И они полезли, выбрав место, где конец гигантского хобота или щупальца, а может, и складка оплывшего подбородка выступала из гранитной скалы. Лезть было нелегко с самого начала: зеленые камни имели округлую форму без каких-либо следов долота или топора, что сильно поколебало и без того сомнительную теорию Фафхрда относительно того, что холм – наполовину рукотворный.
Друзья карабкались и карабкались вверх, изо ртов у них вырывались облака пара, хотя камень чуть ли не обжигал им руки. Дюйм за дюймом преодолев скользкую поверхность с помощью рук, ног, локтей, коленей и даже обожженных подбородков, они оказались на нижней губе одного из ртов зеленого холма. Похоже, на этом их восхождение и закончилось: громадная щека над ними была совершенно гладкой и выступала вперед на длину копья.
Однако Фафхрд снял со спины у Мышелова веревку, ранее служившую вантой на их разбитом одномачтовике, завязал на конце петлю и бросил ее в сторону лба, из которого торчало нечто вроде рога или короткого щупальца. Петля села на место с первого же раза. Фафхрд, навалившись всем своим весом, натянул веревку, проверяя ее на прочность, после чего вопросительно взглянул на спутника.
– Что ты надумал? – осведомился Мышелов, любовно приникнув к скале. – Эта затея начинает казаться мне дурацкой.
– А как же алмаз? – с добродушной иронией отозвался Фафхрд. – Он ведь такой большой, Мышелов, просто громадный!
– Скорее всего, это кусок кварца, – кисло ответил Мышелов. – У меня что-то пропал к нему аппетит.
– А вот я, – вскричал Фафхрд, – наоборот нагулял аппетит!
И, держась за веревку, он прыгнул в пустоту, плавной дугой огибая щеку в прозрачном, залитом солнечными лучами воздухе.
Несколько мгновений ему казалось, что раскачиваются озеро и зеленый холм, а не он сам. Остановился он как раз напротив чудовищно припухшего века. Забравшись на него и отыскав на припухлости хорошую опору для ног, он швырнул конец веревки Мышелову, который был скрыт от него щекою гигантского лица. После третьего броска конец веревки не вернулся. Фафхрд присел на корточки и надежно закрепился. Веревка у него в руках натянулась. Вскоре и Мышелов уже стоял рядом с ним на выступе.
На лице маленького мошенника снова было написано веселье, но веселье какое-то хрупкое, словно он хотел покончить со всем этим как можно скорее. Пройдя по огромному нижнему веку, приятели остановились прямо под воображаемым зрачком. Он располагался над головой Фафхрда, но Мышелов ловко вскарабкался приятелю на плечи и заглянул в глаз.
Упершись в зеленую стену, Фафхрд нетерпеливо ждал. Казалось, Мышелов будет молчать вечно.
– Ну что там? – в конце концов спросил Северянин, у которого уже начали ныть плечи от тяжести приятеля.
– Это и в самом деле алмаз. – Голос Мышелова звучал на удивление равнодушно. – Большой. Я даже не могу обхватить его пальцами в поперечнике. Он сделан в виде гладкого шара – действительно что-то вроде алмазного глаза. Но вот вытащить его отсюда…. Он сидит очень глубоко. Попробовать? Да не вопи ты так, Фафхрд, а то мы оба свалимся вниз! Пожалуй, раз уж мы здесь, то его нужно взять. Но это не так-то легко. Моим ножом мне…. хотя нет, получилось! Я думал, алмаз вправлен прямо в скалу, но тут что-то вроде смолы. Липкое. Ну вот, готово. Я спускаюсь.
Краем глаза Фафхрд успел заметить, что Мышелов держит в руках нечто шарообразное, гладкое и ослепительное, опоясанное каким-то уродливым и неровным смолистым кольцом, как вдруг почувствовал, что его кто-то словно слегка задел за локоть. Северянин обернулся и посмотрел. На секунду ему почудилось, что он вдруг оказался в душных зеленых джунглях Клеша: из коричневого меха его шубы торчала зловеще зазубренная небольшая стрела, густо намазанная какой-то черной смолистой дрянью, очень похожей на ту, что налипла на алмазный глаз.
Фафхрд молниеносно бросился ничком на уступ и крикнул Мышелову сделать то же самое. Затем осторожно вытащил стрелу и с облегчением убедился, что та лишь пробила толстую меховую шубу, но руку не задела.
– Кажется, я его вижу! – крикнул Мышелов, чуть приподняв голову над краем уступа. – Маленький человечек с длиннющей трубкой для выдувания стрел, одетый в какой-то мех и конусообразную шляпу. Сидит на корточках в темных кустах на том берегу озера. Похоже, такой же черный, как и наш ночной гость с ножом. По-моему, уроженец Клеша – если, конечно, не еще один из твоих обмороженных отшельников. Осторожно, он снова подносит трубку к губам!
Вторая стрела звякнула о скалу у них над головами и упала рядом с рукою Фафхрда. Тот поспешно ее отдернул.
Затем послышалось жужжание и приглушенный щелчок. Это решил вступить в схватку Мышелов. Пользоваться пращой, лежа ничком на узком уступе, нелегко, однако пущенный Мышеловом снаряд врезался в кусты совсем рядом с черным стрелком, и тот моментально исчез.
Разработать дальнейший план операции оказалось делом несложным, потому что возможностей у друзей оставалось не густо. Пока Мышелов с помощью пращи прочесывал кусты на том берегу, Фафхрд спускался вниз по веревке. Несмотря на прикрытие Мышелова, он горячо молился, чтобы его шуба оказалась достаточно толстой. По своему опыту он знал, что клешские стрелы – штука скверная. Северянина немного подбадривало раздававшееся время от времени жужжание пращи.
Достигнув подножия зеленого холма, он натянул на лук тетиву и крикнул Мышелову, что готов прикрывать его отход. Фафхрд не переставая обшаривал взглядом обомшелые скалы на том берегу; дважды он замечал какое-то движение и тут же посылал туда одну из своих драгоценных двадцати стрел. Наконец Мышелов спустился, и они побежали по горячему подножию холма в то место, где загадочно зеленел древний ледник. Не раз оглядывались они на подозрительные кусты патом берегу, кое-где расцвеченные кроваво-красными листьями, и несколько раз им казалось, что видят кого-то, крадущегося за ними вслед. Они всякий раз выпускали в ту сторону стрелу или камень, однако с каким результатом – не знали.
– Семь черных жрецов, – пробормотал Фафхрд.
– Шесть, – поправил Мышелов. – Одного мы прикончили вчера ночью.
– Правильно, тогда шесть, – согласился Фафхрд. – Похоже, они на нас рассердились.
– А почему бы и нет? – отозвался Мышелов. – Мы же похитили единственный глаз их идола. Такие вещи обычно приводят жрецов в невероятное раздражение.
– Кажется, у него есть и другие глаза, – задумчиво предположил Фафхрд, – только он их еще не открыл.
– И слава Аарту! – прошипел Мышелов. – Осторожно, стрела!
Фафхрд мгновенно бросился лицом в землю, вернее, в скалу, и черная стрела зашуршала по льду, рядом с ними.
