Примечательным Техею казался Меркат, вождь. Все местные были смуглыми, однако у него кожа была темнее, чем у кого-либо здесь, и это при том, что и чернокожим он не был. Вероятно, в его генеалогическом древе были выходцы из загадочного африканского континента, который мелькал в рассказах бардов, но в целом он оставался хоть и человеком темнокожим, но с типичными для жителей Плиоса эллинистическими чертами лица.
Наконец, лифт с грохотом резко остановился. Меркат, что стоял впереди всех, открыл скрипучую сетчатую дверцу и вышел наружу первым. Делегация оказалась в большом, вытянутом в длину литейном цехе, где в тусклом свете ламп под потолком виднелись черные, огромные плавильные котлы и желоба для расплавленного металла под ними. Цех пустовал, в нем было тихо и спокойно, словно никто не заходил сюда уже очень давно. Стены и потолок опутаны сетью труб из различных материалов, охладительными радиаторами, системами отвода шлака и всем прочим, что имело место быть в любой литейной.
— А еще ниже — мастерские, — негромко сказал Стефан, положив руку на плечо Техея. — Там раньше изготавливали кучу всего, станков там уйма, ленты конвейерные.
— И никто там не работает? — спросил, взволнованно сдвинув брови, Техей.
— А как работать? Своих пошлем — их прирежут тут же. И мы чужих не пускаем.
— Но… — Техей хотел было возразить, заметить, что это очень уж странная логическая цепочка, но замолк, когда впереди показались фигуры делегации холодного цеха.
Вперед медленно шли люди в похожих, отличающихся только цветом скафандрах. Если благородные горячего цеха носили черные, то в холодном цехе было принято носить белые. Людей с другой стороны пришло столько же, сколько и со стороны пиров — так себя называли благородные горячего цеха. Разумеется, это если не считать Техея, который, вообще-то, попал сюда как сторонний свидетель переговоров и просто не мог отказаться. У другой стороны, впрочем, тоже был подобный человек — некто в богатом, расшитом золоте длинном алом халате, под которым виднелась черная узорчатая рубашка и бардовый галстук. Лицо человека было скрыто тонкими золотыми цепочками, ниспадающими с широкополой с круглым верхом шляпы.
Делегации остановились в нескольких метрах друг от друга. Вперед вышли вожди семей, едва сдерживающиеся от того, чтобы не порвать друг друга на куски. Конфликт, что разгорелся между ними, не мог быть решен простыми переговорами, это понимали все, однако из уважения к высшей власти обе стороны все-таки согласились хотя бы попытаться договориться о сотрудничестве, и выбрали для переговоров заброшенный по их вине литейный цех.
На высоком балконе, откуда просматривался весь цех, появился еще один. Старик уставшего вида, повидавший многое, с грустью взирал на собравшихся внизу людей. Он держался гордо, хоть в его глазах и читалась ужасная усталость, а длинный, теплый кафтан был помят от долгого ношения.
— Вы все знаете зачем я вас здесь сегодня собрал, — вздохнул он, и все обратили лица в сторону высокого балкона. — То, что происходит в Ладцали, переходит все возможные границы. И я попрошу меня не перебивать.
Главы семей переглянулись, между ними словно сверкали молнии.
— По итогам этого собрания вы, термоманты, должны договориться о перемирии и совместном использовании производственных линий. И это не предложение, а приказ.
Напряжение все нарастало. Казалось, что вот-вот грянет буря, начнется потасовка между пусть и невооруженными, но весьма мотивированными благородными. Каждый из них был готов броситься прочь, найти хоть что-то, чем можно убить человека и сражаться до последней капли крови.
— Мне неважно, кто из вас станет полноправным вождем обоих цехов или как вы решите делить власть. Но вы обязаны подготовить мирное, подчеркну, МИРНОЕ соглашение о сотрудничестве к концу переговоров. Мое требование всем понятно?
Никто не стал высказываться. Члены племени молча со злобой, ненормальной и нечеловеческой, взирали друг на друга, скрипя зубами, как бешенные псы.
— Отлично, — устало кивнул Архитектор. — В таком случае, слово представителю ЦБ. Он подготовил отчет о том, во сколько обошлись простои на производстве.
С этими словами Архитектор, запахивая кафтан, и ушел прочь, в скрытую от посторонних комнату, путь к которой наверняка имелся только в атласе. Техей, дрожавший от страха на протяжении всей речи, наконец выдохнул. Выходит, местный Архитектор не охотится за ним, а значит все еще была возможность по-тихому уйти из этого цеха, не привлекая к себе внимания, и добраться до центральной АЭС своими силами.
— Кхм-кхм, — раздался из-под звенящих цепочек скучный, полный бюрократического формализма голос. — Итак, конфликт в цехе Ладцали обошелся местному региону потерями в три миллиона, сто тринадцать тысяч, сто пятьдесят одну платиновую комматию. Сумма актуальна на момент моего отбытия из бюрокластера, в данный момент, разумеется, еще выше. Цены взяты из наших источников, изучающих черный рынок.
— Вот так вы, капиталисты сраные, и мыслите… — прорычал вождь холодного цеха, едва не брызжа слюной. — Деньги, деньги… Много вы заплатили Архитектору чтобы загнать нас в эту ловушку, а, Меркат?
— Я не разговариваю с генетически неполноценными уродцами, отравленными хладагентами с момента зачатия, — зашипел в ответ вождь горячего цеха. — И разве это не вы подстроили этот бред, а? Решили собрать всех в одном месте…
Напряжение достигло предела. Лишь вежливый, скучный и гнусавый голос представителя ЦБ вернул всех в нормальное, не наполненное ненавистью состояние:
— Я попрошу всех успокоиться. Для вас, господин Агер, я подготовил доклад другого рода. С вашего позволения.
Вождь холодного цеха отступил на пару шагов назад, коротко, раздраженно кивнул. Бюрократ прокашлялся и пролистнул страницу на устройстве с электрочернильным экраном.
— Итак, простой производства обошелся Плиосу потерями приблизительно девятнадцати тысяч плебеев. Это, разумеется, не считая тех, что погибли во время конфликта между вами, чисто сопутствующие жертвы. Голод, жажда, недостаточное обслуживание машин отопительных и охладительных систем, дефицит деталей. Число, разумеется, актуально на момент моего отбытия и сейчас, как я полагаю, гораздо выше.
Техей шумно сглотнул, чувствуя, как у него дрожат от волнения колени. Девятнадцать тысяч людей, что либо сгорели, спеклись заживо, либо замерзли. Либо… Очень много уж было этих "либо". Страшно подумать, что нарушение работы всего одной части сложного человеческого механизма Плиоса приводило к настолько серьезным, страшным последствиям. Мальчик чувствовал, как ему становится хуже, как голоса снова заполоняют его голову, а поток сознания уносит его куда-то, откуда он уже не сможет нормально воспринимать реальность.
— Ты чего? — шикнул на него Стефан и поднял друга на ноги. — Вот, это поможет.
Стефан вынул из специального отсека скафандра небольшой пистолет для инъекций и прежде, чем Техей успел возразить, вколол ему еще одну дозу чудодейственного препарата. Петрамант сделал глубокий, шумный вдох и тут же пришел в себя. Голоса затихли в его разуме, почти его не беспокоили, мысли стали чистыми, как строительная сталь высшего качества. Хотелось прыгать, бегать… Нет, летать! Летать, как тогда, с не-Каем.
— Ух! — воскликнул, не сдерживая себя, петрамант, чем обратил на себя внимание всех присутствующих. Он, однако, ничуть не смутился, как это бывало в обычных ситуациях, а наоборот, был рад, что теперь внимание людей переключилось на него. — А позвольте я выскажусь!
Главы цехов переглянулись. Архитектор если и наблюдал сейчас за происходящим, то не показывал этого, не высовывался наружу из своего убежища. Представитель ЦБ, впрочем, был не против, и Техей подошел к нему. Бюрократ отошел на пару шагов, платком прикрывая свой нос под шляпой с цепочками. Прочистив горло, как это делал представитель, Техей громко, с выверенно интонацией начал свою речь, которая все-равно из-за его голоса звучала как воспоминания о каком-нибудь усопшем:
