У Пасиана дела обстояли хуже. Он решительно отказался прибегнуть к магии, а время никак не могло излечить его тоски. Он продолжал жить с мрачным достоинством, работал, следил за здоровьем, но возникало ощущение, что он стареет слишком быстро.
Ниоба за него беспокоилась — как мать Мага, против которого направил свое оружие Сатана, она чувствовала ответственность за то, что произошло на свадьбе. Кроме того, будучи одним из аспектов Судьбы, она была обязана противостоять его козням более эффективно. Так что в определенном смысле смерть Бланш лежала и на ее совести. Пасиан был лучшим другом ее сына в детстве, скорее даже братом; и вот теперь он страдает.
Ниоба навестила его в своем собственном облике и попыталась извиниться. Сначала он ее практически не слышал, а потом вспомнил.
— Вы… вы родственница Мага! Та самая, что позировала для фотографии рядом с моей дочерью.
Ниоба некоторое время сомневалась, правильно ли поступает, затем решила раскрыть правду.
— Я родственница Мага, — сказала она Пасиану. — Близкая.
— У него нет младшей сестры, — возразил он. — Я его единственный кузен, так что с этой стороны вы не можете иметь к нему никакого отношения. Каким-то необъяснимым образом мне кажется, что я вас когда-то видел. В каком родстве вы с ним состоите?
Ниоба помолчала мгновение, сомневаясь, стоит ли делать последний шаг.
— Мы встречались раньше.
— Уверен, что так оно и было… или я знал кого-то ужасно похожего… Каждый раз, когда я на вас смотрю, я пытаюсь вспомнить. Только у меня ничего не получается!
— Я мать Мага.
Пасиан расхохотался:
— Конечно. И вам шестьдесят лет!
— Шестьдесят два.
— Мальчишкой я знал его мать. Она была самой красивой женщиной в мире! После того как Ниоба оставила у нас малыша, она несколько раз приезжала, а потом исчезла. Какая-то важная работа отнимала все ее время. Мне кажется, дело в том, что она просто была не в силах находиться там, где погиб кузен Седрик. — Неожиданно его оживление куда-то исчезло. — Я ее понимаю.
— Я Ниоба Кафтан, — твердо заявила Ниоба. — Все, что ты говоришь, правда: я не могла остаться. Я очень любила своего маленького сына, но знала, что не сумею сделать для него столько, сколько сделала твоя семья, и потому я от него отказалась. Мне ни разу не пришлось пожалеть об этом решении; вы заменили ему семью, в особенности ты.
— Он всегда был хорошим мальчиком, — согласился Пасиан. — Я так радовался, когда он полюбил мою дочь. Конечно, они в некотором роде родственники, но их союз объединил семью, которая начала распадаться.
Тут Пасиан снова посмотрел на Ниобу:
— Самое смешное, что вы и в самом деле на нее похожи. Но вы ведь не старше моей дочери.
— Я не старею — физически, — объяснила Ниоба. — Мне по-прежнему столько же лет, сколько было тогда, когда тебе исполнилось двенадцать. Когда я поцеловала тебя и уехала.
— Тот поцелуй… — прошептал Пасиан, вспоминая.
Но он никак не мог примириться с тем, что услышал. Юная Бленда легко приняла правду и хранила молчание, однако Пасиан, которому было пятьдесят, оказался слишком взрослым человеком, чтобы с готовностью признать невозможное.
— Наверное, Маг владеет заклинанием вечной молодости… хотя никогда им не пользовался… да и не мог он его получить, в то время когда Ниобе было двадцать.
— Я один из аспектов Судьбы, — проговорила Ниоба. — Воплощение. Мы не стареем, остаемся в том физическом состоянии, в котором находились, когда приступили к своим обязанностям; ведь воплощения бессмертны — не навсегда, конечно. Поэтому, став Клото, я не постарела.
Пасиан снова на нее посмотрел.
— А вы и правда красивы, — сказал он так, словно проиграл очко. — Пожалуй, совсем как она. Я был в нее влюблен…
— Знаю.
Пасиан вздохнул:
— Ладно, буду считать, что вы — это она, не изменившаяся с возрастом. Ваши слова наверняка можно легко проверить; Маг-то знает правду?
— Конечно.
— Но я хочу получить собственные доказательства. Насколько мне известно, у Судьбы три аспекта…
— Да. В облике Атропос я навещала малыша… и тебя.
— Атропос?
— Она самая старая из аспектов Судьбы. И…
— Вы можете измениться… взять и измениться?
— Да.
— Давайте.
Ниоба передала тело Атропос.
Пасиан покачал головой:
— Нет, не она.
— Конечно, нет, — согласилась Атропос. — Та, которую ты знал, отошла от дел и провела остаток дней с тобой и малышом; я ее преемница. — Она вернула тело Ниобе.
— И вы все время там присутствовали, в ее теле?
— Да, — ответила Ниоба.
— Случилось кое-что…
— Пророчество?
— Которое меня не коснулось. Я женился на Бланш. Она оказалась самой лучшей, но…
— Но не самой красивой женщиной своего поколения, — закончила за него Ниоба.
— Верно. А вот вы были.
— Так мне говорили, — рассмеявшись, согласилась Ниоба. — Теперь то же можно сказать про Бленду. Предсказание исполнилось, потому что она вышла за…
Неожиданно Ниоба замолчала, связав концы с концами. Она удивленно посмотрела на Пасиана, который а изумлении уставился на нее.
А потом отвернулся.
Ниоба быстро встала и ушла.
Оказавшись Дома в Чистилище, она попыталась сосредоточиться на своей работе, но два других аспекта вмешались.
— Я, видимо, чего-то не знаю, — проговорила Атропос, — но чем тебе не нравится Пасиан?
— Он кузен моего мужа! — возмутилась Ниоба.
— Твой муж умер сорок лет назад, верно? — спросила Лахесис. — А жена Пасиана — пять лет назад. Вы оба свободны.
— Мы никогда не рассматривали друг друга с таких позиций!
— Но он был влюблен… — напомнила Лахесис.
— А ты действительно самая красивая… — перебила ее Атропос.
— Пусть пророчество провалится в Ад! — воскликнула Ниоба.
— Сатане это понравилось бы, — ехидно заметила Лахесис.
— И Сатана пусть проваливает к себе в Ад!
— А ты можешь точно воспроизвести пророчество?
— Каждый будет обладать самой красивой женщиной своего поколения, — ответила Ниоба, напрягаясь, чтобы вспомнить поточнее. — Каждая родит самую талантливую в своей области деятельности дочь. Одна полюбит воплощение, а другая сама станет воплощением. Нет, подожди… пророчеств было два, они у меня перепутались.
— Ничего страшного, — утешила ее Лахесис. — Постарайся вспомнить все, что сможешь.
— Обе дочери пойдут против спутанной пряжи, — сказала Ниоба.
— Это уже про нас! — воскликнула Атропос.
— Одна, возможно, выйдет за Смерть, а другая возьмет в мужья Зло, — проговорила Ниоба, разыскав в памяти еще один обрывок предсказания. — Одна спасет человечество… ее отец защитит оленей. Мне кажется, это все.
