— Вовсе нет, — запротестовал Гарион. — Я едва его коснулся. Он, по-моему, потерял сознание.
— Не правда! Взгляни, на его лице остался след от удара!
И верно, на лбу упавшего Человека вспух уродливый красный рубец.
— Гарион, — вмешалась тётя Пол, — можешь ты сделать то, что я велю, не задавая лишних вопросов? Юноша кивнул.
— Сойди с коня. Сейчас ты приблизишься к этому человеку и положишь ладонь ему на лоб. А потом извинишься, что сбил его с ног.
— Ты уверена, Полгара, что всё будет в порядке? — спросил Бэйрек.
— Не волнуйся. Гарион, делай что тебе сказано. Гарион нерешительно подошёл к лежавшему без сознания монаху, протянул руку и коснулся его лба.
— Прости, — прошептал юноша, — я надеюсь, ты скоро выздоровеешь.
Он вновь ощутил толчок, но совсем иной, чем прежде. Глаза безумца прояснились, он ошеломлённо заморгал.
— Где я? Что случилось? — пробормотал он вполне нормальным голосом.
Рубец на лбу внезапно исчез.
— Всё хорошо, — заверил Гарион, сам не зная почему. — Ты был болен, но вскоре поправишься.
— Едем, Гарион, — позвала тётя Пол. — О нём позаботится его друг.
Пытаясь собраться с мыслями, Гарион медленно побрёл к лошади.
— Чудо! — воскликнул второй монах.
— Вовсе нет, — покачала головой тётя Пол. — Удар помог вернуть рассудок твоему другу, только и всего. Иногда такое случается.
Но при этом она и господин Волк обменялись долгим взглядом, говорившим, что всё-таки произошло нечто совершенно непредвиденное и неожиданное. Оставив обоих монахов посреди мостовой, они продолжали путь.
— Что же случилось? — пролепетал всё ещё не пришедший в себя Дерник.
— Полгаре пришлось действовать через Гариона, — пожал плечами Волк. — На что-то другое не оставалось времени.
Дерник по-прежнему недоверчиво покачал головой.
— Мы не часто делаем это, — пояснил Волк, — и просить ещё кого-то участвовать в лечении крайне затруднительно, но иногда у нас просто нет выбора.
— Гарион исцелил его, да? — настаивал Дерник.
— Это нужно делать той же рукой, что нанесла удар, — вмешалась тётя Пол, — и, пожалуйста, не задавай лишних вопросов!
Бесстрастный голос, вечно звучавший в глубине души, остерёг, однако, Гариона: подобным объяснениям верить не стоит, и никакого внешнего воздействия на него не было. Юноша встревоженно осмотрел серебристую метку на ладони, и она показалась ему какой-то иной.
— Не думай об этом, дорогой, — тихо посоветовала тётя Пол, когда путешественники выехали на большую дорогу. — Беспокоиться не о чем. Я всё объясню позже.
И, протянув руку, решительно сжала пальцы Гариона в кулак.
Три дня ушло на то, чтобы проехать через лес Вордью. Гарион, хорошо помнивший об опасностях, подстерегавших в чащах Арендии, вначале подозрительно озирался по сторонам, прислушиваясь к малейшему шуму, но два дня миновали без всяких происшествий, и он постепенно начал успокаиваться.
Господин Волк, однако, с каждой минутой становился всё более раздражительным.
— Они что-то замышляют, — бормотал он себе под нос. — Хорошо бы поскорее всё началось. Ненавижу, когда приходится всё время быть настороже!
Гарион никак не мог остаться наедине с тётей Пол, чтобы поговорить о случае с безумным монахом из Map Террина.
Она, по-видимому, намеренно избегала Гариона, а когда ему всё же удалось часть пути проехать рядом и попытаться расспросить о странном происшествии, тётя Пол отвечала так уклончиво, что навязчивое чувство неловкости в душе становилось ещё сильнее.
Наутро следующего дня лес кончился. Перед ними расстилались широкие поля со множеством ферм. Земля была прекрасно ухожена, в отличие от Арендии, вокруг каждого поля возвышалась низкая каменная ограда, и, хотя было ещё холодно, солнце ярко светило, а старательно вспаханные поля, казалось, только и ждали прихода сеятелей. Дорога была ровной и широкой, на пути встречалось много путешественников. Проезжающие обменивались суховатыми, но вежливыми приветствиями, и Гариону стало немного полегче. По всей видимости, он попал в гораздо более безопасную и цивилизованную страну, чем Арендия.
К полудню друзья добрались до довольно большого города, где торговцы в цветных плащах то и дело зазывали, их в бесчисленные магазинчики и палатки, выстроившиеся вдоль улиц.
— Видно, дела у них неважны, — заметил Дерник.
— Нет, просто толнедрийцы не любят упускать покупателей. Очень уж жадны, — возразил Силк.
Впереди на небольшой площади неожиданно послышался шум. С полдюжины неряшливо одетых небритых солдат осаждали человека надменного вида в зелёной мантии.
— Дайте дорогу! Назад! — резко приказал он.
— Мы только хотели перемолвиться с тобой словечком, Лембор, — сказал один из солдат, худой человек с пересекавшим лицо шрамом, злобно ухмыляясь.
— Что за идиот! — заметил один из прохожих, цинично посмеиваясь, — Лембор считает себя настолько выше других, что даже не думает об осторожности!
— Его хотят арестовать, приятель? — вежливо осведомился Дерник.
— Ненадолго, — сухо ответил прохожий.
— Что с ним сделают?
— Всё как обычно.
— Но что именно?
— Подожди и увидишь. Этот дурак получит хороший урок: будет знать, как появляться в городе без телохранителей!
Солдаты окружили человека в зелёной мантии, двое грубо схватили его за руки.
— Отпустите, — отбивался Лембор. — Вы не имеете права.
— Обещай не поднимать шума, Лембор, — приказал солдат со шрамом, — и тебе же будет легче.
Солдаты потащили пленника в узкую боковую улочку.
— Помогите! — завопил Лембор, отчаянно вырываясь.
Один из солдат кулаком ударил его в лицо и затащил в аллею. Раздался короткий вскрик, шум борьбы. Потом — что-то похожее на бормотание… режущий уши звук удара стали о кость… долгий, похожий на вздох, стон. Широкий ручеёк ярко-алой крови выполз из-за деревьев и побежал к канаве. Через минуту солдаты, ухмыляясь и вытирая мечи, вновь появились на площади.
— Нужно ему помочь! — прошептал Гарион, вне себя от ужаса и ярости.
— Нет, — резко возразил Силк. — Это не наше дело. Нельзя вмешиваться в политику местных властей.
— Политика?! Это намеренное убийство. Давайте хотя бы посмотрим: а вдруг он ещё жив!
— Вряд ли, — покачал головой Бэйрек. — Шесть человек, да ещё вооружённые, вряд ли будут столь неряшливы!
На площадь выбежали человек двенадцать новых солдат, с обнажёнными мечами, столь же оборванных и грязных.
