— Не стоит.
Решимость в их глазах гасла. Они видели кровь, видели смерть. Стояли. Глупцы.
— Проваливай отсюда! — решился взвизгнуть один из них и скрылся за спинами своих сожителей. Глупец. Он умрет первым.
— Не стоит.
В третий раз я обычно не повторяю. Сейчас мне стало их жаль.
— Обратно пути не будет. Кто сделает шаг вперед, умрет. Последний шанс убежать.
Жаль. Всего лишь на секунду. Потом придется убивать.
Четверо убежали. Правильно. Никто не хочет погибать. Остальные глупцы. Восемь.
Они напали. Они били беспорядочно, не знали техники сражений, не знали тактику войны. Они сражались как звери, пользовались лишь гневом и яростью. Она заполняла их глаза, жгла их души и заставляла поступать безрассудно.
Когда-то и я чувствовал гнев. Я сломался? Плевать.
Я вынул Кейнекен из ножен.
Они взглянули на пустую рукоять и рассмеялись. Их было больше, и пусть пока они проигрывали, то сейчас убедились, что я сумасшедший. Пусть.
Первые три полегли мгновенно. Они набрались смелости, ринулись на меня одной линией и так же легко лишились голов — всех трех разом. Фонтан крови поднялся в воздух, омывая меня с ног до головы жизненной силой моих жертв.
Кейнекен ликовал.
Осталось пять. Двое сбежали. Они поклялись вызвать подмогу, позвать солдат, из трусости бросая товарищей, но все прекрасно знали: армии тут нет, солдат — подавно.
Три.
Они обступили меня полукругом. Тот, кто пользовался длинной косой, сделал выпад, едва не отрубив руку союзнику. Я уклонился, в ответ рубанул Кейнекеном по дуге и рассек древко косы у острой железяки. Второй раз ударить он не успел: слег с распоротым брюхом, не рассчитав длину моего меча. Попросту недостаточно отпрыгнул.
Двое. Легкая добыча для жаждущего клинка.
Отбив неумелый удар серпом, я схватил мужчину за волосы и притянул к себе, насаживая его на свой меч. Второй пытался помочь. Вместо этого его топор застрял в черепе первого. Сложно после такого выжить.
Труп соскользнул с моего опущенного клинка. Тот был готов нанести последний удар.
Но мужчина вдруг побежал. Его лицо было обагрено кровью и мозгами мертвеца, глаза горели безумством. Рот открыт, беззвучный крик.
Он бежал. Не добежал: кинжал, пущенный снизу, глубоко застрял в сердце.
Я вернулся в харчевню. Они видели все произошедшее через окно, жались по углам. Выплюнув кровь изо рта, я бросил на стол еще три монеты.
— Приберетесь. Я вернусь к ночи.
Я вернулся в лес. Сложил свои вещи в стопку, тщательно их припрятал. Я нашел укромное местечко — пещеру рядом с пролегающей вдоль равнины речкой — и притаился. Охота раньше действовала на меня отрезвляюще, помогала встрепенуться и собрать мысли в единое целое, теперь же и она стала чем-то обыденным.
Я думал. Сколько женщин я оставил позади? Я не помнил, сколько вообще странствовал по Северной Голиции и сейчас уже не понимал, что именно завлекло меня сюда. Должно же быть что-то…
Наверное, они беременны. Разве не это случается? А я ведь Волк. Последний. Уже нет?
Я сконцентрировался. Я чувствовал, что в этом было что-то важное, о чем нельзя забывать. Я пытался вспомнить, пытался нашарить в себе нечто связующее. И забыл.
Добыча ждала. На этот раз лисица. Я не любил лисиц, от них сильно воняло, и рыжий цвет их шкур заставлял глаза непрерывно болеть от напряжения. Поэтому жажда крови проснулась почти мгновенно. Сейчас я хотел не есть, а просто убить это грязное животное, чтобы доказать самому себе, что я жив. Даже боги не могут подделать вкус смерти.
Я прикончил лисицу быстро, почти не пришлось бегать. Я просто напал на нее сзади и вцепился пастью в шею, одним движением сломал хребет. Пару мгновений — и она перестала вырываться. Мешком повисла в зубах, источая все тот же мерзкий запах.
Откинув лису в сторону, я брезгливо чихнул и слизал с губ кровь. Настоящая.
Позади хрустнула ветка. Я среагировал мгновенно: когда хочешь жить, постоянно надо следить за миром.
Я отпрыгнул в сторону. Вовремя. На том месте, где я только что стоял, появилась огромная дыра размером с приличный пруд. Взрывная волна толкнула меня в сторону и отправила в далекий полет, впечатав брюхом в дерево.
Нападавший выкрикнул короткое заклинание.
Огонь опалил шкуру. Я взвизгнул и отполз в сторону, спасаясь от стены огня. Ребра сломаны, дышать тяжело. Перед глазами маячит только кровь и пламя, и я не знаю, куда деться.
Плевать.
Я вижу, как ко мне подходит высокий человек, закутанный в черный плащ. Он поднимает правую руку с перстнем, на котором поблескивает черный перстень. Он обеспокоен, хочет быстро закончить дело. Говорит:
— Охота закончена. Надеюсь, ей уже надоело спасать твою шкуру. Я предпринял все меры предосторожности.
Легко понять, что я уже мертвец. А потом снова провал.
Постель. Опять. Не такая мягкая как прошлая, да и скрипит при каждом малейшем движении, но зато теплая и настоящая. Я не умер. Это хорошо. Но что случилось?
Надо бы и сейчас на все плюнуть, но я должен узнать, что со мной случилось. Я чуял, что все это — большая игра, и я в ней отнюдь не игрок, скорее пешка. Может, король, от этого все равно не легче.
Я оттолкнул в сторону спящую официантку — я помнил ее по харчевне, однако совершенно забыл, как затащил ее сюда, и сколько времени прошло от нападения на меня в лесу странным человеком. Знал ли я его? Кажется, да. Вот только едва ли помнил.
Я сел. Снова взглянул на женщину, взгляд сам собой перешел на ее живот. В затылке больно кольнуло, я схватился за голову и стиснул зубы, чтобы не закричать. Чтобы не разбудить, иначе пришлось бы ее слушать, а это лишние проблемы. Мне надо было хорошенько подумать, она будет мешать.
Я высунулся в открытое окно и вдохнул рассветный воздух, успокаивая роящиеся в голове мысли. Тело дрожало от напряжения, я пытался не отпускать от себя размышления, однако мысли медленно гасли, будто кто-то намеренно пытался подавить мой разум и направить на нужный ему путь. Что если все это время этот «кто-то» мной и управлял? Что тогда?
Бесшумно одевшись, я сунул руку в карман и кинул на кровать два золотых. Потом снова посмотрел на ее живот, добавил к этому еще десяток. Я делал это впервые на своей памяти, но жест казался мне привычным. Я понял, что неосознанно поступал так каждый раз, уходя от очередной женщины на одну ночь.
Зачем?
Чтобы не избавилась. Ясно как день.
Почему же так болит затылок? Что скрыто в памяти, которой я не могу управлять?
Я выпрыгнул из окна и легко приземлился на ноги. Напоследок припомнив тело молодой девушки, спящей наверху, я пообещал себе, что найду ее через месяц-другой, и скрылся в лесу.
