— Да-да! — ответила она, не поднимая головы.
Дверь тихо скрипнула, но никто не вошёл.
— Я слушаю. — напомнила она, всё так же не глядя.
— Гм. — раздалось от входа и кто-то шмыгнул носом.
В дверях стоял на задних лапах Вавила и картинно опирался о косяк.
— Вы заняты, Изольда Григорьевна? — вежливо спросил он. — Я вот тут подумал: может, вы не откажетесь составить мне компанию и выпить чашечку кофе?
— Ну как же я могу устоять перед джентльменом?! — с лёгкой иронией ответила Изольда.
Кот, как фокусник, откуда-то из-за двери выхватил подносик и торжественно внёс в самом деле горячий кофе.
— Сам готовил? — с подозрением спросила завуч.
— Нет, конечно! Королёву заставил. — признался он.
— Ну, хорошо, — расслабилась Изольда, — излагай проблему.
— Вы читаете в моей душе. — печально проронил Вавила.
В следующие полчаса кот покаянно признавался в том, что переоценил свои силы. Он простодушно полагал, что зрелище прекрасного облагораживает души. Что эстетика ценна сама по себе. Он хотел, чтобы ученики, идя на уроки, получали заряд бодрящей свежести не из упаковок со жвачками, а от матери-природы. Он хотел превратить для них школу в родной дом! И как ошибся! Он пытался защитить этот маленький уголок природы и дошёл до изуверства! Кончилось тем, что гномы просто перестали пускать детей в коридор!
Как это произошло, что его, Вавилы, цели оказались переориентированы? Ведь живой уголок в коридоре поначалу задумывался только лишь как эстетическое средство! А потом совершенно незаметно дизайн превратился в самоцель!
Для защиты интерьерчика кот призвал гномов. Эти трудяги взялись за дело с присущей им серьёзностью. Потом их пришлось вооружить. Вавила избрал поначалу ложки. Думал, что это будет выглядеть комично, и ученики осознают непотребность собственного поведения. Но, младшие школьники начали обстреливать гномов из рогаток. Гномы быстро переняли техническую новинку и на следующей перемене победили самого Гондураса. Потом началась гонка вооружений. И вот теперь Вавила понял, что сохранность собственных затей для него важнее, чем удобство школьников. Теперь все ходят через другой коридор и хламят там.
— Смейтесь надо мной! — трагически распинался кот. — Плюйте мне в душу! Кидайте помидоры в галстук! Жалкий сноб! Убогий моралист! Педагогически несостоявшеся ничтожество!
Изольда внимательно слушала.
— Знаешь, Вавила, — задумчиво произнесла она, — а давай тяпнем ещё по рюмке кофе.
— Давайте! — оживился кот и тут же крикнул в коридор: — Королёва! Ещё кофе!
Вбежала повариха с кофейником.
— Ой, как хорошо, Изольда Григорьевна. — забубнила она. — А то так надоело смотреть, как самовары безобразничают. Душа болит! Даже пироги не лезут в глотку!
— Иди, Королёва. — распорядился Вавила.
Повариха послушно вышла, оставив кофейник на столе.
— Видишь ли, Вавила, — серьёзно произнесла завуч, — не ты один испытываешь такие затруднения. Школа это только отдельный пример, маленькая иллюстрация общенационального бедствия. Надо признать, что в целом, несмотря на технические достижения, мы варварская цивилизация. Саморазрушающееся общество. Когда-то, ты верно заметил, я читала Стругацких и верила, что подлинная наука, проникая в жизнь, преобразовывает её к лучшему. А теперь я вижу, что технология сама по себе не только не спасительна, но даже и опасна. Неандерталец с автоматом опаснее того же неандертальца с дубиной.
— При чём тут это? — спросил Вавила. — Я говорил о душах.
— И я о них же. Та же жвачка — продукт развитой технологии. Она предназначена для профилактики зубов. А что ещё нужно человеку, как только не почистить зубы после еды? Наше общество — это технически оснащённое стадо неандертальцев. Для каждого ценно только личное пространство. Всё, что вне — обычная помойка. И это закреплено генетически. Всё, что мы делаем тут, только воспитываем обычных потребителей простейших жизненных благ. Здесь никому не нужно ничто возвышенное, ни даже эстетически привлекательное. Ты не ездил в наших трамваях, в которых нет ни одного целого сиденья. Не заходил в подъезды домов, в подземные переходы. Ты не видел улицы после схода снега. Ты не слышал площадной ругани от дошколят. Бесполезно предлагать нашим соотечественникам в качестве душевного лекарства простые эстетические меры. Рождённый ползать летать не может.
— Я тебе не верю, Кассандра. — ответил кот. — У тебя обыкновенная депрессия. Считай, что просто попили кофе.
Вавила соскочил со стула и поспешно удалился.
Как он её назвал?
ГЛАВА 20. Негуманный полтергейст
Директор Вероника Марковна шла по коридору в вестибюль. А где же ёлки и берёзки? Ничего такого не было и в помине, хотя только утром она отметила неплохой дизайн. Эти гномы выгодно смотрелись на фоне стен, крашеных почти бесцветной краской.
Подивившись, пошла дальше. Тут её догнала шеф-повар Королёва.
— Вероника Марковна, — засопела она, — чем будем платить налоги? Торговли-то нет никакой.
— Попробуй продавать пироги с прилавка. — посоветовала директор.
— Пробовала уже. Да кто брать будет, если на столах всё бесплатно.
Вероника Марковна вздохнула и заглянула в столовку. Самовары немедленно отсалютовали чайниками на крышах.
— Баба Яга не проходила? — спросила она Королёву.
— Да Бог с вами, Вероника Марковна! — испугалась та. — Я боюсь ведьмы до упаду!
Директор пошла дальше.
В вестибюле наблюдалось оживление. Гномы заносили в злосчастный спортзал доски, которые уже неделю бесполезно загромождали закуток в вестибюле.
— Делають! — оповестила её тётя Паша.
Не слишком понимая, в чём дело, директор заглянула в зал. К великому её облегчению, дуба там больше не было, как не было и озера. Гномы снимали со стен дико разросшуюся растительность. А посередине зала, где зияла большая дыра от дуба, кипела работа. Заливали цемент, резали доски, настилали полы. Работа спорилась.
Не веря своей радости, Вероника Марковна зашла в помещение. Точно — ни следа тростников! Нет лодок и цепи. Значит, больше никаких сказок!
Всеми работами руководил кот Вавила. Он надел бейсболку задом наперёд, большие очки и ходил с блокнотом.
— А, Вероника Марковна! — заметил он директора.
— Я вижу, вы одумались, Вавила. — одобрила она.
— Баюнович, пожалуйста. — ответил кот. — У меня есть отчество. Кстати, Вероника Марковна, я просмотрел документы, что тут оставили рабочие. В накладной значится линолеум. Двадцать рулонов. Где недостающие четыре?
