Настоящим испытанием для них были первые совместные ночи, когда всё закончилось. Деспотичное правление Эйладара осталось в прошлом; кровавая месть за Ридраила была в будущем. А в настоящем — все ужасы пережитого, которые и Аэлухель, и Эрувэ отчаянно прятали в самых тёмных углах своих душ. И теперь, когда давление ослабело, тьма рвалась наружу.
Каждую ночь они просыпались в панике и кошмарах — или Аэлухеля, или Эрувэ, или обоих. Не могли справиться с ними самостоятельно, а потому искали помощь друг в друге. С тех пор и повелась привычка подробно рассказывать обо всём увиденном во сне, чтобы наконец-то отпустить его и не дать ему свести с ума.
— Я был мал, когда это случилось, — Аэлухель пространно вздохнул. — Прошло с тех пор уже так много времени, а я до сих пор вспоминаю, хотя должен был забыть.
— Пираты? — понимающе уточнила Эрувэ, и супруг согласно кивнул, подтверждая догадку. — Твоя жизнь оказалась связана с ними теснее, чем хотелось бы, неудивительно, что ты вспоминаешь.
— Это так, — Аэлухель снова кивнул и вдруг криво усмехнулся: — В такие моменты я думаю, что было бы, если бы я не попался в их сети.
— И что было бы? — осторожно поинтересовалась супруга. — Наверно, глупо спрашивать, было ли бы лучше…
— Нет, в том-то и дело, — уверенно, но горько ответил Аэлухель. — Я думаю о том, что отдал бы всё, чтобы вычеркнуть и переписать этот момент. Чтобы никогда не было плена и никогда не было Силсана — о-о, особенно его! Но потом я вспоминаю свой путь и понимаю, что я никогда не стал бы собой, если бы не это проклятие.
Эрувэ вновь молчаливо понимающе согласилась. Как никто, она на собственном опыте знала, каково это становиться сильнее и крепче под давлением безжалостной боли, лишений и унижений. С одной стороны, они и вправду привели их к тому, кем они стали, а с другой… Малодушно хотелось вырвать их с мясом из собственной истории, пусть это и значило потерять важную часть самих себя.
— Я ненавижу эти воспоминания, — поморщившись, признался Аэлухель. — Хочу забыть их раз и навсегда. Но в то же время я могу сказать, что ни о чём не жалею, и даже, пожалуй, рад, что всё сложилось именно так, а не иначе.
Он подвинулся к Эрувэ и взял её за локоть, притянув к себе. Супруга обняла его в ответ, и в её объятиях Аэлухель почувствовал то спокойствие, что этой ночью покинуло его. Прошлое осталось в далёком прошлом, и в настоящем ему следовало думать о совершенно иных вещах.
========== Вопрос 3 ==========
Комментарий к Вопрос 3
«Что ты чувствовал, когда узнал о смерти Ридраила?»
Вести о том, что Ридраил мёртв, долетают до Аэлухеля, когда он далеко от пиратских владений. Когда он надевает на себя искусную маску дипломата, не имеющего никакого отношения к пиратскому сброду в принципе. Когда он — потенциальный мятежник, расшатывающий вековые устои горного королевства.
Именно он помогает Эрувэ сбежать из-под носа мужа-тирана. Именно он пускает в ход все свои связи, умения и знакомства на то, чтобы поддержать недовольную оппозицию и обеспечить её как можно более прочными позициями. И, очевидно, так увлекается, что совершенно выпускает из виду второе, не менее важное направление, которое взрастило его и которое никогда и никому не прощало слабость.
Ай-ай-ай, Аэлухель, как ты мог проявить такую беспечность и недальновидность! Разве ж ты забыл, как зыбка почва лояльности и переменчиво настроение толпы, когда амбициозные и могущественные лидеры сражаются друг с другом за власть?
Тебе ли не знать, Аэлухель, чего Ридраилу стоит удерживать свои позиции? Как мог ты, верный помощник и ассасин, оставить своего господина без закрытого тыла?
Аэлухель до боли жмурит глаза и скрипит зубами в бессильной ярости. Слухи о гибели барона настигают его, когда Эрувэ бежит с ним и скрывается от ищеек Эйладара. Конфликт медленно доходит до точки кипения — горный король не дурак, он знает, чем для него чревата потеря вырвавшейся на волю пленницы. Разбитая, униженная, прошедшая через ад, но так и не сломленная, она будет мстить, о да-а, а вместе с ней поднимут головы и другие, сбрасывая с себя покров бесконечного кошмара.
Аэлухель для них — рычаг, приводящий застоявшийся механизм в действие. Интрига, вышедшая из-под контроля и высвободившая бушующее море. Неудивительно, что медленно, но верно всё его внимание переключилось только на это направление. И тем не менее… это его вина.
«Слыхали, пиратского барона убили собственные ассасины?»
Аэлухель глухо скрипит зубами, но не то вой, не то всхлип вырывается из его груди. Полный отчаянного неверия — Ридраил всегда был умён и предусмотрителен, он не мог позволить убить себя! Это не может быть правдой! Сколько заговоров и интриг плелось вокруг него, но барон всегда раскрывал их и выходил из них живым и невредимым. Что же изменилось в этот раз?..
Ночной холодный воздух остужает голову и мысли, и ледяная пустота сковывает всё естество Аэлухеля изнутри. Ридраил мёртв.
Безжалостные слова клеймом выжигаются на подкорке сознания Аэлухеля. Пульсируют ярко-красной огненной болью и повторяются снова и снова, медленно заполняя собой всё пространство его разума. Гвоздями вбиваются в мозг, жестоко заставляя смириться с данностью, мириться с которой Аэлухель никак не хочет.
Ридраил мёртв, мёртв, мёртв, мёртв, МЁРТВ!!!
Яростный крик боли царапает глотку. Разрывает лёгкие и ломает рёбра. Аэлухель до боли впивается в волосы, оттягивая их, и кричит, срывая голос. Его переполняет до краёв горе и боль, и медленное осознание неотвратимого. Того, что ему никогда не хотелось бы признавать. Того, чего он клялся никогда не допустить.
Ридраил мёртв, а вместе с ним мертва и огромная, самая важная часть Аэлухеля. Ведь мёртв не просто пиратский барон. Мёртв тот, кто когда-то давно поверил в слабого сломленного раба, сделав из него того, кем Аэлухель является сейчас.
Мёртв его лучший друг, когда-то заменивший ему отца и наставника.
Мёртв его любовник, чувства к которому не угасли спустя столько столетий знакомства и верной службы.
Мёртв его возлюбленный, которого Аэлухель продолжал любить даже сейчас, когда в его жизни появилась Эрувэ.
Теперь Ридраил мёртв, и внутри Аэлухеля всё буквально разрывается от горького отчаяния и бесконечной боли — это та рана, которую не вылечит даже время, сколько бы его при этом ни прошло. Зияющая, истекающая кровью дыра, пустота, которую ничем не заполнить.
Аэлухель удивлённо смаргивает, сам не замечая, как по его щекам начинают беззвучно катиться слёзы. Касается кончиками пальцев влажных щёк и долго смотрит на них. Когда-то очень, очень давно он поклялся защищать своего господина пусть даже ценой собственной жизни. И эта клятва была самым ценным обещанием, которое он провалил, так и не сумев выполнить.
Он не успел. Он далеко. Его не было рядом, когда всё случилось.
Он готов бросить всё и вернуться. Он чувствует острое желание и бесполезную необходимость бросить всё и бежать. Вернуться в осиное логово, взрастившее его… Для чего? Уж точно не для того чтобы ввязаться в бесполезную борьбу и жестокую грызню. Зачем тогда возвращаться? Чего он хочет от места, снова лишившего его самого дорогого? Ведь даже среди пиратского сброда никто толком не знает, что случилось с телом барона и куда его дели. Аэлухель не сможет даже попрощаться с ним.
Он смаргивает вновь, и тяжёлые капли разбиваются о землю. Слёзы бесконтрольным потоком льются из глаз, и Аэлухель всматривается в ночную даль. Опустошение медленно заполняется холодной тлеющей яростью и ненавистью, тем не менее не уходя далеко, и в серых глазах кристаллизируется ледяная жестокая решимость.
Всё, что ему теперь остаётся, — месть. Как зеркало, она станет отражением его гнева, ярости и горя. Пиратские кланы сломали его жизнь, стали неиссякаемым источником его страданий и отчаяния, и даже тот немногий свет, что он получил в этой среде, — и тот забрали эгоистичные жестокие ублюдки. Что ж, Аэлухелю хватит сил и изобретательности, чтобы отдать им всё то, что они заслужили. После смерти того, кто умудрялся несколько веков держать их вместе, их ждёт лишь хаос и анархия — то, к чему они так стремились, собственно. То единственное, что они заслужили в принципе.
