— Совсем спятил? — проворчал один голос. — Сейчас был аут!
— Ничего не аут, и сейчас моя подача! — возмущенно возразил второй голос.
— Неужели тебе нравится выигрывать нечестным путем? Зачем тогда вообще играть?
— Нет, Ньюэл, тебе не удастся пристыдить меня и заставить отдать очко!
— Давай лучше поборемся на кулаках!
— И что докажет борьба? Сейчас моя подача, и говорю тебе, был чистый аут!
Сета привлек их спор. Сатиров он не видел, зато слышал, что они где-то совсем недалеко от тропы. Он начал раздвигать ветки.
— Твоя подача? В прошлый раз я вел два-один! Да я вообще имею право закончить игру, потому что я победил!
— Нет, я победил, потому что отыгрался честно!
— Я тебе покажу «отыгрался честно»!
Сет продрался сквозь заросли и вышел на ровный, ухоженный травяной теннисный корт. На траве видна была аккуратная разметка; сетка разделяла корт на две равные половины. Раскрасневшиеся от возмущения Ньюэл и Дорен стояли на дальнем конце площадки; оба прижимали к себе теннисные ракетки. Похоже, они вот-вот собирались подраться. Когда на корт вышел Сет, они развернулись к нему лицом.
Оба сатира играли без рубашки, их плечи были усыпаны веснушками — у рыжего Ньюэла веснушек было больше, чем у Дорена, и рога чуть длиннее. Ниже пояса их тела поросли густой шерстью. Оба нетерпеливо притопывали копытами.
— Рад, что ты нас нашел, — сказал Ньюэл, натянуто улыбаясь. — Жаль, ты увидел нас в неподходящую минуту. Дорен ведет себя как настоящий болван!
— Может, Сет разрешит наш спор? — предложил Дорен.
Ньюэл раздраженно зажмурился:
— Он явился только что и ничего не видел!
— Если вы оба считаете себя правыми, переиграйте, — предложил Сет.
Ньюэл открыл глаза:
— Да нет, я как-нибудь обойдусь!
— Я тоже, — кивнул Дорен. — Сет, отныне у тебя новая кличка: Соломон!
— Ты не против, если мы закончим партию? — спросил Ньюэл. — Сейчас мы разогрелись, а если остынем, придется начинать все сначала.
— Валяйте, — кивнул Сет.
— А ты будешь судьей на линии, — предложил Дорен.
— Хорошо.
Сатиры разошлись по местам. Подавал Ньюэл.
— Сорок-пятнадцать! — выкрикнул он, подбрасывая мяч в воздух и резко подавая. Дорен отбил мяч справа; Ньюэл бросился к сетке и послал мяч в левый угол площадки. Казалось, Дорену ни за что не поймать крученый удар, но он успел и отбил снизу. Ньюэл рассчитал верно и побежал к сетке. Дорен тоже приблизился к сетке со своей стороны. Ньюэл отбил мяч с лета, послал его в дальний угол корта, и он угодил в кусты.
— Иди подбирай, кретин! — завопил Дорен. — Нечего было зашвыривать его в лес. Перед тобой был открытый корт!
— Он злится, потому что я только что догнал его по очкам. Счет пять-три, — объяснил Ньюэл, вертя ракетку в руках.
— Я злюсь, потому что ты выделываешься перед Сетом! — возразил Дорен.
— Значит, ты не забросил бы мяч в кусты, если бы я не так хорошо подал?
— Ты стоял у самой сетки! Я бы просто послал его чуть дальше. Лучше выиграть изящно, чем потом охотиться за мячами по кустам!
— Вы оба хорошо играете, — похвалил игроков Сет.
Сатиры обрадовались его комплименту.
— Кстати, теннис изобрели сатиры, — сообщил Ньюэл, вертя ракетку в руке.
— Ничего подобного, — возразил Дорен. — Мы узнали про теннис по телевизору.
— Мне нравятся ваши ракетки, — заметил Сет.
— Графитовые, легкие и прочные, — сказал Ньюэл. — Инвентарем нас снабжал Уоррен. Конечно, это было до того, как он превратился в Страшилу Рэдли… помнишь «Убить пересмешника»? Он привез и сетку, и ракетки, и несколько комплектов мячей.
— Зато корт разбили мы, — с гордостью заявил Дорен.
— И поддерживаем его в порядке, — добавил Ньюэл.
— За кортом ухаживают домовые, — уточнил Дорен.
— Под нашим руководством, — возразил Ньюэл.
— Кстати! — оживился Дорен. — Наши мячи уже почти все старые, а новых поставок все нет, и нам ужасно не хочется вскрывать новую упаковку. Если мы договоримся с батарейками, может, ты сумеешь достать нам и новые мячи?
— Если у нас все получится, я достану вам все, что вы хотите, — обещал Сет.
— Тогда давайте приступим к делу. — Ньюэл положил ракетку и потер руки. — Товар при тебе?
Сет порылся в «аварийной коробке», извлек восемь батареек и разложил их на траве.
— Вы только посмотрите! — восхитился Дорен. — Какое великолепное зрелище!
— Это только начало, — сказал Ньюэл. — Но давайте смотреть правде в глаза: скоро они разрядятся. Насколько я понимаю, в том месте, где ты их взял, есть еще?
— Их там очень много, — заверил его Сет. — Сейчас я привез только пробную партию. Насколько я помню, вы говорили, что обменяете батарейки на золото — по весу!
Ньюэл и Дорен переглянулись.
— Мы решили предложить тебе нечто более заманчивое, — сказал Ньюэл.
— Пошли, — кивнул Дорен.
Сет следом за сатирами подошел к белому дощатому сарайчику рядом с кортом. Ньюэл открыл дверь и нырнул внутрь. Вылез он с бутылкой в руке.
— Что скажешь? — спросил он. — Бутылка отличного вина за восемь батареек!
— Убойная вещь, — подтвердил Дорен. — От нее у тебя на груди мигом вырастут волосы! Большая удача, что нам удалось раздобыть такую вещицу у твоих дедушки с бабушкой!
Сет переводил взгляд с одного сатира на другого.
— Вы серьезно? Мне двенадцать лет! Вы что же, думаете, что я алкоголик?
— Мы решили, что тебе захочется получить что-нибудь в таком роде. — Ньюэл подмигнул.
— Хорошее вино, — соблазнял Дорен. — Прима!
— Вино, может, и хорошее, но мне-то оно зачем?
Ньюэл и Дорен переглянулись. Сету показалось, что они растеряны.
— Молодец, Сет, — с трудом проговорил Ньюэл, ероша волосы на своей голове. — Ты… прошел испытание. Твои родители сейчас гордились бы тобой.
Ньюэл ткнул Дорена локтем в бок.
— Ну да, мы… иногда проверяем людей, — сказал Дорен. — И любим пошутить!
Ньюэл вернулся в сарайчик. Вскоре он вернулся, держа на ладони синюю лягушку с желтыми отметинами.
— Если честно, Сет, на самом деле мы имели в виду вот что!
— Лягушку?!
— Это не простая лягушка, — сказал Дорен. — Покажи ему!
Ньюэл слегка надавил лягушке на брюхо. Ее воздушный мешок раздулся, став размером с дыню-канталупу, и лягушка испустила громкий рыгающий звук. Сет удивленно и радостно рассмеялся. Сатиры вторили ему. Ньюэл снова сдавил лягушку, и неприличный звук повторился. Дорен хохотал до слез.
— Ну как, согласен? — спросил Ньюэл.
— Восемь каких-то паршивых батареек за такую невероятную лягушку! — сказал Дорен. — Я бы взял.
