— А–а, — медленно поднявшись, Гермиона потянулась за шапкой. Гарри молча показал Рону кулак.
— Меня терзают смутные сомнения, а пойдут ли они на самом деле в снежки играть? — шепнула Джинни на ухо Гарри. — Думаю, планы Рона очень скоро изменятся, ведь не далее, как вчера он всех нас уверял, что из‑за «этих кошмарных сугробов» он никак не может совершить прогулку по Хогсмиду. Как будто он когда‑нибудь ходил туда один.
— А ты не хочешь туда пойти? — Гарри обнял ее крепче и ощутил ее горячее дыхание на своей щеке.
— Мне и здесь хорошо.
Их поцелуй был прерван внезапным появлением крайне расстроенного Невилла. Он не обратил на них ни малейшего внимания, быстро пересек комнату и взбежал наверх по лестнице, ведущей в спальню. Гарри смущенно поглядел ему вслед.
— Как считаешь, что с ним могло произойти? Может, Луна не приехала?
— Как раз наоборот, она, скорее всего, приехала, — грустно ответила Джинни.
— Так в чем же дело? В смысле, ты говорила, что… ну, не могла же она с ним расстаться!
— Почему?
— Но это же… невероятно!
— Ну, ты и дитя все‑таки, Гарри! В человеческих отношениях все всегда так запутано, толком ничего не удается точно предсказать. Но здесь‑то все ясно.
— Я думал, Луна просто… но это же не может быть из‑за того, что Невилл там для чего‑то «не созрел»? — вконец возмутился Гарри.
— Да нет, конечно! — Джинни тряхнула своей огненно–рыжей гривой и слегка вздохнула: — Вообще‑то, Луна изменилась.
— Да брось ты! Вроде бы все, как обычно.
— Это нельзя заметить с первого взгляда, да и со второго тоже.
— И что это, по–твоему, значит? Что‑то нехорошее случилось?
— Нет, не думаю… Просто она… ну, понимаешь, обратила внимание на кого‑то другого.
— Она сама тебе это сказала?
— Нет, — Джинни была явно огорчена, — но это видно. И она не хочет ни с кем об этом говорить. Наверное, чтобы он об этом не узнал.
— Нельзя же оставлять это без внимания!
— Гарри, она разумная девушка и справится сама. А Невилла хорошо бы пока не трогать.
— Мда–а, — протянул Гарри, — если бы я все это наблюдал со стороны, никогда бы не подумал, что война уже на пороге.
— Ты же наблюдал со стороны.
— О чем ты?
— Я говорю о твоем внутреннем состоянии. Извини, но для тебя являются новостью такие вещи, которые для других уже в течение нескольких месяцев — очевидный факт.
— Ты права. Я все время пребываю в какой‑то… прострации. Конечно, тебя это обижает…
— Нет, меня это, скорее, беспокоит, а также то, что ты не борешься с этим, и даже не пытаешься бороться… Знаешь, как мне хочется, чтобы все это поскорей закончилось?
— Все зависит от того, как именно это закончится, — Гарри задумчиво уставился на огонь в камине. — Иногда мне хочется, чтобы эти сроки никогда не наступали. И знаешь, Джинни, нехорошо, что так мало людей знают про Волдеморта.
— Ты ведь и сам не знаешь, что сказать.
— Да, но это означает, что я должен это выяснить, не откладывая. Только вот профессор…
— А что — профессор, ты знаешь где его искать!
— Да, если он не заколдовал Выручай–Комнату каким‑то особым способом, чтобы я не мог туда попасть…
— Ты в это веришь?
— Не знаю, — устало ответил Гарри. — Почему тогда, черт возьми, он ничего не понимает?! Я точно знаю, что ему, как и мне, не все равно.
— Ну, ты выражаешь свои чувства непосредственно, он же не привык к этому, мы ведь это уже обсуждали, — слегка раздраженно заметила Джинни. — Ты требуешь от него больше, чем он в состоянии выразить.
— Но разве это… так трудно?
— Доверять кому‑либо? Очень трудно. Сам подумай, ему ведь больше некому доверять, у него вообще никого нет, только представь себе, — она умолкла и тоже стала смотреть на огонь.
Гарри не хотел размышлять над словами Джинни, но они как будто самим ползли в голову. Уже ночью, засыпая, он думал о том, что бы он чувствовал, будь он вынужден большую часть жизни вести двойную игру и если бы его при этом использовали. Цельной картины у него не сложилось, так как Гарри все же не мог не оставаться при этом самим собой. И он знал теоретически, что за человек был Снейп: неуверенный, агрессивный, замкнутый, но все же бесконечно храбрый — человек, способный пожертвовать жизнью ради тех, кого любит. Гарри так растрогался, что едва не расплакался, но вовремя удержался: даже в сравнении с непрекращающимся храпом Рона сопение Невилла было бы слышнее. А это значило, что Джинни оказалась права…
Солнечный свет бил в глаза. Гарри рывком сел на кровати и одним движением водрузил на нос очки. Он успел забыть, каково это: просыпаться в Хогвартсе и вновь видеть эти веселые пятна света на пурпурных занавесках и на потолке. Сердце наполнилось радостью и умилением, и Гарри, беспричинно улыбаясь, стал натягивать ботинки. Потом он различил странное уханье в комнате — Сыч Рона такой звук издавать при всем желании бы не смог. Не успел он определиться с источником звука, как дверь открылась, и на пороге возник сияющий Рон. В следующий момент у него отвисла челюсть, смотрел он при этом куда‑то мимо Гарри.
— Букля! — выдавил он.
Гарри резко обернулся и даже вскочил на ноги: на подоконнике прямо за ним стояла огромная клетка, а в ней сидела полярная сова. Гарри потребовалось не менее пяти минут, чтобы убедиться, что это не Букля. У этой совы голова была крупнее, а на левом крыле виднелось несколько черных перьев, в остальном же… Гарри не мог оторвать глаз от птицы. Все это время ему никак не удавалось заставить себя приобрести новую сову, хотя иногда ему приходилось отвечать на несколько писем одновременно, а в Фульменгарде, в отличие от Хогвартса, с совами дело обстояло напряженно. Сова же, тем временем, поняла, что Гарри наконец‑то обратил на нее внимание, и тотчас забила крыльями по прутьям клетки и заухала еще громче.
— Хочет есть! — со знанием дела сказал Рон, взял немного корма у Сыча и насыпал его в клетку белой сове. Та презрительно щелкнула клювом, но затем, видимо, примирившись с судьбой, начала клевать.
— А ты…, — Гарри обрел дар речи, — ты долго отсутствовал?
— Да, ты проспал целую вечность, старик, почти до обеда. Должно быть, ее принесли, когда меня не было.
— Кто?
— А я знаю?
— В замке почти нет учеников, Рон, кроме нас, выпускников, и нескольких первоклашек.
— Скорее всего, это Хагрид.
— Но ведь он уже подарил мне пару перчаток из драконьей кожи.
— Тогда я не знаю, — Рон пожал плечами.
Гарри приблизился к клетке и открыл дверцу. Сова вмиг выпорхнула наружу, сделала три круга под самым потолком и резко приземлилась на плечо Гарри.
— Гляди‑ка, она признала тебя, — ухмыльнулся Рон.
Гарри тоже растянул губы в невольной улыбке.
