— Ты не можешь драться с такой раной, — спокойно заявил я, как будто все время знал, что одержу победу. Я слегка опустил свой клинок, словно сестра угрозы больше не представляла. Это должно было разозлить ее сильнее всего. — Я пощажу твою жизнь, сестра. Победив, я всегда щедр.
Это сработало. Ее глаза сузились в щелочки, а челюсти сжались.
— Тебе просто повезло! — прорычала она.
— Можешь думать и так, — я усмехнулся. — Но ты уже дважды мне проиграла. Ждешь третьего раза, чтобы сдаться?
— Бой еще не окончен!
— Да, окончен. И ты проиграла, Изадора. Твои руки скользкие от пота и крови. Ты едва можешь видеть. Посмотри правде в глаза! Все кончено!
Она не ответила, но бросилась на меня с заливистым боевым кличем. Я парировал и ударил в ответ, и в этот раз это она едва смогла вовремя уклониться. Кончик моего меча зазвенел о сталь одной из ее нагрудных пластин.
Все еще тихо посмеиваясь, я шагнул вперед. Ее взгляд неуверенно метнулся от моего лица к кончику моего клинка, и она отступила.
Есть! Теперь я знал наверняка. Я сломил ее дух. Она может продолжить сражаться, но уже без веры в свою победу.
— Вот вам и лучший воин нашей семьи! — насмешливо бросил я. — Слишком горда, чтобы думать головой во время боя. Слишком глупа, чтобы сдаться, когда битва проиграна. Лучше отступить, пока мне не надоест тебя преследовать. Сдавайся, Изадора!
— Я-никогда-не-сдаюсь! — выдохнула она, опустила свой меч и бросилась на меня.
Закричав во все горло свой боевой клич, я бросился ей навстречу. Меч я держал двумя руками, отражая самые дикие и безумные удары.
Затем я перехватил инициативу и обрушился на сестру. Наши мечи пронзительно звенели, при ударах летели искры. Снова и снова я пытался пробиться сквозь ее оборону, без колебаний, без жалости, без заминок.
Я оттеснил ее назад на пляж, затем на дюну, где начиналась морская трава. Кровь и пот все еще стекали по лицу Изадоры, наполовину ослепляя ее. Она едва могла сдерживать мои атаки. Я чувствовал ее слабость, и это прибавляло мне новых сил.
Затем я ударил своим клинком по ее клинку, с глухим хрустом он треснул. Рукоятка выпала из ее внезапно обессилевших пальцев, и сестра охнула от боли.
Кончик моего меча завис в дюйме от ее горла. Я замер.
— Сдавайся! — скомандовал я. — Другого шанса я тебе не дам!
— Нет! — закричала она с текущими по щекам слезами. — Нет! — ухватившись за свой ремень, она попыталась вытащить нож.
По хорошему, мне стоило ее убить. Это упростило бы мне жизнь. Вместо этого я ударил своим мечом плашмя по левой стороне ее головы. Она беззвучно упала с пустым остекленевшим взглядом.
Тяжело дыша и обливаясь потом, я опустился на колени рядом с ней. Меч выпал у меня из рук. Никогда еще я не испытывал такой усталости после боя.
Без сомнения, она была сильнейшим воином из всех, с кем мне приходилось сталкиваться — намного лучше нашего отца, намного лучше любого из встреченных мной солдат Хаоса. И в этот раз я победил честно… более-менее. Спикард помог создать мне преимущество.
— Спасибо, — произнес я. По крайней мере, меч сломался у Изадоры, а не у меня. Еще одна причина, по которой мне нужен был Кинг-мэйкер…
Я медленно огляделся в поисках Коннера. Оказалось, уже темнело; я был так увлечен боем, что не заметил этого. Похоже, наша дуэль длилась не меньше часа, а может и больше.
Куда же делся мой брат? И что с людьми Изадоры? Наверное, он со всеми расправился, раз никто больше не пытался меня убить.
— Коннер! — закричал я.
— Сюда! — послышался далекий голос. Я обернулся и увидел его сидящим на вершине песчаной дюны примерно в сотне шагов. Он сидел, прислонившись спиной к чахлому кустарнику. В сумерках я не мог различить, в каком он состоянии.
Глубоко вздохнув, я подобрал меч и заставил себя встать. Почему Коннер не вернулся ко мне? Он был ранен?
Я доковылял до него и опустился рядом, все еще тяжело дыша. Мне стоило чаще тренироваться. Я слишком запустил свои тренировки, став королем Амбера.
— Это был самый невероятный бой из всех, виденных мной, — произнес Коннер. — Ты был великолепен.
— Спасибо. А ты как? Ранен?
Выглядел он ужасно. Его лицо и руки покрывало столько крови, что я задумался, может ли вся она принадлежать ему. Даже его одежда была пропитана ею.
— Я в порядке, — ответил он, слегка пожав плечами. — Просто немного устал и слегка поцарапан, — Коннер кивнул в сторону нашей сестры. — Она?..
— Нет, она не мертва, — я тихо усмехнулся. — Она без сознания. Сейчас она слишком важна, чтобы ее убивать. Мне многое надо у нее узнать.
— Например, где найти Эйбера?
— Да… и, возможно, у нее есть новости о других наших пропавших братьях и сестрах. Раз она жива, могут быть и другие.
— Надеюсь. Неизвестность бесит, — на его лице появилось благоговейное выражение. — До сих пор не могу поверить, что ты победил. Никто в нашей семье никогда не мог одолеть Изадору в бою. Даже Локе. Лучше нее мы никого не видели.
— До сих пор, — отозвался я.
— Да… до сих пор.
Я неловко заерзал. Для простого солдата вроде меня это была излишняя похвала. Мне не хотелось возгордиться собой; я знал, что едва выстоял против нее.
— Давай сделаем тебе перевязку, — сказал я, меняя тему. — У тебя на голове открытая рана — по щеке от волос течет кровь. И я лучше проверю, нет ли у тебя переломов.
— Я в порядке. Ничего не сломано.
— Предоставь мне самому судить об этом, — на поле боя мне годами приходилось частенько заниматься лечением на скорую руку, и, несмотря на все его заверения в обратном, выглядел он ужасно. Я добавил:
— После боя, пока еще не остыл от него, нетрудно что-то упустить. Десятки раз я ломал кости в бою, но не осознавал этого, пока не проходили часы или даже дни. Обычно это были ребра или пальцы ног, но все же…
Он вздохнул.
— Разумно.
— Ляг на спину и дай мне свою руку.
Он послушался. Я пробежался умелыми руками по его рукам, ногам, голове, плечам и спине, надавливая на кости и проверяя, не двигается ли что-то там, где не должно, проверяя каждый окровавленный и содранный участок на серьезные повреждения. Его рана на голове оказалась единственной настоящей проблемой — длинный неглубокий порез на лбу, сразу над линией волос. Он оставался открытым, так что виднелась белая плоть. Лучше бы зашить его в замке Амбер; здесь я этого сделать не мог. В рану еще и песок попал. Ее стоило хорошенько промыть и обработать.
Я оставлю это замковому цирюльнику, обычно занимавшемуся такими делами. Или Фреде, если Коннер предпочитает ее прикосновения — в обращении с ниткой и иголкой у нее была твердая рука и верный глаз, как я узнал на собственном опыте. После нашего появления в Амбере она зашивала мне раны как минимум полдюжины раз.
