Едва смолкло эхо царских слов, как Гелла протрубила в рог, заставляя юношей выстроиться несколько по-иному. Испытания начались.
Все оказалось более чем серьезно. Фуар сомневался, что сам бы все выдержал. Сначала состязания на мечах, потом стрельба из лука, метание копья, состязание верхом, и, наконец, рукопашный бой.
С каждым новым испытанием количество претендентов уменьшалось, тем самым выявляя основные способности юношей. Илус объяснил, что те, кто не прошел даже первого, воинами не станут. А остальные пойдут кто в лучники, кто в копейщики. Выдержавшие конное испытание — станут воинами-всадниками, почти элитой. Победителей последнего испытания ждет звание командира, и они получат по сотне воинов под начало.
Испытания оказались вовсе не безопасны. Больше дюжины распрощались с жизнью, причем большее количество смертей пришлось на первое и последнее испытания. Но, кажется, это никого, кроме Фуара, не удивляло.
Почти с самого начала среди юношей шестеро значительно вырвались вперед. Особенно среди них выделялся один — не очень высокий, но жилистый и подвижный, как ртуть. Со светлыми волосами, спускающимися чуть ниже лопаток, но при этом с карими, почти черными глазами. Да и лицо тонкое, явно указывающее на наличие благородных кровей.
Фуар заметил, что не только он один изучает этого юношу. Царь наблюдал за ним почти с жадностью, виной чему вряд ли был только спортивный азарт. Принц слышал, как Деймос поинтересовался у Илуса:
— Как зовут?
— Эол.
— Хм… Чей?
— Царский щенок, — просто ответил Илус, но почему-то при этом словосочетании глаза царя как-то сузились, словно от гнева или досады. Воин вроде не заметил и добавил: — Сын твоей наложницы. Уж не помню, как ее звали, но она тоже хотела выдать его за твоего сына.
— Вот как. Значит, он с рождения в школе.
— Да.
— И знает о своем происхождении?
— Вряд ли ему кто-то сказал. Но может и знать.
— Что о нем говорят учителя?
— Способный и очень умен. Да ты и сам видишь. С его скромными физическими данными умудрился вырваться поперед всех. Далеко пойдет, мой царь.
— Возможно.
Пока они обсуждали, Эол одержал полную победу над последним противником, тем самым став победителем выпуска. Остальные пятеро, вырвавшиеся вперед, тоже ненамного поотстали.
Началась церемония переодевания. Юноши проходили испытание почти при полном отсутствии одежды, а теперь расставались и с ней, принимая уже взрослый воинский наряд. Причем уже согласно проявленным талантам лучника, копейщика и так далее… Те, кто хорошо проявил себя и в конном испытании, потом получат коня.
Переодевание прошло быстро. Во-первых, это часть воинской выучки, а во-вторых, на дворе все ж таки не лето. Так что вскоре арена напоминала плацдарм для маневров.
Молодые воины, теперь их уже можно так называть, вновь выстроились по струнке под чутким руководством Геллы. Царь опять поднялся, так что его стало видно всем, и новопосвященные принесли ему клятву верности. Причем сначала те, кто одержал победу в испытаниях, а уж потом все остальные.
Эту клятву, ну разве что чуть измененную, Фуар уже слышал. Его брат приносил ее Деймосу. Странно, но от него самого никто никаких клятв не требовал.
Принц догадывался, что так просто все не закончится, поэтому почти не удивился, когда по возвращению в замок их ждал пир. На него пригласили и победителей испытаний, и еще некоторых молодых воинов, кого царь отобрал для своей личной охраны.
Эол, в качестве награды, получил право сидеть по правую руку царя, так что они с Фуаром оказались совсем рядом. Принц несколько раз ловил на себе любопытные взгляды молодого воина. Но не его одного. Пылкий взор Ункаса то и дело сверлил спину. И как умудрялся? Все вроде сидели лицом друг к другу.
Фуар замечал все это, но почему-то куда больше его волновало то, что царь уделяет столько внимания Эолу. Казалось бы, что с того? Вроде ему же лучше, если Деймос переключится на другого, но вот почему-то царапнуло душу. Сильно царапнуло. С большим удивлением принц поймал себя на ревности. А ведь раньше скорее просто пожалел бы незадачливого юнца.
Сам Эол явно был менее невинен, чем казался, и ему льстило внимание царя. Судя по всему, он не отказался бы пойти и дальше, преисполненный рвением угодить повелителю.
Фуар с горечью наблюдал за происходящим, стараясь не подавать вида. Ведь это, по меньшей мере, показалось бы странным. Он просто дождался момента, когда вино, льющееся рекой, притупит внимание большинства, и испросил разрешение удалиться. Деймос как-то странно посмотрел на него, но не возражал.
После жарко натопленного и заполненного разгоряченными воинами зала коридор показался отрезвляюще холодным. Сделав несколько шагов, Фуар прислонился лбом к холодному камню, чтобы остыть во всех смыслах. Тут-то его и настиг насмешливый голос:
— Что, получил отставку?
Принц резко развернулся и увидел усмехающегося Ункаса. И как он так незаметно проследовал за ним? Нахмурившись, Фуар обронил:
— О чем ты?
— Ну как же, не смог ты удержать нашего повелителя. Нашел он более податливую подстилку.
— Да как ты… — Фуар просто задохнулся от ярости.
— Смею, еще как. Ты тут вообще никто. Правда, смазлив. Я бы тоже тобой занялся…
Дальше Ункас продолжить свою речь не смог. Фуар ему врезал, и удар даже достиг цели, так как воин, похоже, не ожидал столь бурной реакции.
— Ублюдок! — выдохнул Ункас, проведя рукой по лицу и с удивлением обнаружив на ней кровь. — Да как ты посмел!
— Мерзавец! Я заставлю тебя взять все слова назад! — процедил Фуар. Его глаза горели недобрым огнем.
— Ты? Щенок! — Ункас и так был на взводе, так что много ему было и не нужно, чтобы достать меч.
Правда, пустить оружие в ход не получилось. Дверь в зал распахнулась, и на пороге возник царь с притихшими приближенными, старающимися ненароком разглядеть происходящее из-за его широкого плеча.
— Что здесь происходит? — рявкнул Деймос.
Прежде чем Ункас успел что-либо ответить, Фуар выхватил собственный меч и проговорил:
— Я вызываю на бой Ункаса за те оскорбления, что он мне нанес, и которые можно смыть лишь кровью.
— Что? — выдохнул молодой воин, словно не веря в происходящее.
Деймос перевел внимательный взгляд с одного на другого, явно подметив, кто первый достал меч, и спросил:
— Это правда?
— Да, но… он никто! — пробормотал Ункас, стушевавшись под тяжелым взглядом царя.
— Вот как? В таком случае, я разрешаю бой. Пусть он восстановит справедливость. Бой будет в круге, все в зал.
