— А дружки твои холодной водой во дворе спасаются, — говорит. — Суют по очереди голову в ведро. Может, тоже попробуешь?
— Охо-хонюшки… — отвечает Жилло. — Где это я? Ой, батюшки, руки-ноги как не мои…
— Хорошо бы они у тебя вовсе отвалились, — ворчит Дениза. — Не умеешь пить — не берись.
— Да умею я пить… — бормочет Жилло. — Мы со старым графом в Дундаге… Мы знаешь как пили?..
И приходит ему в голову, что ювелир прав — умирающему человеку надо вовремя завещание составить. Тем более — владельцу замечательной коллекции. И вспоминает он, что теперь ему есть кому имущество в наследство оставлять! И опять голова его шмякается от собственной невыносимой тяжести на подушку — потому что Жилло понятия не имеет, какая могла бы быть у Виго фамилия… Словом, осталось только послать за гробом и могильщиком.
— Сейчас я тебе помочь попытаюсь, — говорит, сжалившись, Дениза и уходит. Куда? Приподнимается Жилло на локте — а он, оказывается, у стола на скамье лежит. Даже до постели не дотащился…
И входит тут старуха с котом. И смотрит она на страдальца, а физиономия у нее веселая.
— Хорош, голубчик! — говорит. — Сейчас тебе отвар приготовлю, полегчает. Впрочем, так тебе и надо. Не умеешь пить — не берись.
Замахнулся бы на нее Жилло — да плечо к скамье кто-то гвоздем приколотил, не отодрать.
Ну, пока старая ведьма его отпаивала и воспитывала, Дедуля с Малышом тоже человеческий образ себе вернули. Сели все трое обедать — и от сытной еды стало им чудесно.
Подавала служанка, а старуха тут же к столу примостилась, кусок себе в рот, кусок — на пол, для кота.
— А где же Дениза? — спрашивает Малыш.
— Она в перечную лавку побежала, — говорит служанка. — У скорняка свадьба в доме, нам все мясное и пироги заказали, а скорняк любит, чтобы во рту горело. Ну и вообще в хозяйство нужно пряностей подкупить.
— Кое-что и у меня бы нашлось, — вставляет старуха. — В лавке с нее дорого возьмут, а я бы и так дала за ее доброту. Ну, поел, Нариан? Поел? Тогда — пошли.
И удалилась — но не к выходу из погребка, а совсем даже в другую сторону, туда, где кухня и обе кладовки.
Понял Жилло — она к себе в подвальчик потайным ходом вернуться хочет. Но следом не побежал. Достаточно ему пока было знать про этот ход самому, а давать объяснения Дедуле с Малышом как-то не хотелось.
К концу трапезы и Дениза пожаловала.
— Выметайтесь, — говорит, — чтоб я вас тут сегодня больше не видела. Из-за вас, пьянчужек, я с утра не могла погребок открыть. Разлеглись тут!
— У тебя же два парня здоровенных на черной работе, — напомнил Жилло. — Вынесли бы нас на свежий воздух, во двор, под липу.
— Стыд и срам! — отрубила Дениза. — Это чтобы из моего погребка пьянчужек в бессознательном виде выносили? Да еще сразу троих? Враги мои этого не дождутся! У меня приличное заведение!
— Видно, очень ты свой погребок любишь, а, Дениза? — спросил Дедуля.
— Вот ты такое дело заведи, а потом и спрашивай — люблю, не люблю, сердито ответила она. — Погребок меня кормит-поит, и не одну меня, а повариху, парней, служанок. Да и потише ты про любовь… услышат, беды не оберешься.
— Тоже верно, — согласился Дедуля. — Ну, я так полагаю, надо бы нам с Малышом прогуляться, послушать, чего добрые люди говорят. Как твоего графа-то звали?
— Иво оф Дундаг, — сказал Жилло. — Я уж не знаю — вряд ли он к лекарю пошел бы, как вы полагаете? Может он знать, что лекарь его продал, или не может?
Переглянулись Дедуля с Малышом и плечами пожали.
— Это ты у своего графа спрашивай, — отвечает Дедуля. — Кто я тебе, колдун, маг, что ли — мысли отгадывать? Я вот сейчас побегаю по городу, новости соберу. Это я могу. А ты, вожак, отлежись лучше. Слабоват ты по спиртной части. Будем впредь иметь это в виду.
Ушли Дедуля с Малышом в разведку. Жилло задремал. И видится ему Девичья башня, видится в зарешеченном окне красавица Неда. И еще одно окно, и там — принцесса Амора.
— Ангерран, братик мой! — зовет Амора.
И третье окно, и за решеткой — граф оф Дундаг.
— Я люблю тебя, — говорит он. — Слышишь? Я тебя люблю!
И еще одно окно, а там ювелир притулился в амбразуре.
— В мои годы остается только высокое искусство, — шепчет. — Рядом с ним все — ерунда.
И пятое окно, там — лекарь. Молчит. Дуется.
А Жилло как будто по наружной стене башни мухой ползает, думает — чью решетку первой вынимать. Карниз под ногой крошиться стал, кирпичина поехала, повис Жилло на одной руке — ужас! Помогите!
Бу-бух! Тресь!..
Столбы какие-то деревянные… Темница низкая, без окон и дверей… Да что же это такое?
А это Жилло с лавки свалился и под стол угодил. Правильно сказали старуха с Денизой — не умеешь пить, не берись.
Вышел он во двор погребка, лекарство Дедули и Малыша употребил ведро с холодной водой. Мудрое лекарство, прямо на глазах от него умнеешь.
Пришли и братцы-воришки.
— Удивительное дело! Весь Кульдиг в изумлении! Выпущен твой граф из подземелья, — сказали. — Куда подевался, никто не знает. А самое любопытное — принцессу Амору в городе видели! Ее в открытой коляске катали. Ну, ничего не понять!
Жилло основательно почесал в затылке. Мудрит чего-то Равноправная Дума… и не миновать идти к лекарю. Если граф захочет своего слугу отыскать — то куда он еще за этим непутевым слугой направиться может? Где еще о нем хоть слово скажут?
Ну, пошли к лекарскому дому. Кинули камушком в окно. Вызвали стряпуху Маго.
— Да, был молодой граф, — говорит она. — Вещи свои забрал, обоих коней под уздцы взял и ушел. Вот и все, что о нем знаю. Они с господином… ох, с братцем лекарем о чем-то поспорили. Для Жилло весточки не оставил…
Вот так. Крутись, Жилло, в чужом городе, как знаешь!
Дедуля с Малышом подсказали — вряд ли он далеко ушел на ночь глядя, надо бы по окрестным кабачкам пробежаться, по тем, где конюшни для проезжающих держат. Скорее всего, там молодой граф и остановился, не зная, чего бы дальше предпринять.
Носились они втроем, носились — глубокая ночь настала. Городские ворота до рассвета заперли. Стало быть, надо в погребок к Денизе возвращаться.
Идут Жилло, Дедуля и Малыш ночным городом. На улицах — не души. Самые запойные пьяницы — и те уже лежат в полном блаженстве. Так что можно идти посреди узкой улочки в ряд. А на всякий случай — ножи у бедра держать. Мало ли какое приятное знакомство ожидается?
И точно — услышали стук башмаков. Бежит кто-то параллельной улицей, спешит, а совсем вдали вроде цокот. Переглянулись. Поднялись на чье-то высокое крыльцо. Сверху-то удобнее…
Стук изменил направление — прямо к ним понесся. И выбежал на невеликую площадь человек. А за ним — огромный, чуть не с коня, кабанище. Тот самый!
