Корабль с посольством возвратился в Киев. В знак успеха на драккаре были подняты флаги. Ольга стояла на городской стене, и так же, как некоторое время назад ждала отца, сейчас она ждала возвращения двоих самых дорогих ей молодых мужчин.
Девушка впервые испытывала такое. Она не знала, как это её сердце может принадлежать обоим. Ольга никогда не считала себя ветреной, и за время, что прожила в отцовском тереме, ещё больше полюбила княжича Игоря. Мечтала о приближающейся свадьбе. Но этот юноша, что уже дважды спас её… И Ольга ждала возвращения двоих молодых мужчин, гадая, что её ждет, гадая, на счастье или на беду произошла та встреча на речном волоке.
5
Новость, которую принесли Свенельд и берсерк, ошеломила князя Олега. Он велел позвать Авося, долго и пристально разглядывал татуировку. Недоумевающий Авось пытался что-то рассказывать, но князь лишь оборвал его:
— Молчи!
И смутившийся юноша так и не понял, чего больше услышал в княжеском голосе: угрозы или нежности. А потом Олег велел ступать прочь. Авось ушёл в ещё большем недоумении, а князь долго смотрел ему вслед, а потом задумчиво произнёс:
— Что же за узор она сплела? Что его появление — коварство или помощь? Не постичь мне…
Словно невидящим взглядом князь обвёл своих верных гридней, и голос его стал ещё более глухим:
— Он такой же, как и я, но может обратиться ко тьме… — Князь вскинул голову, и глаза его заблестели. Теперь мучительные нотки прокрались в охрипший голос Олега. — И чёрный волк кружит вокруг моего дома. И этот топот!.. Не постичь мне…
Князь надолго замолчал, углубившись в тяжёлые раздумья. Когда он вновь поднял голову, хмурые складки покинули его лицо, а взгляд стал ясным.
— А что Игорь? — поинтересовался князь.
— Нем, как рыба, — ответил Свенельд. Губы его не растянулись в улыбке, однако в глазах плясал лукавый огонёк. — По крайней мере, до тех пор, пока Фарлаф не отменит своей угрозы.
— Как это? — не понял Олег.
Свенельд по-прежнему говорил с серьёзным выражением лица, а вот берсерк начал краснеть.
— А он сказал княжичу, что сдерёт с него шкуру живьём.
— Что? — изумился Олег.
— Угу. — Свенельд кивнул. — Если он раскроет рот без твоего разрешения.
Воцарилась пауза. Князь уставился на берсерка, обескураженно хлопая глазами.
— Фарлаф! Ну ты… — И князь лишь развёл руками.
— А как мне ещё было заставить замолчать сына Рюрика! — оправдываясь, пробурчал Фарлаф. Теперь он стал совсем красным.
— Вы оба… — начал князь и вдруг фыркнул. Хотел было продолжить разговор, подавился смешком, а потом все-таки не выдержал и откровенно расхохотался. Свенельд сдержанно улыбнулся, Фарлаф что-то промямлил. Но хохот князя становился всё громче и веселее, и вот к Олегу уже присоединились два его старых боевых товарища.
Чуть позже, отирая слёзы смеха, князь попросил:
— Занимайтесь с ним. Учите искусству меча, занимайтесь так, чтобы ни на что больше у него не оставалось сил. Чтоб мог только доползти до постели и завалиться спать как убитый.
6
Полная луна плыла над Киевом.
Авось проснулся. Только что его позвал кто-то, вырывая из плена тревожного сна. Авось не знал, чей это был голос. Но в нём словно смешались голоса всех, кого он когда-то любил. Зов был нежным и любящим, зов был мужественным и непреклонным. Но присутствовало в нём и что-то ещё… Гордый волчий вой, только теперь он звучал не леденящей сердце тоской, а радостью единения с этим лежащим у ног юноши миром.
Авось вышел во двор. Свежий летний ветерок, играя травами, принёс сюда дыхание леса. Авось замер, вслушиваясь…
Он услышал музыку. Тихую, почти за гранью восприятия, и удивительную, словно из неё родились все существующие в мире песни. О любви, трагедиях, славе, о самой прекрасной женщине, приходившей к нему во сне и навсегда околдовавшей его ароматом своих волос, о разлуках, которые заканчивались, и снова о любви. Той, что делает любые тревоги ненужными, потому что где-то в конце этой музыки юноше оставалось лишь сделать шаг и сказать своё «да», вечное «Да!», которое сможет прошептать его сердце сердцу этого пробуждающегося мира.
— Аво-ось! — дохнул лес. И ночь ожила. Его звал лес. Вот Авось услышал, как где-то, очень далеко от него, весело, словно здороваясь, зашелестели листья, посеребрённые луной. Зрение юноши словно прояснилось. Он увидел, как на дальнем озере, в самом сердце леса, выпрыгнули из воды играющие рыбы и как по поверхности озера побежали круги, переливаясь в лунных бликах. Где-то на охоту вышла куница и сейчас таилась в ветвях деревьев. Юноша улыбнулся, потому что его зрение побывало в логове лесной свиньи, где множество полосатых кабанчиков толкались у материнских сосков. Авось почувствовал, как в такой тишине распускаются ночные цветы, и услышал, как Ольга, вздохнув, перевернулась в своей постели.
Юноша уже давно шёл по направлению к лесу. Если б он захотел, он смог бы сейчас услышать голоса ночных разбойников, но они не интересовали его. Авось тихо засмеялся. Теперь и нюх его обострился. Он учуял, как волки выходят на ночную охоту. Он учуял терпкий страх оленихи и мощный прыжок сильного оленя с ветвистыми рогами, что встал на защиту любимой. Эта охота не удалась… Он слышал, как перешептывались травы и как множество ночных голосов, шорохов и тайных звуков сейчас сливались в Зове и снова становились песней леса.
Авось шёл по укромной тропинке, залитой луной, пока не оказался на открытой полянке, и здесь Зов уже звучал оглушительно. Вот впереди, среди деревьев, перед юношей мелькнула спина сильного и показавшегося в этот момент прекрасным волка, да так, что юноша смог различить каждый волосок, и всё внезапно стихло.
— Ты услышал Зов. — Перед Авосем стоял князь Олег.
Юноша заворожённо, словно боясь спугнуть что-то очень хрупкое, прошептал:
— Что это было? Что со мной?
— Ты услышал Зов, — теперь скорее утвердительно произнёс князь Олег. — Зов — это то, чем Боги, которых мы называем Асами, созвали весь этот мир. Из пустоты неподвижности покоя пребудет всё сущее.
Авось огляделся по сторонам, но необычное новое видение лишь усилилось.
— Ты волк? — с благоговением произнёс Авось. — Это был ты, — теперь уже почти без интонации вопроса сказал Авось. — Белый волк…
Олег мягко улыбнулся:
— Там, где звучит Зов, не существует границ. Пелена этого мира открыта. Волк лишь мой спутник. И я иногда становлюсь им.
— Она говорит, что я не волчонок, — вдруг вспомнил Авось. — Не волк… Значит, это неправда?
— Это значит другое, — тихо сказал Олег. — Жёсткие оковы, в которых спал твой разум, отброшены. Но тебе самому предстоит узнать, кто ты.
