— В каком смысле сложно?
— Много. Даль. Нет конец!
Манс махнул рукой и достал из своей поясной сумки ту самую толстую ветхую книгу с торчавшими во все стороны закладками, по картинкам которой Аш учил юношу основам залмарского языка еще в библиотеке пару дней назад.
— Смотреть!
Хетай-ра полистал фолиант и указал профессору на одно из старых изображений, где чернила давно уже потускнели и частично смылись. Это был запутанный сложный лабиринт из тонких неровных линий, плотно переплетавшихся друг с другом подобно клубку червей и явно выведенных иллюстратором или писцом вручную. Где-то виднелись тупики и резкие обрывы, а в отдельных местах линии соединялись в вытянутые залы и комнаты, заштрихованные полосами.
— Ты что, все это время носил с собой эту здоровую книгу? — невольно восхитился преподаватель предусмотрительности своего спутника. — И что это за лабиринт такой?
Юноша улыбнулся похвале и начал водить пальцами по линиям.
— Это Бесконещный тоннели. Очень много. Сложенна там идти. Это один уровень. Их много. Книга не новый, тоннели уже много больше. Хетай-ра копать песок, делать новый тоннели. Для новый мертвый тело. Но прийти ingura и все время рушить тоннели…
Профессор с удивлением посмотрел на страницу. Если это и правда была импровизированная карта захоронений, то бродить там можно было годами. Даже имея под рукой эту книгу, разобраться в переплетениях линий и найти нужное направление для обычного хетай-ра или человека, если бы он там оказался, не представлялось возможным.
В этот момент за спинами склонившихся над книгой мужчин раздалось легкое покашливание.
— Смотрю, вы неплохо проводите время вместе, — усмехнулась только что подошедшая Лантея, поправляя рукава своей свободной изумрудного цвета мантии. — Что изучаете?
— Манс рассказал мне о Бесконечных тоннелях, где хоронят ваших мертвых. Они ведь так называются, да? Dzha-wendesh… — протяжно проговорил Ашарх и подвинулся на каменном выступе ниши, уступая место девушке. — Еще твой брат показал мне их карту.
— Да, думаю, что это можно и так перевести на залмарский, — задумчиво подтвердила хетай-ра и притянула к себе поближе фолиант. — А! Брат нашел свой экземпляр книги Бытности! Полезная вещь, хоть и довольно устаревшая.
— Книга Бытности? Я думал, это просто продвинутый букварь или какой-то учебник.
Профессор широко улыбнулся и вдруг обратил внимание, что цвет волос его спутницы в очередной раз изменился.
— У тебя красные волосы?
— Да, по обычаю я должна нанести сок найденного мной цветка пустыни на волосы, чтобы каждый в полисе мог видеть, что первое испытание успешно пройдено, — объяснила Лантея.
Девушка страдальчески закатила глаза и поправила свои забранные наверх волосы, закрепленные длинными костяными шпильками, демонстрируя всем видом, что больше не намерена обсуждать тему насаждаемых традиций, которые были ей глубоко противны.
— А книга Бытности — это, на мой взгляд, уже пережиток прошлого. Но они все еще повсеместно используются в Барханах. В семьях их передают из поколения в поколение. Для мальчиков и девочек книги разные. Это учебник о том, что может пригодиться в жизни ребенку.
— Я видел здесь много иллюстраций. От грибов и животных до этикета и шитья, — сказал Ашарх и принялся листать фолиант. — То есть это энциклопедия, где написано понемногу обо всем?
— Нет, — протянула девушка. — Это учебник, я же говорю. После того, как мать научит дитя говорить и читать, то ему вручают книгу Бытности — и дальше ребенок идет сам. Тут есть счет, история, традиции, верования, обычаи, обязанности, вся информация о Бархане. Эти книги диктуют поведение хетай-ра… У нас нет школ и академий, как в Залмар-Афи, Аш!.. Здесь дети учатся по книге Бытности, а обеспеченные хетай-ра своим отпрыскам нанимают нянек, которые все равно опираются исключительно на эти рукописные тома.
— Судя по этому экземпляру, информацию в них не обновляют, да? — поинтересовался профессор, с сомнением поглядывая на торчавшие во все стороны закладки.
— Их редко переписывают организованно, но часто дополняют от руки, — сказала Лантея, рассеянно пожимая плечами. — К тому же в каждом Бархане свои книги Бытности.
В эту минуту к троице, тихо разговаривавшей в каменной нише храма, уверенным шагом приблизился один из служителей мольбища Старухи. Это был высокий немолодой мужчина, одетый, как и положено, в серые длинные одежды, скрывавшие практически все тело. Высокий головной убор, представлявший собой узкий венец с отходившими от него вверх длинными иглами и полностью сделанный из резной белой кости, подчеркивал его статус главного жреца.
— Да благословит вас Многоликая Матерь… Простите, что отвлекаю.
Хетай-ра склонил голову в поклоне и прижал кулак к солнечному сплетению в знаке уважения. На его бескровном лице с широкими скулами и приплюснутым мясистым носом не читалось ничего, кроме подчеркнутой вежливости и малой толики равнодушия.
Лантея повернулась к нему лицом и, коснувшись молитвенных песочных часов на своем поясе, поприветствовала жреца:
— Главный служитель Озахар. Да услышит Эван’Лин ваши молитвы… Что вы хотели?
— Я заметил, дочь матриарха, что вы со спутниками уже долго пребываете в мольбище, — растягивая слова, сказал жрец и сцепил узловатые пальцы рук за спиной. — Быть может, вам нужна помощь в молитве богине?
В затхлом воздухе мольбища повисло неловкое молчание. Озахар выжидающе наблюдал за Лантеей, которая совершенно не к месту растеряла все свое красноречие.
— Мы беседуем о многоликости Эван’Лин и таинстве ее ночной смены облика. Под сводами молитвенного места разговор вести приятнее, — через несколько мгновений пришел на помощь Манс, заметив, что его сестра откровенно замялась с ответом.
— Да, главный служитель, так оно и есть, — спешно подтвердила дочь матриарха, растягивая губы в кислой улыбке. — Если вы нам понадобитесь, то мы обязательно вовлечем вас в беседу.
— Как скажете, — сухо бросил жрец и бесшумно удалился в другую часть храма.
Троица проводила его высокую фигуру задумчивыми взглядами, надеясь, что Озахар не захочет все же вернуться и настоять на своем присутствии.
— Всегда робею под его пронизывающим цепким взглядом, — шепотом призналась Лантея, вновь перейдя на залмарский язык и передергивая плечами. — Будто я снова маленькая девочка, которой он в сотый раз пытается объяснить, почему в мольбище Старухи так важно соблюдать тишину… А вообще, есть что-то в его взгляде потусторонне. Словно тысячи духов через эти черные зрачки смотрят на тебя, и солгать им ну никак нельзя…
Манс невольно усмехнулся подобному сравнению.
— Здесь он править смертью. Это его владение, — проговорил юноша.
— Что он хотел? — спросил у обоих своих спутников профессор.
— Служители не любят, когда в мольбищах долго сидят без дела. Здесь нужно молиться и уходить. Но для нас сейчас это самое надежное место во всем Бархане, — объяснила Лантея. — Хотя, нам стоит обсудить кое-что важное по поводу завтрашнего испытания и все же уйти отсюда, а то Озахар в следующий раз непременно захочет присоединиться.
— Ты тощно решить идти в тоннели завтра? — серьезно спросил Манс, нахмурившись.
— Да. Я не хочу давать матери лишнее время. Чем быстрее я пройду испытание, тем меньше подлостей она успеет придумать и воплотить в жизнь.
— Насколько долго ты вообще можешь пробыть в этих Диких тоннелях? — поинтересовался Ашарх и внимательно посмотрел на девушку.
— Думаю, два-три дня, вряд ли больше, — задумчиво произнесла Лантея. — Тоннели кишат ингурами. Их не трудно будет найти — гораздо труднее будет уйти оттуда живой.
— Надеюсь, ты сама понимаешь, как это паршиво звучит? — спросил профессор, нервно потирая себе виски. — В пустынях, по крайней мере, было светло и там не водилась тьма голодных тварей…
— Думать о себе, не о систра, — заметил Манс и постучал костяшками пальцев по своему лбу, красноречиво смотря на преподавателя.
