— А как же шаманы. Они весьма сильны.
— Долгие годы монотонного исследования того, что им показал один из первых шаманов. Один из первых шурдав, что вытянул золотую нить у системы. Они сильны, но, чтобы войти в силу, им нужно очень много практики и сложные ритуалы подготовки. Тех, кто смог освоится очень немного. Поэтому шаманы почти не покидают пределов Кривых Гор, предпочитая посылать послушников. А если и отправляются за пределы, то только в составе большого отряда.
— С этим понятно. Но ты так и не сказал, какое место занимают вожди.
— Они являются вассалами верховного вождя. Весь лес, территория возле и за городом, болота вдоль реки, даже каменистые прогалины на западе поделены между сотнями племён.
— И все они подчиняются верховному вождю?
— Нет. Боятся, признают его силу, платят дань, отдают одарённых отпрысков, но не подчиняются. Не редко бывает, что отряд какого-либо из кланов решает устроить вылазку для пополнения своей казны, но сам оказывается добычей. Большинство племён не только ведут полудикий образ жизни, но и сами являются дикарями.
— Они отличаются от тех, кто в городе?
— Да. Из одежды только набедренные повязки, во всех частях тела вставлены кости, они чуть меньше ростом. Однако же они не менее опасны. У них преобладают звериные инстинкты, и они очень агрессивны, даже к своим сородичам, не говоря уже о чужаках.
— Они поклоняются системе?
— Да. Система всё видит. Чтобы они могли быть конкурентами другим существам системы, она даровала им дополнительный параметр «инстинкт». Он помогает приспосабливаться, усиливает интуицию. Несмотря на этот параметр, значение разума у них находится на границе всего в три единицы.
— У обычных шурдав сколько?
— Пять. Но у носителей сильный крови… — Пленный запнулся стихнув.
— Ты имеешь виду полукровок от смешения с кушанам или человеком.
*Кивок.
— У них и ещё у тех, кто прошёл усиление, слившись с духом предков при помощи сил шамана или тех, кто перешёл граничное значение, или же просто повезло, и великая система даровала усиление при рождении. У тех граничное значение семь, но это крайне редкое явление. Зависит от того, кто был отец, а кто мать и от того, какое это поколение.
— Вожди враждуют друг с другом?
— Не прекращая. К войне между племенами может привести любая мелочь. Поэтому они предпочитают обитать только в пределах своей земли, даже если они будут там умирать от голода.
— За пределами Кривых Гор шурды живут так же? Без конца грызясь?
— Слабость — одного сила другого.
Всё прям как у людей.
— Филин, можно я задам вопрос? — На ухо спросил Пира.
— Задавай.
— Шаманизм распространён у всех шурдав? То есть за пределами этого леса другие используют те же ритуалы?
— Система забрала право выбора не только у нас. Она наделяет своим даром каждого в зависимости от того, каковы его начальные характеристики, где он родился, кем он родился, какие искусства преобладают у его народа.
— Если кого-то из кушанов система наделит способностью к шаманизму, тому дозволено будет пользоваться силой?
— Дар есть дар. Система не дает хорошее или плохое. Зависит от того, как одарённый распорядится даром. Я ответил на ваши вопросы?
Ответил, но в дальнейшем они появятся ещё, несомненно. Впрочем, забрать его на Землю с собой я не в силах.
На мгновение прикрыл глаза. Открыв, увидел лежащий у моих ног труп. Уда всё правильно понял, не став тянуть время.
— Бросьте его в реку. — Равнодушно посмотрев на мертвеца, я махнул рукой в сторону тёмной воды. — И вперёд. Нам нужно уйти как можно дальше до того, как выйдет срок.
Интерлюдия 3
— Аа-а-а!!! Мои ноги! Он сломал мне ноги! Помогите! Помогите!
— Не стойте, бестолочи! Обходите сзади! Только берегитесь хвостов! И заткните этого крикуна! — Губернатор изменившейся рукой полоснул по морде твари выколов несколько глаз.
Типичное существо для окраины центра города. Селяне быстро отреагировали на обрушившегося с крыши руин, шестилапого ящера размером с мек. Ярко жёлтая шкура с радужной щупальцеобразной, переливающийся гривой, живущей своей жизнью. Гипнотически притягивающая взгляд.
Оставшиеся девять из двенадцати глаз ящера сфокусировались на Губернаторе. Тот уже прибавил в росте, а голова покрылась костяной бронёй. Частичный метаморфизм позволил без труда поймать, а затем и отсечь выброшенный липкий язык. Ящер задрал головы дико зарычав извергая поток крови из зубастой пасти.
Гавел воспользовавшись шансом рубанул зверя прямо под горлом там, где шкура намного светлее. Голова чудища упала на бок. Тварь попыталась поднять башку за счёт выпрямления всех лап. Однако вовремя брошенные гранаты не позволили этого сделать. Подбросив гигантское тело на пол метра, осколки разорвали всё брюхо твари попутно перебив лапы и оторвав несколько хвостов.
Губернатор немедля обрушил на голову ящера сцепленные, покрытые костяной бронёй руки. Вместе с этим фллагианты и селяне плотным кольцом обступили тварь начав добивать системным оружием. И даже стоявшая в стороне всё сражение Евдокия подошла, чтобы вогнать свой уродливый костяной нож в умирающее существо.
«Смерть одного, усиление другого»: — таков закон мира, в котором господствует система. И этот бой стал не исключением принеся заветные ОС всем сопричастным. Губернатор подошёл в плотную к границе двадцатого уровня. Гавел переступив целую ступень стал тринадцатым. А внесшая самый скромный вклад Евдокия так и осталось на седьмом. Прочие же люди в среднем получили половину от необходимого для следующего уровня.
— Какие потери? — Едва ящер испустил дух, задал вопрос Губернатор, возвращая себе прежний облик.
Высокий мужчина крупного телосложения. Гладко выбрит с седой, аккуратно подстриженной головой. Разорванная во время преображения одежда оголила широкую грудь, на которой видны старые шрамы от попадания пуль и осколков. Полученные ещё на Земле в бытность, когда Губернатора, звали Викус Ван-де-мерде.
— Один убит, двое серьёзно ранены. Вряд ли доживут до ночи. У остальных ничего серьёзного. Из наших не кто не пострадал. — Последнее подошедший селянин добавил шёпотом.
Ну ещё бы. Если кто-то из его людей подставился бы под удар десятки раз виденного существа. То он такого бойца сам бы прибил. А судьба свихнувшихся фллагиантов или уж тем более руссландцев, мало заботит. Они тут только как полезная обуза. Нужны лишь, до поры до времени.
— Ты говорил, что путь безопасен. — Гавел подошёл, возвращая свою шашку в ножны.
— Так и есть. Тропа, по которой мы идём хожена и не раз.
— Тогда почему, это уже четвёртое нападение за сегодня? — Ровным абсолютно спокойным голосом поинтересовался Гавел. Обтирая ветошью свои доспехи, скрывавшие его от всего окружающего мира.
Надетая на нём броня по своей непроницаемости больше напоминает скафандр. Всё тело покрыто сегментированными угольными пластинами складывающимися друг на друга, как чешуя. Горло и шею прикрывает толстый горжет. К коему крепится шлем с толщеной материала в пол пальца и прозрачным забралом под выступающим козырьком. Казалось бы, всё это должно не мало весить, а шлем и вовсе клонить к земле. Но браня Гавела, как и остальных руссландцев не из металла, а из каучукового полимера. На разработку которого ушли сотни тысяч золотых рублей.
— Всего лишь четвёртое. Двигайся мы иным путём, нас бы атаковали без престранно, или же мы бы наткнулись на преграду, которую не смогли бы преодолеть, или на шурдскую засаду. Мы сейчас на лёгкой прогулке. Дальше нам не шурды, не эти милые твари уже не встретятся.
— Это ещё почему? — Вклинилась Евдокия.
Чёрный балахон с серебряной вышивкой, кожаный пояс на котором повешен уродливый костяной нож, а вокруг россыпь оберегов и амулетов. Из вещей только не большая сумка через плечо и перевязанная рука, покоящаяся в перевези. Из защиты только облегчённый шлем с нисходящим кольчужным полотном до плеч.
