— Отпустила?!
— Некромант, я не могла его убить. Магией — мне не хватало сил, мечом — скорости…
…Девушки возвращались из Ворликов через лес, когда из кустов ударила рыжая молния. Альша ничего не успела понять, не успела даже почувствовать боль; практичная Найка глотнула зелья из кожаной фляги, ухватила подружку за целую руку и бегом понеслась по тропе.
Во фляге была «Легконожка-аль2».
Потом Наина долго удивлялась — как ей удалось остаться спокойной? При виде откушенной руки полагалось завизжать и перепугаться до смерти. На испуганного человека хитрый состав действовал иначе: сводил с ума, заставляя плясать и корчить рожи… но девушкам повезло, бурелом лёг под ноги ирксским проспектом, и через минуту они выскочили на опушку, причём, Альша теряла сознание.
Впрочем, она выжила. Спасти Найку, у порога Вирениного дома настигнутую запоздалым испугом, было сложнее.
Вылечив, выслушав, велев бить в «страх-ирис-колокол» и подумав «Новый вид? Или не вымерший старый?», Лека отправилась в лес на поиски нечисти.
Нашла.
Меч против зубов. Они расползлись по норам чуть живые. Два дня Лека болталась на грани, зельями вытаскивала себя с той стороны. На третий выбралась в лес и отыскала логово. Она была еле жива — но она стояла.
Шурш попытался приподняться, но не смог, и тихо заскулил.
Вряд ли женщина выдержала бы схватку не на жизнь, а на смерть: обречённость всегда придаёт нечисти сил. И исподтишка бы не вышло, он почувствует намерение убить.
Пнув жалобно хнычущего шурша ногой, Лека соорудила из верёвки поводок и ошейник.
Шурш лизнул ей руку. Эта странная нечисть доказала, что сильнее. Силу он уважал, силу он слушался.
Лека задумалась. Что делать? Убить в открытую она не сумеет, попытку устроить ловушку он почует, отпустить людоеда нельзя.
Впрочем, у неё был опыт дрессировки. А шурши чуют эмоциональные следы.
Поведав односельчанам об устранении нечисти и о том, что ей необходимо «уехать подлечиться», Лека собрала вещи и отправилась путешествовать.
Дрессировать шурша оказалось несколько сложнее, чем детишек. Но проще, чем лестеней. Лека приучала нечисть к определённому типу следов. Верхнежалецкий сумасшедший убийца был четвёртым сумасшедшим убийцей, всего нашлось семь, причём, уже на шестого шурш вывел Леку сам.
В Ажинове она его отпустила. Вечером от неприметного портного осталась куча костей. В погребе стража нашла три шестёрки человеческих ладоней. Тварь со всех лап смылась из городка. А Лека вернулась в Жабинку.
Долечиваться…
Я проснулся затемно.
Зелье помогло. Ничего не болело, не ныло, не просило «некромант, давай ещё поваляемся…». Спать дольше не хотелось.
Надо взять рецепт. Два-три иероглифа на крови я создам.
До рассвета я успел рассмотреть деревню, увериться, что следов крупной нечисти внутри нет, поиграть с котом, поиграть с крылатым котёнком, забраться в крапиву, набрести на синевичное поле (ого, кто-то богато живёт, даже с учётом перепродаж выйдет немалая выручка), притвориться, будто в упор не вижу ивенника и разыскать местное кладбище. Кладбище мне не понравилось — слишком новое, на порядок моложе деревни. Значит…
Ладно, это дело Леки. Не стоит вмешиваться без спросу.
— Доброе утро, учитель! — крикнул Шелис.
Он стоял у кромки луга, на котором я собирал различные образчики местной флоры, как-то: водосбор дорийский, живокость высокая, лилия белолистная, трипутник многолетний, льнянка обыкновенная, колокольчик лунный, колокольчик полосатый и травка зелёная неопознанная. Странно, деревня далеко, а часть пути я пролетел. Некоторым дома и нечисть помогает.
— Как ты меня нашёл? — спросил я, когда мальчишка приблизился.
— Магией.
— Почему я не почувствовал… — сам себе сказал я.
— А вы и не должны были. Это классическая эМэЛька с малым номиналом, учитель. Вам такое не положено замечать даже сквозь «хрусталик», — где я слышал похожую фразу? — Вы придумываете новое заклинание?
Так… с этим вездесущим типом надо быть начеку.
— Ты завтракал? — уточнил я, — Не бутербродом, надеюсь?
— Зря надеетесь, мама не любит готовить. Только шерские супы, потому что они похожи на зелья, и полсупа можно заколдовать.
— В «Рябине» готовят прилично?
— Да. Кроме рыбы.
— А что не так с рыбой?
— Не люблю, — кратко пояснил Шелис.
— Здесь можно задержаться, — я встал с корточек, и мы направились к краю луга, — Заодно построишь схему синего поля местности. В методичке ещё есть исследование аномалий…
— Ух ты! И я смогу изучить Ямный дол? А вы скажете маме, что мне можно?
— Что за дол?
— Это место километрах в двадцати. Там нетипичное строение поля.
— Предлагаешь съездить?
— Дорог нет. Предлагаю сходить.
Эфин, я почти ощущал, как заболели все мышцы разом.
— Посмотрим.
Вопреки утверждению практиканта насчёт готовки, Лека пекла булочки, параллельно листая свежий номер «Дорог Трилистника» и смешивая травы в горшке.
Я молча протянул букет.
— Глазам не верю… — Лека вытянула из букета несколько малоприметных колосков, — Кострец-неуловимка?! Некромант, это мне?!!!
— Да… Хочешь, насобираю ещё? Здесь есть один луг…
— Его зовут неуловимкой из-за того, что он не растёт на одном месте, — спокойно пояснила Лека, — Чтобы определить, где он в следующий раз появится, надо полгода исследовать эфин на десяти оглядах[21]. Если повезёт, опоздаешь всего-то на месяц.
Лека говорила серьёзно. Если повезёт. На месяц. Наверняка в «Полной иллюстрированной энциклопедии трав Надморья» найдётся несколько соответствующих примеров, или даже статистика опозданий.
Между тем, магичка сноровисто рассортировала травы (трипутник отправился в горшок) и выжидающе посмотрела на меня.
— Ма, где моя зелёная куртка?
— В жёлтом сундуке. Рукава наверняка коротки.
— Спасибо, — Шелис убрал голову из дверного проёма, но через мгновение вернулся, — А книжка про страшное?
— У Фины Синевец. Думаю, можно забрать. Она уже поняла, что бояться нечисти проще.
Вот неугомонный вездесущий тип! Я мысленно пообещал себе приложить все усилия, чтобы Шелиса отпустили в Ямный дол. Причём, одного.
Неугомонный вездесущий тип в третий раз сунул голову в проём:
— Ма, а с чем булочки?
— Синевика, шиповник, подсолнечные семечки, анис, «шерский корень», лепестки чжеодзин, шалфей, ясник, грибная мука, вода, зелёная «снежинка», жёлтая «ракушка».
— Э… у тебя есть чжеодзин? — спросил я, когда Шелис всё-таки сгинул.
