— «Мохито» — неоправданно дорогой напиток, в котором больше пресловутого этого льда, чем самого напитка, — отрезал Константин Петрович. — А ты — трус. Иди, иди, Гумирушка, хакни старичка в челюсть. Финансовые издержки возмещу.
С дивана послышался тяжкий вздох зависти, переходящий в жалобный всхлип.
— Да-да, и тебе — тоже. Хоть ты и трус.
— Хорошо, если они будут только финансовые, — продолжал каркать Виталик.
— Хорошо? Финансовые издержки, по-твоему, это хорошо??? — взвился Константин Петрович.
— Всегда лучше штраф заплатить, чем головы лишиться, — пояснил Гумир. — Ну, мне скажут, что за дед? После этих антигуманных котлет я всё равно на высшую умственную деятельность не способен. И не буду способен ещё часов пять. Пока продукты распада этой дряни полностью не будут выведены из моего организма. Тогда я съем ящик бананов и утешусь.
— Хорошо, хорошо, убедил, — сказал Цианид. — Увеличиваем твоё содержание ещё на пятьсот рублей. А если справишься со стариком, две тыщи накину. При всех обещаю.
