Кабинет Юзефа Симненского выглядел так, словно хозяин, спьяну затеяв переезд и кое-как побросав на пол вещи, улегся среди них и забылся нездоровым сном. Разве что не дышал и слегка пованивал. Кстати, стражников, убитых с ним, уже унесли.
Ивар уселся в кресло в алькове под полуоборванной занавеской, похожей на приспущенное багряное знамя. Выглядел под ней царственно и не так бледно. Тер полоску кожи между краем кольчужного рукава и латной рукавицей. Болард поймал себя на том, что вслед за сюзереном теребит на краге кружево, и спрятал руки за спину, прижав их к стене. Рошаль осматривал тело.
— Оч-чень интересно… Хотите взглянуть?
— Нет уж, — фыркнул из своего угла Болард.
— А зря.
Законник поднес к глазам, зажав между затянутыми в толстую кожу перчаток пальцами, стальной оперенный карандаш.
— Весьма интересно. Вот это попало ему в шею. Судя по запаху, яд из желез ресормской жабы.
— Экзотика-а… — протянул барон.
Канцлер покосился на него и сморгнул.
— Стреляли в Юзефа трижды. Два дротика запутались в одежде, смертельным оказался только этот. Хотел бы я осмотреть убитых охранников…
— Анри, не сейчас.
— Судя по следам борьбы, действовал не профессионал.
— Либо дон Симненский знал и готовился.
Болард хмуро пялился на пол, заваленный обломками мебели и рванья — копию бардака на дворцовой площади.
Захлебываясь слюной от любопытства и причастности к чему-то великому, толпились в дверных проемах свита князя Кястутиса, бургомистр, командир охраны Золотых ворот, капитан принципальской гвардии и полдесятка его подчиненных.
— Когда его убили?
— На рассвете. Мы прибежали на шум. Охрана, что снаружи, ломилась в двери. Но сами видите… — капитан гвардии, дон Мария, тронул окованную железом створку.
— Как же он сюда попал, — пробормотал канцлер под нос и, вывернув шею, попытался заглянуть в каминную трубу.
— Кошка пролезает, когда чистим, — дон Мария моргнул, — но там еще решетка закреплена.
Анри отважно завернул рукав и, поковырявшись в трубе, подтвердил правоту капитана. Решетки на окнах исключали и этот путь.
— А очень просто, — подкрутил ус дон Мария, — как пришел, так и ушел — через потайной ход.
— Что?!!..
Капитан дернул широкую шелковую ленту над камином, и тут же кусок стены провалился вглубь. Из отверстия пахнуло плесенью.
— О-па! — не выдержал Болард. Споткнулся о взгляд капитана и вспомнил, как тот подбивал клинья к доне Грете. Надо же, чуткий брат не поинтересовался судьбой горячо и нежно любимой сестры… Тьфу!..
— Его преподобие дон Претор приходил тайно к дону Юзефу, вот и не велели заделывать. Впрочем, дон принципал всегда держал в кабинете охрану.
И это ему не помогло… Болард вздохнул.
Рошаль все еще вертел отравленный дротик:
— Ясно, откуда ноги растут…
— Государственная измена, — тяжело обронил Ивар. Дон Мария дернулся. — К вам у нас нет претензий. Герольды вернулись?
Дон Смарда подошел к таращащимся в двери офицерам:
— Герольды вернулись?
Эхо вопроса покатилось по изломанным коридорам принципальского дворца и возвратилось пропыленным вестовым с перевязанной головой. Преклонив колено, паренек вручил Ивару измазанный бурым пергамент.
— Парламентеров убили?
Юноша кивнул, зарылся пальцами в плюмаж уложенного рядом на пол шлема. Качнулись ощипанные, но все еще яркие перья.
— Они… их…
Ивар дочитал и сунул Рошалю норовящий скрутиться документ. Левая щека князя дергалась.
— У коменданта Твержи есть приказ начать бомбардировку зажигательными снарядами. Если мои войска не уберутся из Настанга через час, а мятежники не сдадутся на его милость.
Тесное пространство кабинета наполнили возмущенные выкрики. Ивар подпер щеку рукой.
— Бумагу, перо… Анри, пишите… Шенье, чтобы готовился к возможной атаке на стены изнутри. Пусть Варкяец ему поможет. Бургомистр, как у вас? Вода, песок?..
— Так за месяц привыкли, все тушим, — городской голова тылом ладони вытер пот, отчего отечное лицо его стало еще грязнее. — Настасья обмелела, а песок чего — есть.
— "Танарский огонь" водой тушить нельзя… — пробормотал канцлер. — Только если смешать с мылом.
— Понял, достанем, — бургомистр стал задом проталкиваться в двери.
— У них есть «танарский»…
— Что это такое?
Ивар прикрыл глаза:
— Через час мы будем в Тверже. И тогда все равно, что у них есть.
На князя уставились, как на привидение. Городской голова забыл пятиться. Канцлер, словно отгоняя нечисть, постучал пальцами по столу.
— Наверняка чуть подальше в коридоре засада.
— Этот не единственный. Болард! — барон едва подавил желание вытянуться в струнку и щелкнуть каблуками. — Отберите две сотни добровольцев.
И князь потащил из-за ворота магистерскую звезду.
Люди столпились у стола так плотно, что нечем было дышать. Но дон Смарда, как и другие, не замечал неудобств. Он уже держал в руках Магистерское Кольцо, одну из святынь Консаты; он подслушал, как Кольцо действует. А сейчас воочию видел, как работает Магистерский Медальон. Диск футляра с цепочкой и откинутой аметистовой крышкой был небрежно брошен на край стола. А над свернутой в спираль тончайшей позолоченной проволокой с иглой на внутреннем конце медленно проявлялся образ — многоуровневый лабиринт под Твержей и Настангом — созданный некогда руками и воображением художника Яна, обладающий волей и чувством юмора Переход.
Ивар поворошил иглой спираль.
— Вспоминайте, доны, кому что известно об этих подземельях.
Болард стал послушно припоминать. Взбрели в голову каземат, где лежал раненый князь, уронившая кувшин с водой себе на ноги Майка и позабытый в спешке бегства мерцающий огонек…
Рошаль вспомнил поспешные тайные похороны Ивара, разлив алого шелка и траурной мелодии…
Бургомистру пришел на ум тайный оружейный склад… И пухленькая вдовушка, с которой они встречались в гроте у реки…
И с каждым таким воспоминанием туманный образ подземелий обретал плоть. Лабиринт парил над столом — кое-где прерывистый — где общих знаний не хватило, запертый в другие миры — из-за отсутствия полной луны — но все более четкий. Можно было различить даже мелкие детали — шероховатость стен, проемы, тупики, люки, потайные двери; бегущую крысу, привалившегося к стене стражника, опершегося на копье, непонятно чьи рассыпанные кости.
— "Господь, твердыня моя, прибежище мое… — мерно произносил Ивар. И губы воинов шевелились, повторяя за ним, — Бог мой — скала моя, на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое. Призову Господа и от врагов моих спасусь…"
