…Выпил студёной воды, принесённой намедни Эпикой, живущей в его доме на правах невестки. Вот кому тоже тяжко. Она уже знает решение, принятое братом. И ничего хорошего ей оно не сулит. Обратно, конечно, никто её не отправит. Слишком мало женщин в дружине. Достанется кому-нибудь. Кто согласится взять такую… Потому что не затяжелела она тогда, в Лондиниуме. Не повезло. А из Арконы привезёт Гостомысл законную супругу. Та, конечно, наложницы не потерпит… Жалко девку. Хорошей бы подругой брату была. Откуда что умеет только! И ткать, и готовить, и дома прибраться…
Вышел на крыльцо. Присел на ступеньку. Задумался. Что их ждёт? И вдруг схватился за нож на боку – крик дозорного раздался с вышки:
- Враг! Враг со стороны леса!
Щёлкнуло – отлетела от стального доспеха стрела. Упала прямо перед вышкой. Брячислав молнией в дом, доспех, оружие со стены сорвал, сунувшейся было помочь Эпике, выскочившей в одной рубашке, рявкнул:
- Иди к себе, дура! Не муж я тебе!
Вытолкнул, ругаясь про себя, что отвлекаться приходится. Наконец облачился полностью. К стене побежал. Взлетел наверх, к тыну, и охнул – целая туча народу в одеждах невиданных с факелами вокруг града собралась. И огней столько, что ночь исчезла. Не меньше тысячи врагов подступило к граду. А те, увидев, что их обнаружили, вдруг завопили так, как никогда прежде славяне и не слыхивали. Длинно, переливчато…
…Последние дни перед отправлением каравана Храбр сбился ног, столько дел на него навалил князь: провизию для людей проверить, фураж для скота и саму скотину. Погрузили ли инструмент для мастеров-знатоков рудничного и каменного дела. Кузни походные ли собраны? Имущество тех, кто едет жить на новые земли уложено, и всё ли? Не обижен ли кто на то, как разместили его на лодье? Словом, тысячи больших и мелких хлопот, когда собирается столь большая группа людей вместе. Да и притом, что караван снаряжался не в Арконе Благословенной, а совсем в другом месте – на берегу того самого озера, откуда в первый поход уходили… И так народ в шатрах жил, разбитых в целый град, некоторые по целому месяцу под полотняными крышами провели, благо Цветень-Березозол[38] неожиданно тёплым выдался. Тогда народ начал со всех краёв славянской земли съезжаться в град святой. Отбирали народ вновь со всех Родов. Парней и девушек. Тогда же и женили перед выездом из родных мест в неурочный час. Откуда по пять семей приехало молодых, откуда – десять. Уже с имуществом, общиной выделенным, чтобы поднимать жизнь на новом месте. Скотину Храм предоставил. Как и говорил Гостомысл – немного. Только чтобы на расплод. Девять кобыл жеребых да жеребца. Все – разных пород. Тягловые – пахотные лошадки, степные мелкие, зато выносливые на диво. И боевой породы, гиганты, выше прочих на добрую голову. Так же и коров с быком могучей полудикой славянской породы. От туров свой род ведущих. Коров опять же девять стельных в подруги к быку. Ну и овечек отборных: пять мясных, да пять тех, что шерсть дают тонкую на диво, с бараном каждой породы. Коз так же столько же вместе с козлом. Курочек десяток с петухом красавцем, да гусей столько же. Ещё – по одному волкодаву славянской породы, по пояс воину спиной, с шерстью кудлатой, в косы свивающейся. Что в одиночку не то что волка одного – стаю разогнать могут без натуги. Единым взмахом челюстей хребет зверю перекусят. И все, что собрались, да кого пригнали – есть хотят. Пить. Каждого обустроить надо, посадить на лодью. Или погрузить. За скотиной – назначить тех, кто ухаживать в пути будет. Словом, голова кругом идёт. До града Храбр уже, наверное, тропу протоптал, едва ли не каждый день туда-обратно мотаясь на вороном жеребце. Сросся уже с лошадью. Но вроде пока всё шло нормально, устраивалось и обустраивалось. И с каждым днём порядка с лагере становилось всё больше и больше. Единственное – смотрел Храбр на прибывающую молодёжь с завистью: женаты уже мужчины. Женщины в платках ходят, знак семейственности показывающих. А тот десяток сироток из храма… Ни к одной душа не лежит. Равнодушен. Бабка-ведьма помогла. Избавился юноша от наваждения, франкской девкой насланного. Перестала ему являться перед глазами. Спать начал спокойно. Да и от дел непрерывных некогда дурным мыслям в голову лезть. Занят юноша дальше некуда. Иной раз и поспать то не удаётся… Впрочем, не ему одному. Все дружинники в трудах и заботах. Всем поручения розданы. Никто не сидит праздно. Да и то – не бывало ещё подобного на Родовой земле: отправляют славяне не тысячу, как жрецы поначалу говорили. А целых две тысячи человек осваивать новые земли. Поровну мужей и жёнок. Самый цвет Родов. Лучших из лучших. И корабли выделил Храм Святовидов от щедрот своих на такую задумку наилучшие: лодьи набойные, нового фасона, что совсем недавно стали у славянских гостей появляться. Целых сорок штук. По пятьдесят человек на каждой из них. Да в трюмы по тринадцать тысяч пудов груза можно взять, не считая того, что на палубе. Расходы для Храма невиданные. Но богатства в нём не для того лежат, чтобы мёртвым грузом сгнить. На дела великие собраны всеми людьми языка и крови славянской. Вот как раз такое дело и делается сейчас, и не экономят жрецы на снаряжении поселенцев. Кроме поселенцев да ремесленников и жрецы едут. Так же молодые, как и прочие. Да не простые жрецы, а знатцы. Кто хвори лечит, кто языкам обучен многим, кто - какому-либо ремеслу или знанию. Они с собой тайные книги везут, где вся мудрость славян с момента появления их на земле этой и окончания войн с атлантами записана. И день уже назначен отплытия. И народ уже ждёт, когда в путь двинутся. Гадают, что их ждёт на новом месте…
…- Всё готово, княже. Завтра утром снимаемся, как и порешили.
Гостомысл отвернулся от открытого по теплу окна терема, где внизу бродили куры, роясь в тёплой уже земле, взглянул на молодого парня, стоящего перед ним:
- Как то упустил я, Храбр, спросить тебя – а ты себе любушку в граде родном не завёл за время побывки?
Тот пожал плечами, облитыми плотно лёгкой кольчугой, отрицательно качнул головой из стороны в сторону:
- Да как то не нашлось девицы, что моё сердце тронула. А с постылой жить – не по мне. Да и с той, что равнодушна к мужу своему тако же.
Брови князя удивлённо приподнялись:
- И среди тех, кто за море плывёт, не присмотрел ладу?
- Прости, княже – среди незамужних, никого не выбрал. А на жёнок мужних заглядываться - грех великий.
- Тоже верно. Да только сам знаешь – с жонками у нас туго там. Чудинки давно замуж повыходили, поверь. Меня – Эпика ждёт. Наши дружинники, пока зима стояла, тоже обзавелись семьями. Один ты остался, почитай, из всех воинов, неженатый. Не дело это. Посему – найди себе жонку до отхода кораблей. Вот тебе мой приказ!
