— И эфо йе швяжано… — она прожевала, — с Никс.
Я посмеялся над ней, едва поняв ее слова. Прядь волос прилипла к уголку ее рта. Я убрал эту прядь за ухо.
— Нет, но… — я поджал губы, глядя на Кили. Я не хотел говорить сейчас о Никс. — Думаю, дело во времени.
Она жевала уже медленнее, поднимая взгляд.
Мои руки гудели нервной энергией. Я такого еще не чувствовал. Я вдохнул и сказал, пока была смелость:
— Ты не думала жить на корабле?
Она проглотила лапшу и облизнула губы.
— Нет… то есть, я думала об этом…
Она покраснела, а у меня внутри все пылало.
— Но я не знаю. Моя Метка исцеляет. Думаю, я больше подхожу летаран, да?
Я смотрел в эти зеленые глаза, на ее веснушки в лучах угасающего солнца.
— Тем, с кем будешь ты, повезет, Кил. Каким бы ни был город, — я положил ладонь на ее щеку и приблизился. Сердце колотилось, мозг вопил: «Что ты делаешь?». Но я сказал. — Ты потрясающая.
Она не говорила, но и не отстранилась.
Мы были близки так долго. Она была со мной в худшие моменты моей жизни, но у нас еще не было таких моментов.
Остальной мир исчез. Шум людей вокруг. Их разговоры и игры. Запах еды. Я слышал, видел и ощущал запах только Кили.
Она моргнула, заглядывая мне в глаза.
Я не знал, что делать. Я знал лишь, что хотел ощутить ее губы на своих. И все.
Я не знал, как или когда это случилось, но ее губы осторожно коснулись моих. Она была на вкус как лапша и рыбный соус. Я как раз проголодался.
Я шагнул еще ближе, забрал у нее тарелку и опустил на стол, и поцелуй стал глубже.
Ее зубы стукнулись о мои. Мы отстранились со смехом. Она коснулась пальцами своих губ.
— Прости.
Я улыбнулся, отойдя на шаг, чувствуя себя неловко и немного нескладно. Поцелуй… не доставлял те ощущения, что с Никс. Отвращение к себе заполнило меня. Как я мог ставить Никс выше Кили?
Она покраснела до кончиков ушей и носа, от этого веснушки выделялись сильнее.
Я собрал еду и нерешительно посмотрел на нее.
Кто-то хлопнул меня по спине и тряхнул за плечо. Я поджал губы и повернулся к Джошуа с тарелкой в руке.
— Да?
Он посмотрел на нас с широкой улыбкой.
— Просто хотел сказать, что твои сестры нашли кавалеров.
Я набил рот лапшой, стараясь прогнать неловкий момент из памяти.
— Как Зара умудрилась найти кавалера?
— Она хорошо ударила его в глаз за оскорбление ее еды, — завывал от смеха Джошуа. — Ссора была шумной. Летала еда. Бились мужчины. Всюду кулаки. И девушки бились, — Джошуа посмотрел на сестру. — Люблю хорошие женские драки.
Она стукнула его по руке. Он закатил глаза и пошел дальше. Там, откуда мы ушли, было много людей.
— Похоже, мы пропустили веселье.
Кили кивнула, запихивая лапшу в рот… не изящно, должен сказать.
Почему меня не может тянуть к ней?
Мы с Кили доели в тишине. Мы закончили, и она повела меня к костру.
Музыканты уже заиграли. В разных сторонах были разные группы, играли разные песни. Оба солнца сели. Кельмар правила на небе, красная поверхность затмевала солнца.
Но летаран это блокировала. Я знал, что солнца сели, потому что снаружи все казалось темным, красноватыми. Наверху не было звезд, планет или астероидов.
Потому мне не нравилось жить в летаран. Я любил свое небо.
Музыка замолчала, танцующие покинули круг, вышли люди воздуха. Они безмолвно смотрели на огонь с кусочками ткани в руках. Главный поднял голову, вдохнул и бросил кусочек ткани в огонь, глядя, как он сгорает. Другие последовали его примеру.
Мы смотрели в тишине.
Главный потянул за синюю тунику, вытер с силой лицо и ушел.
Музыканты заиграли бодрый ритм, заставляющий всех танцевать.
Мы с Кили смотрели на танцующие парочки, что целовались, обнимались, смеялись, шутили. Она покачивалась на носочках.
— Я не знаю этот танец.
Я выдавил смешок. Мне многое нужно прогонять из головы.
— Это легко. Идем.
В свете костра ее волосы сами были как пламя. В ней мне нравилось многое, я многое уважал.
— Шаги?
Я с улыбкой втянул нас в танец, и мы прыгали, топали, хлопали и кружились, как остальные.
Она тяжело дышала. Щеки порозовели. Она спотыкалась сначала, но потом поняла танец. И она танцевала с энтузиазмом. Она словно не танцевала раньше.
Песня кончилась, и пары расступились.
Кили смотрела на меня с улыбкой на лице.
Началась следующая песня. Эта была сложнее, в танце было много шагов.
Я мог танцевать с ней всю ночь. Я сжал губы и протянул руку.
— Еще танец?
Она усмехнулась. Но на мою руку легла не ее ладонь. На этой были длинные красные ногти.
Я прорычал:
— Никс.
— Это только танец, — промурлыкала она. Другую руку она положила на мою грудь, прижалась и повернулась к Кили. — Ты же не против?
Кили открыла рот.
— Кил.
Она подняла руки и вышла из круга танцующих.
Я поджал губы, глядя на королеву.
Она мило улыбалась, глядя на меня из-под длинных ресниц.
— Я чему-то помешала?
Я не сдержал эмоции на лице. Она пожала плечами и начала танец, удерживая мою руку, пока шла сама. Я стоял и дышал.
Она изящно остановилась.
— Ты же не дашь мне танцевать самой?
Я вскинул бровь.
— Я думал об этом.
Она прижалась ко мне по пути. Я закрыл глаза и стиснул зубы.
— Но ты же хочешь уговорить меня на свой мир, в котором есть все племена? Вдруг я не поверю, что ты мой рыцарь.
— Не твой, Никс.
Она замерла передо мной, рука лежала на моей груди, и она прошептала в мои губы:
— О, да, Синн. Ты мой. И всегда будешь мой.
Я вскинул голову, скривив губы.
— Никогда.
Она шепнула с улыбкой:
— Всегда, — и ушла в толпу.
Как я мог вынести это? Принадлежал ли я себе?
Если нет… Я заметил тревожное лицо Кили среди зрителей. Она говорила с Иветтой. Если я не принадлежал себе, как я мог доверять себе управление Лигой городов?
Мой ответ был — никак.
ГЛАВА 26
Вторые воздушные игры
Я был не в настроении, когда шел следующим утром на арену. Где вечно прячется Джошуа? Как получить от него послание, если я не знал, где он?
Арена была занята сражениями. Оградой отделили небольшие квадраты. Толпа шумела, болея за участников. Некоторые пожимали руки. Люди делали ставки на нас?
— Эль-Асим.
Я обернулся.
Марко Дудик вышел из толпы. Я настороженно смотрел на него. Он мне не нравился.
— У нас не хватает наблюдателя, — он остановился передо мной, скрестив руки поверх синего одеяния. — Не против помочь?
— Не боитесь, что я все испорчу? Схитрю?
