Он улыбнулся.
— Хуже, Ночная Стужа. Рука, которая сейчас управляет Драгнипуром, принадлежит Тьме. Аномандр Рейк — сын своей матери. Путь никогда не был таким прямым, таким понятным и таким коротким, правда? Может, мне стоит рассказать ему, что случилось внутри его собственного оружия…
— Если Рейк узнает, что ты нашёл путь в Драгнипур и освободил двух убитых им Гончих… Он убьёт тебя, смертный.
— Возможно. У него уже было несколько шансов, и были причины. Но он остановился. Не думаю, что ты понимаешь Владыку Лунного Семени так хорошо, как думаешь. В Аномандре Рейке нет ничего предсказуемого — может, именно это тебя так пугает.
— Не иди этой дорогой.
— Я сделаю всё, что придётся сделать, Ночная Стужа, чтобы обрезать твои нити. По-твоему, смертные слабы. И ты используешь нашу слабость, чтобы оправдать то, как играешь нами.
— Наша борьба куда ужасней и куда смертельней, чем ты полагаешь.
— Объясни мне. Объясни всё. Покажи эту свою ужасную угрозу.
— Мы не можем, Ганос Паран, дабы сохранить твой разум.
— Высокомерная сука.
Он почувствовал вспышку её гнева.
— Ты говоришь, что мы используем вас через боль. На это у нас есть один ответ — внешность обманчива.
— Держать нас в неведении означает для вас проявлять милосердие?
— Сказано грубо, но по сути ты прав, Ганос Паран.
— Господин Колоды не может оставаться в неведении, Ночная Стужа. Если я приму эту роль и её обязанности, какими бы они ни были — видит Худ, мне они неведомы, — я должен знать. Всё.
— Со временем…
Он ухмыльнулся.
— Я сказала — со временем. Даруй нам эту небольшую милость, смертный. Наша борьба не отличается от военной кампании: идущие одно за другим сражения, локальные стычки. Но поле боя — не что иное, как само существование. Каждая мелкая победа даёт жизненно необходимый вклад во всеобщую войну, которую мы решили развязать…
— Кто такие «мы»?
— Выжившие Старшие боги… И другие, несколько хуже осознающие свою роль.
— К’рул? Тот, кто в ответе за перерождение Рваной Снасти?
— Да. Мой брат.
— Твой брат. Но не тот, кто выковал Драгнипур.
— Не тот. Драконус сейчас не может действовать напрямую, он скован внутри меча, который сам же и сотворил. Убитый собственным клинком в руке Аномандра Рейка.
Паран почувствовал, как в душу закрался холодок подозрения. Не напрямую, говоришь?
— Подвернулась возможность, Ганос Паран. Неожиданно. В Драгнипур явилась душа, которая не была скована этим мечом. Произошёл обмен словами, который значил куда больше, чем ты себе представляешь. Как и прорыв на Путь Тьмы, разрыв в стене душ, — ненадолго, но достаточно…
— Постой.
Парану нужна была тишина, чтобы подумать, быстро и напряжённо. Когда он попал внутрь Драгнипура и шёл вдоль закованных душ, тянувших свою невообразимую ношу, он действительно говорил с одним таким пленником. О, Бездна, это был Драконус. Однако капитан не мог вспомнить ни слова из их диалога.
Цепи вели к Пути тьмы, узлу под стонущим фургоном. Так Тьма держала эти души, все как одну, и держала крепко.
Мне нужно вернуться. Внутрь меча. Нужно спросить…
— Джен’исанд Рул. Да, Драконус — тот, с кем ты говорил в Драгнипуре, мой другой брат, — использовал тебя, Ганос Паран. Эта истина кажется тебе жестокой? Непостижимой? Как и остальные пленники меча, мой брат столкнулся… с вечностью. Он искал способ перехитрить проклятье, но и не представлял, что это может продлиться так долго. Он изменился, смертный. Его легендарная жестокость… смягчилась. Мудрость, тысячу раз заслуженная. Более того, он нам нужен.
— Вы хотите, чтобы я освободил Драконуса из меча Рейка.
— Да.
— Чтобы он затем напал на самого Рейка, пытаясь отнять выкованное им оружие. Ночная Стужа, как по мне, лучше Рейк, чем Драконус…
— Такой битвы не будет, Ганос Паран.
— Почему нет?
— Чтобы освободить Драконуса, меч необходимо сломать.
Холодная сталь между рёбрами провернулась. И это освободит… всех остальных. Всё остальное. Прости, женщина, я не стану этого делать…
— Если есть способ предотвратить ужасающее освобождение безумных, злых духов, — которых воистину более легиона — так много, что страшно даже подумать, — то его знает только один человек.
— Сам Драконус.
— Да. Подумай об этом, Ганос Паран. Не спеши — ещё есть время.
— Рад это слышать.
— Мы не так жестоки, как ты думаешь.
— Месть не очернила твоё сердце, Ночная Стужа? Прости за недоверие.
— О, я хочу отомстить, смертный, но не тем мелким игрокам, которые разыграли моё предательство, ведь оно было предсказано. Древнее проклятие. Тот, кто его озвучил, — единственная цель моего стремления мстить.
— Я удивлён, что он или она всё ещё среди живых.
В её словах ощущалась холодная улыбка.
— Таким было наше проклятие ему.
— Я начинаю думать, что вы друг друга стоите.
Пауза, затем она сказала:
— Возможно, так и есть, Ганос Паран.
— Что ты сделала с Рваной Снастью?
— Ничего. Её внимание сейчас отвлечено другим.
— Значит, я себе льстил, когда думал иначе. Проклятье, Паран, ты такой же глупец, как и прежде.
— Мы не навредим ей, смертный. Даже если бы мы могли — что на самом деле не так. В ней есть честь. И целостность. Редкие качества для такого могущества. Поэтому мы верим…
Опустившаяся на плечо Парана рука в перчатке привела его в чувство. Он моргнул, осмотрелся. Крыша. Я вернулся.
— Капитан?
Он встретил встревоженный взгляд Молотка.
— Что?
— Простите, сэр, показалось, будто на мгновение… мы вас потеряли.
Паран скривился, он хотел возразить, но не мог.
— Надолго?
— На дюжину ударов сердца, сэр.
— Это всё? Хорошо. Нужно двигаться дальше. К Пленнику.
— Сэр?
Теперь я между ними и нами, Молоток. Но «нас» больше, чем ты думаешь, Проклятье, хотел бы я иметь возможность это объяснить так, чтобы не прозвучало как слова напыщенного ублюдка. Не отвечая на вопрос целителя, капитан обернулся и увидел Тротца.
