— Мне… не нравится, когда ты говоришь так. Ведь это не единственная причина?
— Единственная настоящая причина — это мы и наше будущее, Джинни, и ты это знаешь. Все эти дополнения очень скоро отступят и не будут забивать мою глупую голову, отвлекая от главного.
— Когда ты поговоришь с моими родителями?
— Завтра, — не задумываясь, ответил Гарри. — И поговорил бы сегодня, если б не боялся их разбудить.
Джинни провела пальцем по его губам, ее руки слегка дрожали, она не могла поверить в сказанное Гарри. На какой‑то миг ему подумалось, что, может быть, он сказал это с излишней простотой, а следовало бы растянуть эту сцену на полчаса, как бывает в мыльных операх, но Джинни предупредила эти мысли, наградив его таким жарким поцелуем, что он разом отключился от подобных забот и, собственно, от всего на свете. Когда над ними сомкнулась ночь, ему показалось, что где‑то вдали он слышит согревающее душу пение птицы феникс.
Неверный свет маленьких черных свечей отбрасывал на стены причудливые тени. Мерно закипали небольшие котлы, и их ворчливое бульканье было единственным звуком, нарушавшим тишину, царящую в кабинете. Этот кабинет давно не использовался никем из преподавателей и находился в дальней части Хогвартса, туда редко проникал луч света, это было самое подходящее место для тайных магических ритуалов.
Зловещая обстановка нимало не пугала худого черноволосого мужчину, погруженного в изучение огромного тома в кожаной обложке. Он хмурился и шептал какие‑то заклинания, от чего страницы то и дело перелистывались сами собой, но, казалось, всякий раз они раскрывались не на том месте, и он снова принимался за чтение и бормотание таинственных формул, выискивая что‑то, что могло бы дать ему ответ или хотя бы наводку.
Он был уже невероятно близок к разгадке того пути, по которому решил пройти. Но здесь, в шаге от неповторимой тайны, на пороге открытия, которое перевернет его внутренний мир, он понял, что его сознанию нужна защита. Он не справлялся с потоком видений, устремившихся в его разум. Будто весь потусторонний мир зашевелился, почувствовав его приближение, но он не мог понять, пытались ли его задержать или, напротив, приобщали его таким образом к своей реальности?
Северус Снейп не боялся перешагнуть ту грань, за которой его ждала только неизвестность. Но ему было необходимо найти некую видимую границу, в существовании которой он не сомневался. Только тогда он сумеет войти в этот мир на равных со смертью, сохраняя в себе жизнь и способность к познанию. Его сознание не должно было раствориться во тьме (свою принадлежность к свету он, как раз, ставил под сомнение), оно должно было пройти дальше, открыв все запертые двери, чтобы хоть сколько‑нибудь достойно завершить свой путь. Хотя, кто знает, может, у этого пути на самом деле нет никакого конца?
Снейп решил сначала попробовать добиться нужного эффекта с помощью зелья. Он уже готовил его раньше для… Малфоя (о другом своем подопечном в этом вопросе он запретил себе думать), но теперь требовалось усиление его свойств. Поэтому он тратил часы и целые ночи на изучение специализированной литературы, проводя десятки экспериментов, но сон, тот самый сон неизменно преследовал его, не желая исчезать. Почему этот сон мог нарушить все его планы — он точно не знал, это призрачное видение словно привязывало его к прежней жизни. Но ведь оно было всего лишь тенью, тенью прошлого, которое выпило из него все силы, а потому оно должно было быть изгнано из его сознания, даже если ему придется поселиться в экспериментальной комнате.
За окном, плотно занавешенным черным покрывалом, начало рассветать. Зелье в конце концов было приготовлено и выпито, хотя Снейп не был уверен в том, что оно сработает. И оно не сработало, вернее, сработало не так, как он ожидал. Все повторилось, только теперь это было как бы со стороны для него, он все соображал, словно зашел в собственное сознание как посторонний человек. И в этот раз он каким‑то образом понял, хотя она не произнесла ни слова о том, что ему запрещают идти дальше. Это разозлило его: он начал бороться со своими сомнениями давно и не собирался отступать, и никакой призрак не сможет заставить его изменить свое решение.
Он проснулся от собственного крика и обнаружил, что лежит, скорчившись, на полу в комнате, скрытой в глубинах замка, вокруг него валялось множество осколков от колб, а в следующую секунду его кто‑то потряс за плечи. Миг безумной надежды — и он угасает, теряясь где‑то в закоулках измотанной души. Малфой–младший, такой же бледный, как он сам, бережно поднимает его с пола и усаживает в кресло.
— Может, хватит? — просто говорит он, и Снейп думает поначалу, что ослышался. — Здесь доза была на слона, — он протягивает ему целую колбу, из которой он пил последнее зелье, та каким‑то чудом уцелела, и внутри остался темный след от содержимого.
— Что вы здесь делаете? — задает Снейп глупый вопрос, голос его при этом слегка дрожит, и он отводит взгляд.
— Вас ищу, — невозмутимо отвечает Дрейко, со странным выражением на лице оглядывая комнату. — Вы совсем спятили, как я погляжу. Я, конечно, понимаю, ваша специальность и все такое, но, если это безобидно, почему бы не заняться этим в дневное время и в собственном кабинете?
— Это не ваше дело. Как вы умудрились меня найти?
— А кто всю ночь ищет — тот всегда найдет. Я, знаете ли, стал совсем плохо спать, вот и решил попросить у вас помощи, как когда‑то. Вы не то же самое пили, случайно?
Снейп чувствовал легкое головокружение и невыносимую жажду, но ему легче было умереть, чем посвятить Дрейко в свои планы.
— Нет, вам это не подойдет. Я позабочусь о том, чтобы бессонница перестала вас мучить, обещаю, но сначала…
— Поешьте хотя бы немного, — посоветовал Дрейко, засунув руки в карманы. — Если бы я увидел во сне скианта, то вряд ли испугался бы больше, чем сейчас, когда увидел ваше лицо после пробуждения.
— Что в нем было особенного? — с беспокойством спросил Снейп, убирая осколки с помощью волшебной палочки. — Мне приснился дурной сон. Это что, необычно?
— Почему же? — равнодушно отозвался Дрейко. — Только вы были в таком состоянии, как будто… не знаю.
— Продолжайте, мистер Малфой, — Снейп уже вполне овладел собой и теперь не спускал с изучающих глаз с Дрейко.
— Короче, вы были не в себе, — неуверенно отозвался тот. Он никогда не любил, когда Снейп начинал штудировать его взглядом. — Я подумал, что вы умираете или… Вы громко кричали.
— Не думайте об этом, — спокойно сказал Снейп, накрывая котлы общей крышкой.
— Я бы рад не думать, — Дрейко не решался высказать то, что было у него на уме, но чувствовал, что так будет лучше, и он продолжил: — Только вы что‑то затеваете, верно? И это имеет отношение к моей истории и скианту.
