Джерек добавлял последние штрихи к своему творению, которое он назвал просто «Лондон: 1896 год», когда его окликнул знакомый апатичный голос.
– Джерек, ты гений, и это – твое лучшее произведение.
Сидя верхом на огромном парящем лебеде, укутанный в одежды голубого и синего цвета, с высоким воротником, обрамляющим длинное бледное лицо, Лорд Джеггед Канари улыбался одной из своих самых умных, самых загадочных улыбок.
Джерек стоял на крыше одной из тюрем. Он переместился по воздуху на статую кэба рядом с парящим лебедем Джеггеда.
– Красивый лебедь, – сказал Джерек. – Вы привезли с собой миссис Андервуд?
– Ты, значит, знаешь, как я назвал ее? Джерек недоуменно нахмурился.
– Что?
– Лебедь! Я думал, милый Джерек, что ты имеешь в виду лебедя. Я назвал лебедя «миссис Амелия Андервуд». В честь твоего друга.
– Лорд Джеггед, – сказал Джерек с усмешкой, – вы обманываете меня. Я знаю вашу склонность к мистификациям. Помните мир, который вы построили и заселили микроскопическими воинами? В этот раз вы играете с любовью, с судьбой… с людьми, которых знаете. Вы поощрили меня к ухаживанию за миссис Амелией Андервуд. И все детали этой авантюры исходили от вас, хотя вы заставили меня поверить, что это были мои собственные идеи. Я уверен, что это вы помогли Миледи Шарлотине осуществить ее месть. Вы, должно быть, как-то связаны и с моим благополучным прибытием в 1896 год. Далее, вполне возможно, что именно вы похитили миссис Андервуд и принесли ее в наш век в самом начале.
Лорд Джеггед рассмеялся. Он послал лебедя кружить вокруг самых высоких зданий. Тот парил по небу, и все время Джеггед смеялся.
– Джерек, ты умен. Ты – достойнейший из нас.
– Но где сейчас миссис Амелия Андервуд? – окликнул его Джерек Карнелиан, следуя за своим другом; его серый костюм с оранжевыми стрелами трепетал во время движения по воздуху. – Я думал, вы сообщите мне, что привезли ее с собой!
– Я? Сообщу? Нет.
– Тогда где она?
– В Бромли, я полагаю. Англия. Кент. 1896 год.
– О, Лорд Джеггед, вы безжалостны!
– В некоторой степени, – Лорд Джеггед направил лебедя к голове статуи, на которой восседал Джерек. Это была странная статуя – с повязкой на глазах, с мечом в одной руке и золочеными весами – в другой.
– Ты чему-нибудь научился во время своего короткого пребывания в прошлом, Джерек?
– Я многое испытал и кое-чему научился, Лорд Джеггед.
– Что же, я думаю, это лучший способ учебы, – снова улыбнулся Лорд Джеггед.
– Это были вы… лорд главный судья… не так ли? – спросил Джерек.
Улыбка стала шире.
– Вы должны доставить миссис Амелию Андервуд обратно ко мне, Лорд Джеггед, – требовал Джерек. – Хотя бы только для того, чтобы она смогла увидеть это.
– Эффект Морфейла, – сказал Лорд Джеггед, – это неоспоримый факт. Браннарт утверждает это.
– Вы знаете больше.
– Польщен. Ты слышал, между прочим, что случилось с Монгровом и инопланетянином Юшариспом?
– Я был занят и не слышал сплетен.
– Они построили космический корабль и улетели вместе распространять сообщение по Вселенной.
– Итак, Монгров покинул нас, – услышав эту новость, Джерек почувствовал печаль.
– Он устанет от миссии и вернется.
– Надеюсь.
– А твоя мать, Железная Орхидея. Ей надоело увлечение Вертером де Гете. Я слышал, они теперь с Герцогом Квинским удалились от мира и вместе планируют вечеринку. Орхидея будет направляющим ангелом, поэтому вечеринка обещает быть небезынтересной.
– Я рад, – сказал Джерек. – Думаю, что скоро отправлюсь повидаться с ней.
– Поезжай, она любит тебя. Мы все желаем тебе счастья.
– А я люблю миссис Амелию, – многозначительно сказал Джерек. – Увижу ли я ее снова, Лорд Джеггед?
Лорд Джеггед похлопал по шее своего грациозного лебедя. Птица взмахнула крыльями, удаляясь от Джерека. – Увижу ли я ее? – закричал Джерек. И Лорд Джеггед бросил через плечо.
– Несомненно, ты увидишь ее. Хотя многое еще должно произойти. Во всяком случае, до Конца Времени еще, по крайней мере, тысяча лет!
Белый лебедь поднимался все выше и выше в голубое небо. Лорд Джеггед помахал рукой с его пушистой спины.
– Прощай, мой преданный друг! Ариведерчи, влекомый ветром времени листик! Мой воришка! Моя печаль! Моя игрушка! Моя радость! До свидания, милый!
И Джерек увидел, как белый лебедь повернул голову на длинной шее, чтобы взглянуть на него загадочными глазами, прежде чем исчезнуть за единственным облачком, плывущим по пустому слепому небу.
* * *
Разузоренные в тончайшие оттенки зеленого, Железная Орхидея и ее сын возлежали на зеленой лужайке, плавно спускающейся к лазурному озеру. Был вечер.
Между Железной Орхидеей и ее сыном покоилась золотисто-зеленая скатерть, уставленная нефритовыми блюдами с остатками ужина. Здесь были зеленые яблоки, зеленый виноград, сердечки артишоков, имелись чеснок, корнишоны и незрелые дыни, сельдерей и авокадо, виноградные листья и груши, в самом центре этого натюрморта в зеленых тонах ярким мазком краснела редиска.
Железная Орхидея слегка приоткрыла свои изумрудные губы, когда она потянулась за неочищенным миндалем. Джерек рассказал ей о своих приключениях в эпохе Рассвета. Ее зачаровал рассказ, хотя она не все понимала в нем.
– И ты нашел смысл «добродетели», моя плоть? – Она покончила с миндалем и теперь раздумывала, не отведать ли корнишонов.
Джерек вздохнул.
– Должен признать, что до конца не уверен в этом. Но, полагаю, «добродетель» имеет какую-то связь с «развращенностью», – он засмеялся и вытянулся на прохладной траве. – Одно порождает другое, мама.
– Что такое «развращенность», любовь моя?
– Я думаю, это что-то, связанное с неспособностью контролировать свои поступки. Что, в свою очередь, имеет какую-то связь с окружением, в котором предпочитаешь жить… если у тебя вообще есть выбор. Возможно, когда миссис Амелия Андервуд вернется, она сможет объяснить точнее.
– А она вернется? – безотчетным жестом пальцы Железной Орхидеи опустились на редиску и отправили ее в рот.
– Я уверен в этом, – сказал Джерек.
– И тогда ты будешь счастлив?
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением.
– Что такое «счастлив», мама?
