Чара нерадостно улыбнулась одними губами.
— Тогда ты немного понимаешь, что я не слишком жалею.
— А ваша мать?
— Их было несколько. Ни одна не задержалась. Свою я не помню. Забудь об этом. Пойти с тобой — это не только предначертание, но и мой выбор.
— Спасибо, — Чара сжала кисть Дарель. — Не обижайте Огги, он хороший…
Ведьма загадочно улыбнулась, опустив ресницы.
— Он забавный, да. Мне нравится его поддевать, это… делает его ещё интереснее.
Чара внимательно посмотрела на собеседницу — тон, каким она произнесла последние слова, больше подошёл бы кухарке, решившей обдать овощ кипятком перед тем, как снять с него шкуру, но голос — голос обещал совсем другое. Ей невольно вспомнился Рикон. Его золотисто-карие глаза, наполненные теплом заботливого внимания… Она тряхнула головой. Капюшон свалился, и ночной морозец легко прищипнул уши.
— Как холодно на Севере? — сменила тему Чара.
— Я не бывала далеко, но уверена — намного холоднее, чем здесь сейчас. И — там нет жилья, негде достать другой еды, кроме той, что сумеют поймать Псы. Твои друзья правы, большие равнины Севера нужно перелететь. Но не на птицах. Верни Крылатых коней в Арис, Чара-Страж. Без них мы не попадём в замок Фресс. Спроси Огастоса, он это знает.
Чара ещё долго сидела, глядя на пляшущие язычки пламени. Она бы с радостью послушалась совета Дарель, но как вернуть Арису Крылатых, которые сами изгнали её из родного мира? Здесь, в негостеприимном северном лесу, под чужими звёздами, окружившими половинку огромной луны, прежние страхи и сомнения накатили на неё все разом. А что, если бы она осталась в Луговых землях? С чего было так бояться, что смерть Колдея свяжут именно с ней? Он был пропойцей и задирой, мало ли кто встретился ему на узкой тропинке в тот вечер. Хватило бы у неё решимости шагнуть навстречу судьбе, если бы не этот страх? А что, если не страх, вытолкнуло её за границу Перехода? Страх за свою жизнь и гнев на несправедливость… И что вело её сейчас? Снова страх? Страх того, что привиделось в кошмарном сне? Страх того, что оба мира — и далёкая родина, и Арис, который становился всё понятнее и ближе с каждым днём — погибнут от ужасной напасти, если она не сделает… что? Что-то, неведомое ей самой, чтобы спасти их. Миры, в которых она смогла бы жить. Просто жить.
Чара поёжилась, плотнее прижимаясь спиной к тёплому боку Пса. Подняла глаза, щурясь.
Голова к голове, словно продолжая неоконченный спор, спали Огги и Ликос. Свернулась в калачик среди Псов Дарель — не разберёшь, где мех её жилета, а где шкуры дремлющих зверей. Её спутники. Её друзья. Те, кто шёл рядом не потому, что их гнали вперёд страхи, а потому, что они верили ей. Верили в неё. Далеко за темнотой ночи, за ревущими водами двух разорванных рек, её ждал Лунгта. И Рикон-Страж.
«…и тогда ты посмотришь, стоила ли того твоя мечта. Но не смей сомневаться в этом сейчас!», — донёсся из летней ночи другого мира голос погибшей актёрки.
«Спасибо, Триш! — прошептала Чара, глядя в рыжую пляску огня. — Я ещё не дошла до Небесных скал, но дойду, вот увидишь!»
Спазм отчаяния освободил горло, и Чара глубоко вдохнула холодный воздух. В голове прояснилось, словно пропала мутная пелена, в которой метались по кругу горькие мысли.
Их разбудил не холод, а Псы, сорвавшиеся с места с грозным клокотанием в глотках. Трое остались охранять людей, остальные растворились в предрассветном лесу. Чара и Ликос засыпали вопросами охрану, Дарель и Огги только тревожно озирались.
— Чужие разведчики. Идут по следу. Пока — всё.
Ответ не слишком прояснил картину, и мужчины дружно схватились за мечи. Тишину леса разорвал вой и многоголосое тявканье, никак не похожее на шум драки. Псы, оставшиеся с людьми, заозирались.
«Чара, это к тебе! Твой друг, Рикон, прислал их!» — ворвалось в её мозг возбужденное сообщение.
— Рикон! — воскликнула девушка вслух, порываясь броситься навстречу возвращающимся Псам, но они уже выпрыгивали на полянку сами, и с ними — трое исхудавших чужаков, которые настороженно оглядывали группу людей, окружённых Псами.
Один из чужаков приблизился и заворчал, уставившись на Чару горящими жёлтыми глазами:
— Я — Арх, разведчик из стаи Ррхана. Мой вожак отправил нас на твои поиски по просьбе человека из другого мира, Рикона. Они оба сейчас ушли к Крылатым коням, за помощью.
Чужак сел, поводя рёбрами. Его спутники повторили действие говорившего с короткой задержкой.
У Чары защипало в глазах, и она моргнула несколько раз прежде, чем что-то сказать. Ликос переводил взгляд с неё на Псов и обратно. Ведьма удовлетворенно кивнула и уселась на примятый валежник, и только Огги нетерпеливо ждал объяснений.
— Как же я вам рада, — заговорила, справившись с волнением, Чара. — Спасибо, что отыскали нас!
Они спорили до самого рассвета. А когда он наступил — неясный, в сером небе ни одного разрыва, через который могло бы пробиться солнце, — двое разведчиков стаи Ррхана отправились в обратный путь, а люди и остальные Псы, вместе с присоединившимся к ним Архом, продолжили путь на север.
Глава 9
Караваны Северных равнин
Ирошка брел за скребущими по неровностям дороги полозьями телеги, поминутно шмыгая носом. Колеса с телеги сняли ещё поутру, и теперь держаться за край стало проще — телега стала ниже. Впереди и сзади раздавались окрики, звонкие щелчки бичей и скрип, скрип, скрип.
Шестьдесят телег осеннего каравана вползали в застывающие пустоши Северных равнин. Поздняя осень и ранняя весна — то время, когда можно было добраться до Седых гор с товаром по земле. Летом дорога превращалась в ненадёжную корочку над болотной жижей, а зимой — зимой сюда не совалось даже зверьё…
Ирошка после смерти матери шёл с караваном уже второй раз. Теперь отцу не с кем было оставлять его так надолго, вот и приходилось брать десятилетнего пацана с собой.
Караван вёл гильдиец, суровый и скорый на расправу Огол. Но дело своё он знал, и идти под его началом считалось большой удачей. Всё это Ирошка подслушал во время стоянок, когда караванщики негромко трепались у костров. Это и немало историй, порой забавных, а порой — трагических, о которых почему-то никогда не упоминал отец.
Окованные железом полозья противно скрипели. Радуга, одна из двух отцовских лошадей, сейчас волокущая телегу, изредка всхрапывала, сдувая иней с ноздрей, а Ирошка, держась за край телеги, силился разглядеть в морозном мареве далёкую голову заворачивающего каравана. Здесь, на самом краю равнин, снега лежало ещё очень мало, застывшая дорога была кочковатой и неровной. Снятые колеса были торчком прикручены к бортам телеги, верха ободов почти равнялись с верхушкой груза. Курди, вторая лошадь отца, плёлся с другого бока телеги, подремывая на ходу. Окружающее его не интересовало. Отец, подмотав поводья на перекладину высоких козел, тоже дремал — Радуга смирно плелась за передней телегой, точно выдерживая дистанцию. Иногда Ирошке казалось, что эта неказистая пёстрая лошадка знала дорогу не хуже Огола, и уж точно — не хуже отца. А вот с Курди, чёрным как смоль мерином, приходилось быть начеку — он терпеть не мог оглобли, и вообще — работу, хоть и был необычайно вынослив и силён.
Ирошка приотстал от отцовской телеги, сойдя с дороги в сторону. Потоптался кружком, похрустев замерзшими травинками, подобрал и запульнул высоко в чистое небо камешек, поглазел на ползущую вереницу телег и припустил вперёд — догонять отца.
Пассажирский тарантас двигался в середине каравана, между высокими и длинными телегами с фуражом. Восемнадцать пассажиров тряслись в вонючей тесноте на жёстких деревянных лавках и прямо на полу. Тянула повозку крепкая пара лошадей. Огги и Ликос подпирали плечами своих спутниц, зажатых между ними. Закутанные по самые брови девушки хранили молчание. Ведьма Дарель научила Чару, как сделать так, чтобы они не были совсем уж незаметными — просто неинтересными. Чаре было любопытно, какими же видят их остальные, но равнодушные взгляды попутчиков скользили по их лицам, не задерживаясь. В фургоне ехали работники, мечтающие наняться на долгую зиму в Амбарном городке, а то и устроиться в замок. Шли слухи, что в Цитадели гостит много народа и там могут понадобиться лишние руки…
