Усевшись на трон, Деймос подозвал своих соратников поближе и сказал:
— Думаю, вы уже догадались, зачем я вас позвал.
— Отбор воинов? — предположила Гелла.
— Именно. Каждый год с наступлением весны в воинской школе происходит выпуск. Самые старшие должны доказать, что не зря ели свой хлеб. Лучшие из лучших попадут в мою личную гвардию. Сколько в этом году ожидается прибавления?
— Больше двух сотен, мой царь, — ответил Илус.
— Посмотрим, сколько из них выдержит испытания. В этом году главной по подготовке выпуска я назначаю тебя, Гелла.
— Это большая честь для меня, мой царь.
— Тогда не разочаруй меня. Илус может подсказать тебе, что да как, но для него у меня будет особое задание.
— Слушаю, мой царь.
— Отправь лазутчиков на наши границы. Весна наступила, и мне интересно состояние перевалов. А так же пусть разузнают, как дела у наших соседей и вассалов.
— Да, мой царь. Сколько людей я могу послать?
— Сколько сочтешь нужным. Не затягивай с этим.
— Я займусь вопросом немедленно. Если потребуется — сам отправлюсь в дорогу.
— Это лишнее. Ты можешь понадобиться мне и здесь.
— Да, мой царь.
— Что ж, выполняйте. Да, Гелла. Ты тоже не затягивай.
— Хорошо, мой царь.
Оба воина вышли, а Ункас остался топтаться на месте, точно не зная, как ему лучше поступить. Это не осталось незамеченным. Царь окликнул:
— Что ты там встал, Ункас?
— Да, мой царь? — молодой воин тотчас склонился перед Деймосом.
— Что да? Ты не нужен мне, ступай.
— Слушаюсь, мой царь.
Как-то резко выпрямившись, Ункас заторопился к выходу. Подобный… посыл явно задел молодого воина, но с царской волей не поспоришь.
Пока Фуар провожал молодого воина взглядом, его не отпускало дурное предчувствие.
— Что нахмурился? — усмехнулся Деймос, положив ладонь на плечо принца.
— Нет, ничего.
— Ну-ну. Кстати, Ункаса не стоит недооценивать. Он смазлив, как девка, но при этом весьма опасен. Три года назад он стал лучшим из лучших в своем выпуске.
— Хм… — Фуару стало интересно, с какой целью царь говорит ему все это, но не спрашивать же напрямую.
— Ты, я смотрю, совсем раскис. Завтра же возобновим тренировки. А то придется телохранителя приставлять.
— Хорошо, — смиренно ответил принц, да и что ему оставалось? К тому же он и впрямь запустил это дело. Так и правда забудет, что он все-таки мужчина и воин, а не ручная зверушка.
После всех сегодняшних событий принц уже был почти готов, что спокойной ночи не будет, но ошибся. Деймос довольно рано отослал его в покои, а вот сам являться не торопился.
Устав ждать, Фуар прилег на край кровати и сам не заметил, как заснул. Проснулся от того, что постель прогнулась под весом еще одного тела. Парень сразу же напрягся и замер, выжидая.
Некоторое время ничего не происходило, пока царь не фыркнул и не сказал:
— Если хочешь, чтобы думали, что ты спишь — дыши как обычно, а не изображай бездыханную статую.
Фуар выдохнул, но ничуть не расслабился. Правда, повернулся лицом к царю, желая встретить опасность лицом к лицу.
Расстояние между ним и Деймосом оказалось неожиданно крошечным, так что Фуар почувствовал тонкий, едва уловимый запах крови, а почувствовав, тотчас отпрянул.
Собственно, далеко уйти не удалось: во-первых, иначе он упал бы с кровати, а во-вторых, царь положил руку ему на плечо, удерживая.
— Успокойся. Что ты встрепенулся? — насмешливо поинтересовался Деймос.
— От тебя пахнет кровью, — тихо заметил Фуар.
— Хм… и правда, — подтвердил царь, пальцем обведя контур собственных губ.
— Значит, сегодня ты… — принц так и не договорил, вместо этого заметив: — Мог бы пить из меня.
— Зачем? Ты же считаешь подобное постыдным.
— Неважно. Перетерплю.
— Это не такой уж ужас, чтобы прям терпеть. Ты испытывал очень приятные ощущения.
— Дело не в этом. Я… я хоть не умираю… после.
С минуту царь пристально изучал Фуара, потом, не выдержав, рассмеялся и сказал:
— Ты думаешь, что все те, из кого я пью кровь, потом умирают?
— Да.
— Глупый щенок. Это надо очень постараться, чтобы выпить человека досуха. Просто все забывают о моем… вмешательстве. Только ты вот помнишь. Редкий случай.
— Что? Значит, ты… тогда… Ты тогда обманул меня?
— Нет. Когда я теряю разом много крови, то при ее восполнении возможно всякое, хотя обычно я хорошо себя контролирую. Но в тот раз ты так рьяно предлагал, а жажда разгорелась во мне столь сильно, что было не до переубеждений.
Фуар вздохнул. Он чувствовал себя обманутым, и в то же время стало спокойнее, что жертвы, отдающие кровь царю, не умирают.
— Почему именно это тебя так беспокоит? — вдруг спросил Деймос. — Так или иначе, я вовсе не невинный агнец.
— Не знаю, — признался Фуар. — Просто в этом есть что-то… неправильное.
— Так или иначе, но это мой дар или проклятье. Кровь — моя единственная пища, взамен вся эта сила и долгая, очень долгая жизнь, — кажется, никогда еще Деймос не говорил подобных откровений, и принц затаился, стараясь не упустить ни слова из сказанного. — Многие из моих подданных считают меня чуть ли не богом. Они просто не помнят другого царя.
— Сколько же тебе лет? — с замиранием сердца спросил Фуар.
— Много, очень много. Столько не дано прожить ни одному человеку. Именно поэтому мне удалось создать столь могущественное царство. Как я уже говорил, это мой дар и мое проклятье.
Все это казалось столь невероятным, что так просто не поддавалось пониманию. Фуар верил в богов, совершал жертвоприношения, но вот так рядом оказаться с существом, отмеченным богом. К добру или худу, но тем не менее. Иной раз сложно предугадать замыслы богов.
Почему-то Фуару вспомнился визит к жрице в древнее капище. Похоже, ее слова начали сбываться. Правда, страха от этого принц почему-то не испытывал.
Когда-то образ Деймоса внушал принцу ужас на грани первобытного, но нельзя бояться постоянно. Фуар и не заметил, как этот страх сошел на нет. Да и сейчас он был больше ошеломлен, чем напуган.
Царь по-своему истолковал столь продолжительное молчание парня. Чуть отстранившись, он сказал:
— Не стоит так уж страшиться.
— Я не боюсь. Ну… не совсем. Просто это так странно.
— Наверное. Но раз я не убил тебя за столь долгое время, глупо ожидать, что я поступлю так сейчас.
— Верно. Просто… сегодня… — Фуар просто не мог описать собственные ощущения и опасения, не провалившись сквозь землю со стыда.
— Ты знаешь, что нравишься мне, даже более чем, — Деймос тоже с трудом находил подходящие слова. Слишком давно не приходилось вести подобных речей. — Считай это выражением моей… симпатии. Тебе неприятно?
