Грэм пожал плечами.
— Можешь не верить. Но кроме как честным словом — и мечом, — я ничем не могу гарантировать безопасность девушек.
— Твоему мечу я поверю скорее, чем честному слову, — буркнул Ив.
— Но вообще, — продолжил Грэм, — я предложил бы сделать иначе. Девушки вместе с Оге уходят в лес — там более или менее безопасно и можно укрыться. А мы с Ивом поедем искать переправу, если уж она вам так нужна…
— Нет! — заупрямилась Ванда. — С нами останется Грэм, и точка!
И на кой я тебе сдался? — спросил ее Грэм взглядом. В ответ Ванда задрала кверху и без того вздернутый носик и фыркнула. Вероятно, это означало, что объяснения она давать не намерена.
— Давайте переночуем здесь, а утром примем окончательное решение, — примирительно сказала Корделия. — Все равно до темноты осталась всего пара часов.
— Тогда уж не здесь, — решительно поднялся Грэм. — Давайте встанем в лесу. Там нас труднее найти, ежели что…
Лес оказался смешанным, с густым подлеском, который сильно затруднял передвижение. Приходилось искать, где он пореже, чтобы провести лошадей и не запутаться самим. В таком лесу, подумал Грэм, хорошо разбойничать — куда ни глянь, всюду можно устроить чудесную засидку, невидимую в двух шагах. Но и то правда, что путники здесь не ходят, и возы с товаром не тащат. Шляются тут только ненормальные, которым вынь да положь переправу через пограничную реку…
По счастью, еще до темноты им удалось отыскать свободную от кустарника и молодой поросли полянку, достаточно большую, чтоб поставить на ней шатер — решили, что девушки будут жить в шатрах, пока Оге и Ив разведывают местность. Рядом в овраге журчала лесная речушка — видимо, один из бесчисленных мелких притоков Серебряной.
Ждать до утра никто не захотел; до темноты еще оставался по крайней мере час, и, поставив шатер, молодые люди попрощались с девушками (Грэм во время этого прощания стоял в стороне с безразличным видом), потом Ив еще раз напомнил Грэму, что с ним будет, если он не убережет девиц, и, наконец, разведчики уехали. Только-только начинало смеркаться.
После прощания с друзьями девушки поскучнели; вернее, Ванда поскучнела, Корделия и без того постоянно имела вид печальной задумчивости. До темноты Ванда послонялась вокруг шатра, спустилась в овраг и умылась, потом поднялась обратно, заявила, что ложится спать и скрылась в шатре. Занятый разведением костра Грэм (в лесу это было не так опасно) пожелал ей спокойной ночи, а про себя подумал: интересно, по кому именно она так печалится — по Иву или по Оге?..
— А ты спать не пойдешь? — спросил он у Корделии, которая присела на поваленный ствол дерева и задумчиво наблюдала за его манипуляциями.
Корделия покачала головой.
— Я не устала, и мне не хочется спать. Может быть, я могу тебе помочь? Например, принести воды.
— Еще чего не хватало, — проворчал Грэм. — Нечего тебе тяжести таскать. И так, того гляди, переломишься пополам. Я сам принесу…
— Я крепче, чем кажусь, — тихо улыбнулась Корделия.
— Хорошо, ежели так. И все-таки я сам. А ты присмотри за костром.
Прихватив котелок, Грэм спустился в овраг и набрал воды, кристально-прозрачной и очень холодной. Мысль о том, что в ближайшее время можно будет поесть чего-нибудь горячего, грела его в буквальном и переносном смыслах.
Вернувшись, он застал Корделию на прежнем месте. Подтянув к себе одно колено и обхватив его руками, она задумчиво глядела в огонь. Видимо, это она и подразумевала под «присмотреть за костром». Грэм молча приладил котелок над огнем и сел напротив Корделии на землю, постелив под себя сложенный плащ. Хотя в последние несколько дней значительно потеплело, земля оставалась холодной, словно осенью.
— Как хорошо, когда есть огонь, — тихо проговорила Корделия. — Мы все очень устали в последние дни.
— То ли еще будет, — посулил Грэм. — В Касот еще и не так придется скрываться.
— Ты не боишься? — через огонь взглянула на него Корделия.
Грэм пожал плечами.
— Чего мне бояться? Я не участвую в этой войне.
— Пока ты с нами — участвуешь.
— Даже если так… Спокойной жизни я не ищу.
— Это видно, — согласилась Корделия. — Ты очень беспокойный человек, Грэм. Мне интересно, кто ты. Ив уверен, что ты нобиль, но почему-то это скрываешь.
— Ив со всеми успел обсудить мою персону? Даже если я нобиль, не понимаю, почему его это так волнует.
— Он считает, что если ты скрываешь от нас это, то можешь скрывать что-нибудь еще.
— И что? Или он полагает, что я обязан вывернуться перед ним наизнанку?
Корделия улыбнулась.
— Ив очень резкий человек, но в чем-то он прав… К примеру, у тебя очень правильная речь. Это странно и необычно для простолюдина.
— Я учился в храмовой школе, вот и все, — пожал плечами Грэм.
— Не каждый родитель отдаст своего отпрыска в храмовую школу… Кто был твой отец?
— Какая разница? Он давно мертв.
— А мать?
— Она умерла еще раньше отца. Корделия, к чему эти расспросы? Между прочим, о вас я тоже почти ничего не знаю.
Корделия и глазом не моргнула.
— Тебе известна цель нашего путешествия — если я верно понимаю, Ванда тебя на этот счет просветила, — и это больше того, что нам известно о тебе. Мы не знаем, кто ты, как и зачем оказался в Медее…
— Кто вы — этого я тоже не знаю, — разговор начал надоедать Грэму, и эти слова прозвучали почти резко. — Вы назвали только свои имена, а это — ничто.
— От полных наших имен тебе пользы не будет, — мягко возразила Корделия. — Одно только смущение ума…
— То есть?
— Право, это неважно, — наклонившись, она бросила в костер несколько веток из-под ног.
— Ну и от меня тогда отстаньте, — в сердцах бросил Грэм.
— А почему — Фекс? — задумчиво проговорила Корделия, словно не слыша его. — Рондра — это понятно, а почему — Фекс?
— Купцам тоже нужна охрана.
— Охрану можно нанять среди людей Рондры…
— Верно, а бирка от Фекса — знак того, что я служу и ему тоже… опосредованно… этого довольно?
Корделия долго смотрела на него через огонь, накручивая на палец белокурую прядь, выбившуюся из косы.
— Это могло бы быть так… — проговорила она тихо. — Но…
— Но? — переспросил сквозь зубы окончательно выведенный из себя Грэм.
— Но это не так.
— Да идите вы все к Борону! — взорвался Грэм, вскакивая. — Что вам за дело до меня? Что за допросы с пристрастием?! Какое вам дело, откуда я пришел и куда я уйду, когда мы распрощаемся?
— А мы распрощаемся? — загадочно улыбнулась Корделия. — Мне показалось…
