— Да мы просто застряли. Перун меня толкал.
Неожиданно за ее спиной та самая розовая горка с грохотом разваливается. Звон стальных держателей. Треск разломанного каркаса. Булькает вода, затапливая упавший желоб.
— Хорошо толкнул, — замечает Ясна.
Бестия ломает пальцы, пунцовая до корней волос. А я, забив на всё, запрокидываю голову назад. Смотрю только в потолок, получаю удовольствие от гидромассажа.
— Как здесь классно… — намеренно громко вздыхает Бестия, чтобы отвлечь спецназовок.
— Тебе-то да, — фыркает Аяно. — Ладно, слушайте. Сколько вы здесь еще планируете быть?
— Ну-у-у, я хотела еще в баньке попариться, — протягивает Ясна. — В аквапарке, говорят, зашибенный СПА-комплекс. Разрешишь, командир?
— Час делайте что хотите, затем в душ и по домам, — отвечает японка. — Мне нужно еще нашего Перуна наказать.
— Согласна, — хихикает рыжая. — Ему не помешает. А то пока мы его только награждаем.
— Ну, хватит, — жалобно протестует Бестия.
— Да понятно, что тебе уже хватит. Два часа это перебор. Хи-хи.
— Ну всё! Дотрепалась, Ясна! Сейчас тебя поцелую!
Слышится плеск воды. Испуганный крик:
— Ой, не надо. Меня же сразу в кому выкинет. Не приближайся! Командир, помоги! Убивают! Нет-нет…Мммммм…. а чего это у тебя губки как резиновые. А меня даже не штормит.
— Перун защитой накрыл.
— А-а-а, понятно, контрацепция, хи-хи…Ой, я пошутила, извини, прекрати тискать, купальник спадет!
— Нечему там спадывать, — еще немного продолжается плеск.
Сам я не обращаю внимания. Ушел в релакс, погрузившись по шею, и заложив руки под голову. Вдруг кто-то кладет руку на мои плавки. Начинает массировать, сжимать.
Какого Эразина!
Приоткрываю глаза. Слева от меня торчит голова Ясны — нахальная ухмылка, блестящие от задора глаза, растрепанные рыжие кудри. Справа Аяно — мраморная бледность на точеном лице, огромные раскосые глаза, на розовых губах ни намека на улыбку. Пересекаемся взглядами с японкой. Вдруг она? Подмигиваю. Аяно тут же хмурит брови.
— Что с тобой опять не так?
Блин. Опять провалился по глупости. Хорошо, хоть не по пояс.
— Прости, командир. Решил, что мы в гляделки играем. Решил поддаться.
— Зря стараешься, — рычит. — Гляделки не считаются за спарринг. Хоть еще десять раз обыграй меня в Бутылочку!
— Что?! — одновременно вскрикивают Бестия с Ясной. — Ты играла с Перуном в Бутылочку?!
— Да, но не в ту, — пристыженно отвечает японка.
— Эх, жалко-то ка-ак, — простонал я последний слог, потому чужие шаловливые пальчики опять массируют мое копье.
Ох, нельзя мне в разведку. Не мое это — под прикрытием работать. Хоть и неплохо изъясняюсь по-английски. Но, допустим, отправлюсь к британцам, а те увидят меня под Эмулятором, сразу обвинят в том, что демон, а я, как дебил, начну оправдываться: как это? Мама русская, папа русский, а я демон!
Вдруг белая вспененная вода посреди бассейна вздымается валом.
— Ва-а-й! Афнака, бальфе не мафу! Мофно съясть фибку?!
Из глубины выныривает Али с акулой в зубах. Акула еще живая, трепыхается плавником.
— А-а-а! — визжат девушки.
— Твою мать! Али!
— Скотина! Что происходит?! Ясна, ты понимаешь?!
— Животина стащил акулу и спрятался в бассейне. Но тут мы пришли, и он залег на дно. Не дождался вот!
— Бейте его! — звучит приказ Аяно.
Бах. Бух. Бах. Град сокрушительных ударов, в исполнении женских кулаков, обрушивается на огромного мутанта.
— Так его! Мочите!
— Держать рядом с моими ножками акулу! Как ты посмел?! Глупая животина! Умри!
— Она же могла покусать меня за голую попу! Я в одних стрингах! Получай!
— Ува-а-а-а! Убию-ю-т! — от боли согнувший Крокодил распахивает пасть, и акула вываливается в бассейн.
Новый дружный визг:
— Она в воде!
— А-а-а! Уходим!
— Какая она страшная!
Не переставая визжать, как юные школьницы, девушки, в мгновение ока, вылетают из бассейна прочь. Только пятки сверкают. Переглядываюсь с запуганной до дрожи акулой. Пожимаю плечами: не знаю, приятель. Видимо, это ролевая игра у спецназовок — временно побыть легко пугающимися девицами.
Меня вот мучает другой вопрос. Отталкиваюсь от бортика и ловлю избитого Крокодила за пасть. Помятый мутант как раз мимо проплывал брюхом кверху, как поплавок.
— Перуну, — округляет Али багровые глаза.
— Какого хрена, Кожеголовый! — рычу ему в морду. — Тебе переломать твои кривые когти? Ы? Что вытворял В. БАСИКЕ?
От всплеска Яки у демоника-крокодила наворачиваются слезы.
— Акалка вкасная. Ни удержулся.
Я успокаиваюсь.
— То есть, ты меня не трогал? — трясу его вытянутую пасть.
Он хлопает мокрыми глазами.
— Зачам? Ты же не куряца? — поразмыслив, добавляет. — И не акалка.
— Верно, — отпускаю Кожеголового. Я ни рыба ни птица в понятии зеленого мутанта. Значит, ему незачем фигней страдать. Фу-ух, пронесло. А то, когда Али выскочил, я чуть не завизжал, как наши девчонки. Но по другой причине.
Выходит, одна из девчонок. Ясна или Аяно? Ставлю на Ясну — у нее была такая нахальная лыба, даже развратная. Сто пудово, рыжая. Значит, ей я тоже по нраву. Еху, и это без всякого Яки. Завидуй молча, козлорогий Казанова. Меня девушки любят и хотят без всяких афродизиаков.
Вылезаю из бассейна, когда меня осторожно окликает мутант. Али кивает на забившуюся в угол, трясущуюся акулу.
— Мажна схавоть акалку, аднака? Я поделясь ребрашками.
Смотрю в умоляющие черные глаза царя морей. Потом смотрю на Али — у того багровые глазки не менее жалобные. Жалко морскую зверушку, но, с другой стороны, не мне осуждать пищевую цепь. Мать-природа жестока и сурова, как шпатель. Хотя, опять же, эта акула — собственность рода Кимура.
— Спроси Ясну, — перекладываю ответственность.
— Ну блиндар, аднака, — прощается Али с гастрономической мечтой.
Покидаю гидромассажный басик. Народу в аквапарке прибавилось — работники центра огораживают заградительными лентами участок с упавшей розовой горкой. Присматриваюсь к осколкам трассы. Странно. Мы с Бестией как мышки себя вели. Брак, наверно. Надо Кимура лучше инспектировать свои конструкции. Обязательно скажу Аяно. В аквапарк же дети ходят!
На шезлонге у фонтанов разлегся Кот. Тощий спецназовец спит с открытым ртом, на плечо стекает слюна.
— Хорек, хватит дрыхнуть. — щелкаю пальцами у уха коммандос.
Он тут же подскакивает, хмурит брови под черной шелковой повязкой.
— Я — Кот, — бурчит. — Чего пристал к старому человеку?
— Человеку? Сам сказал же, что ты кот, — усмехаюсь. — Пойдем попаримся в баньку вдвоем, как мужики. С девками не хочу — все уши провизжали.
— А ты их меньше дери внутри горок, — фыркает.
— А это уже не твое дело, — холодно говорю.
— Да, прав, не мое, — кивает Кот, точно чувствуя нарастающее напряжение. — Пойдем.
По пути в раздевалку за сухими полотенцами спрашивает, стесняясь.
— Слушай, Перун, скажи, а что это было вообще?
— В смысле?
— В горке с Бестией, — ощутив мой стальной взгляд, он поспешно добавляет. — Пойми, я старый человек, но такого еще никогда не видел. Все физиологические признаки Бестии говорили, что у нее психоэмоциональный взрыв. Я решил, что на нее попросту напали. Слишком долго длился эмоциональный подъем, по типу экстатического состояния, с такими нарушениями восприятия, как ощущение полета или невесомости.
Закатываю глаза.
— Кот, я обычный прогульщик. Программу старшей школы не освоил. Интегралов даже не знаю. Будь проще, и троечники тебя поймут.
— Многочасовой оргазм.
— А! — Да, знаю, я крут.
— Причем всё время на самом пике. Без передыха. Как автоматная очередь. У меня выстроилось несколько теорий, как настроиться на множественные волны. Даосские практики…
— Просто попроси научить.
— Что? — поворачивает он голову.
Мы уже подходим к двери в раздевалку.
— Этого же ты хочешь? — пожимаю плечами. — Колись, решил порадовать свою старушку? Ну, так, чем лечить нудятиной мне мозг, просто попроси. Скину техники — посмотришь, не поймешь, разъясню. Только твоей крале тоже нужно будет напрячься. Так эффект лучше.
